объявил Гарри.
— Ах ты, жалкий, скупой, кровожадный!.. — Соскочив с седла, Ноубл шагнул вперед.
— Энтон! — взвизгнул Гарри.
Из-за валуна появился Энтон Гранди, всеми своими тремястами фунтами. У него на голове, казавшейся необычно маленькой, был водружен огромного размера котелок. Энтон был красным — ужасно, невероятно, болезненно красным, как будто его несколько часов продержали на солнце, — и смотрел недовольно.
В благодушном настроении Энтон не представлял никакой опасности, но с Энтоном, хмурящимся и напоминающим жареного лосося, Ноублу связываться не хотелось. Удовлетворившись проклятием, он полез в карман и бросил Гарри двухдолларовую золотую монету, которую тот, поймав в воздухе, опустил в раздутый кошелек.
— Отведи людей, Энтон.
С угрюмым видом Энтон жестом предложил им следовать за собой. Картер и Милтон, вытягивая шеи, с нетерпением зашагали за Энтоном вокруг валуна. Площадку у основания камня покрывало большое розовое одеяло с букетиками фиалок, в котором Ноубл узнал одеяло из подсобки Гранди.
Высоким голосом Энтон монотонно пробубнил:
— Мы сделали эту находку, когда пошли искать золото. Представляете наше удивление, когда вместо золота мы нашли его. Это был большой сюрприз.
— Вряд ли, судя по манере рассказа, — шепнул Ноубл Венис.
Она прикусила губу: если она засмеется, Энтон может ударить Ноубла.
— Вот наша находка, — откидывая одеяло, сказал Энтон. — Вуаля.
Венис, Милтон и Картер наклонились над неглубокой ямой.
Венис крепко зажмурилась, ее плечи задрожали, через несколько минут она уже фыркала, прижимая ко рту пальцы, а потом, не выдержав, сдалась и, согнувшись пополам, схватилась за живот и во все горло расхохоталась.
Следующим был Милтон, а за ним Картер. Истерически всхлипывая, они бросились в объятия друг к другу. Ноубл, вытянув шею, с любопытством заглянул через плечо Венис, чтобы узнать, что там такого смешного.
В могиле лежала точная копия Энтона Гранди или сносное подобие, какое можно создать с помощью бетона, гипса, сапожной ваксы и навоза мула.
Фигура соответствовала телу Энтона Гранди полностью, вплоть до кальсон, которые, по-видимому, были на Эптоне, когда Гарри делал слепок; лицо великолепно передавало угрюмую гримасу Энтона.
Очевидно, отметил для себя Ноубл, чувствуя, что его губы растягиваются в широкую улыбку, Энтон Гранди обладал долей скромности: на изображении он стыдливо закрывал руками определенные части тела.
Как мог кто-нибудь принять эту вещь за окаменелость, Ноубл не понимал. И почему-то там даже были маленькие пучки волос…
— Энтон, — заговорил Ноубл, стараясь сохранять серьезное выражение, — не помню, чтобы у тебя было пристрастие к шляпам.
Венис держала себя в руках — насколько могла — и, глядя на Энтона круглыми, поблескивавшими от слез глазами, неистово моргала, стараясь сохранить спокойное выражение. А у Энтона был такой вид, словно ему хотелось кого-нибудь убить.
— Что, Маккэнихи? — прорычал Энтон. — Почему вы все смеетесь?
— Не снимешь ли свою шляпу, Энтон?
— Нет, я не хочу снимать шляпу!
— По-моему, на полях сидит огромный черный паук, — сказал Ноубл.
— Что?! — Котелок мгновенно слетел с его головы.
То, что осталось от волос Энтона, торчало небольшими пучками по всему ярко-красному, гладкому, как у новорожденного, черепу, жалкие остатки когда-то роскошной шевелюры были измазаны гипсом.
Черт, было похоже, что Гарри слишком пересушил материал и, чтобы отодрать его, применил к шкуре Энтона щетку из проволоки. Вероятно, никогда еще Энтон не был таким чистым.
— Боже, — в благоговейном ужасе прошептал Ноубл, — это, должно быть, больно!
— Не неси чушь! — прогремел Энтон.
Из-за валуна появился Гарри; рычание Энтона оторвало его от бдительного надзора за тем, чтобы к окаменелости не пробрались незаплатившие зрители.
— В чем дело, черт побери? — рявкнул он.
— Это никого не обманет, — сказал Ноубл.
— Не понимаю, о чем ты, — отозвался Гарри. — Мы сделали на-уч-но-е открытие, и теперь мисс Лейланд со своим дядей будут болтаться по окрестностям Сэлвиджа в поисках чего-то подобного. — В его сердитом заявлении слышалась нотка отчаяния.
— Ах, — с подозрением сказала Венис, — так, значит, это вы прислали мне того койота!
— Нет, — сказал Гарри, глядя куда угодно, только не в лицо Венис.
— И ту птицу — это тоже вы!
— Не-ет!
Черт с ними, с ноющими ребрами, подумал Ноубл, он все равно выяснит, почему эти два олуха терроризировали Венис. Подойдя к Энтону, он схватил его за рубашку и рванул к себе; это было все равно что пытаться дернуть быка, но гнев придал Ноублу силу.
— Зачем ты стараешься запугать Венис? — прорычал он в лицо Энтону.
— Запугать ее? — В голосе Гарри было столько неподдельного замешательства, что Ноубл отпустил Энтона и повернулся, к его брату.
— Мы не собирались запугивать ее! — возразил Гарри. — Мы пытались…
— Черт, Гарри, расскажи им. Маккэнихи, похоже, готов спустить собак, — потирая шею, пробормотал Энтон.
— Мы просто старались добиться, чтобы она и ее дорогой старый простофиля-дядя подумали, что здесь есть какие-то окаменелости, которые они повсюду ищут.
— Зачем?
— Затем, что если здесь ничего нет, она уговорит дядю уехать из Сэлвиджа. А это означает, что не будет скоростной дороги, а это означает, что…
— Не будет «Магазина Гранди», — жалобно закончил Энтон. — А это означает Дубьюк!
— Черт, — качая головой, пробормотал Ноубл и взглянул на Венис, чтобы определить, как она восприняла это признание.
Некоторое время она смотрела на «окаменелого человека», а потом с сияющими глазами и подрагивающими губами снова повернулась к братьям Гранди.
— Джентльмены, как я могу скрывать от мира открытие такого масштаба?
— Что она имеет в виду? — не понял Гарри.
— Она не собирается разоблачать вас, — объяснил ему Ноубл.
По каньону эхом прокатились радостные вопли братьев Гранди.
Глава 25
— Бедные Гранди, — сказал Милтон, помешивая костер. Было уже поздно, обед, с которым дожидался их Темплтон, они закончили несколько часов назад.
— Ничего себе «бедные Гранди», — возразил Ноубл. — Они уже превращают эту штуку в золотой прииск.
— Да, — улыбнулся Милтон, — должен признаться, что немного завидую. Не потому, что пройдут годы, прежде чем мы сможем представить на всеобщее обозрение нашу находку…
Вполуха слушая, как Картер делился своими соображениями о том, сколько уйдет времени на то,
