— Как жаль, что все приятные молодые джентльмены в округе уже женаты или помолвлены! — вздохнула Розамунда. — Мы с тобой слишком поздно повзрослели, дорогая.
— А как же братья Хардвики? — вспомнила Филлис о своих приятелях детства. — За кем они ухаживают сейчас?
— Гарольд вот-вот сделает предложение племяннице лорда Руффолда, а Хьюго, как говорят, повстречал в Лондоне какую-то очаровательную молодую леди и теперь проводит время в гостях у своей тетки, по счастливой случайности живущей неподалеку от поместья родителей этой девушки. Ты ведь не огорчена?
— О, все это уже давно в прошлом, Розамунда. Гарольд интересовал меня, когда мне было пятнадцать лет, а Хьюго, пусть и хорош собой и всегда в добром расположении духа, всего лишь младший сын.
Филлис принялась расспрашивать подругу о других соседях, и до самого обеда обе юные леди предавались счастливым воспоминаниям о своих первых летних балах и сплетничали о знакомых семействах.
Вечером Филлис сидела в своей комнате у открытого окна и всматривалась в теплую майскую ночь. После жаркого климата Италии легкий ночной ветерок заставлял девушку дрожать, как от озноба. Розамунда не осталась ночевать, ее мать на следующий день ждала гостей, и мисс Тиллард должна была помочь присмотреть за слугами и проследить, чтобы кухарка загодя принялась готовить обед.
— Может быть, мне действительно лучше последовать примеру Энид Рикман и сбежать из дома? — размышляла мисс Найт. — Но не с возлюбленным, а одной! Поступить в театр и стать актрисой! Что может быть прекраснее такой судьбы? С моей внешностью, уверена, меня примут на любую сцену, а уж сыграть страсть или правдоподобно изобразить терзания мятущейся души я сумею!
Мысль эта все больше овладевала Филлис. Исполнить свою давнюю мечту — переживать на сцене глубокие чувства, сохраняя при этом холодное сердце и расчетливый разум — это ли не чудесное избавление от опеки родителей и нежелательного замужества?
Филлис слишком мало знала о некоторых сторонах жизни актрис и искренне полагала, что все эти дамы вполне счастливы, выступая перед публикой. Пусть не у каждой из них, но у самых выдающихся есть собственные дома, драгоценности, а богатые поклонники готовы исполнить любой их каприз…
Какая юная леди не позавидует такой участи? Правда, эти женщины не могут появляться в приличном обществе и почти никогда не выходят замуж за почтенных джентльменов, но ради свободы поступать, как им угодно, кое-чем можно и пренебречь.
«Как разозлится отец! — со злорадством думала Филлис. — Он никогда не примет меня обратно, вычеркнет само мое имя из своей памяти и запретит матери говорить обо мне! А если я прославлюсь, соседи всякий раз будут напоминать ему, что его дочь блистает на подмостках! Какой удар его гордости!»
Несколько дней кряду Филлис обдумывала эту идею, пока однажды, во время пикника, устроенного соседями Найтов в честь возвращения миссис и мисс Найт, не услышала душераздирающую историю о том, как одну известную лондонскую актрису изуродовал ревнивый любовник. Бедную женщину тотчас прогнали из театра, ведь она лишилась своей красоты и не могла больше привлекать на спектакли толпы восторженных зрителей, а кредиторы поспешили отобрать у нее и дом, и украшения, и даже платья. Бедняжку ждала нищета, работный дом, а то и кое-что похуже, что именно, Филлис не узнала, так как старая сплетница, рассказывавшая эту историю, заметила, что в числе слушателей находятся три юные леди, которым вовсе не подобало знать подобные вещи.
История несчастной женщины напугала Филлис, ей только теперь начала открываться истина, состоявшая в том, что для успеха на сцене недостаточно одной красоты, нужны еще богатые или знатные покровители, которые полагают, что имеют все права на женщину, которой они оказывают протекцию. К тому же и сама красота может принести немало несчастий, а лишиться ее для актрисы едва ли не хуже смерти.
— Нет, я вовсе не хочу оказаться на содержании у какого-нибудь повесы вроде отца сэра Джона, лорда Ризинга, который будет указывать мне, кого я могу принимать в своем доме, как часто следует выезжать и какие платья носить. Да это окажется похуже замужества! — К счастью для мисс Найт, ее прозрение наступило для нее не слишком поздно.
Что ж, придется согласиться на помолвку и понадеяться на счастливый случай, который теперь только и может избавить Филлис от Ризинга.
3
Миссис Грейстоун многословно приветствовала своего брата, его жену и дочь:
— Ах, как же я рада видеть всех вас! Имоджин так соскучилась по кузине! Теперь, когда Уоррен за границей, наш дом стал совсем тихим, друзья больше не приезжают и не смешат нас своими шутками и розыгрышами!
Филлис посмотрела на стоящую за спиной матери Имоджин. За восемь месяцев, что она не видела кузину, девушка ничуть не изменилась. Все те же светлые, мелко вьющиеся волосы, большие голубые глаза и тонкая кожа — точь-в-точь одна из кукол, что были у Филлис в детстве. Знакомое раздражение охватило Филлис, а ведь мисс Грейстоун еще не успела и слова сказать.
— Когда приедут остальные гости? — поинтересовалась миссис Найт у сестры своего супруга.
— Мистер Баррит и его матушка должны быть у нас послезавтра, сэр Джон Ризинг обещал появиться лишь через две недели. Еще приедет моя подруга, миссис Олдхэм, со своим племянником и племянницей, Бернардом и Флорой Уилтонами. У наших соседей Танхиллов тоже соберется премилое общество. Уверена, гостям понравится отдыхать у нас, мой супруг заставил садовников расчистить берег ручья ниже розария, и теперь на лужайке натянут тент для пикников.
Мистер Найт счел, что достаточно слушал излияния сестры, и направился на поиски своего шурина. Миссис Грейстоун предложила дамам выпить чая на террасе, и миссис Найт тут же согласилась, а обеим юным леди ничего не оставалось, как последовать за родительницами.
Филлис уселась так, чтобы не видеть маленького личика Имоджин. От террасы к ручью уступами спускался розарий — гордость миссис Грейстоун. Посмотреть на розы и узнать секреты садовника приезжали даже из других графств, и Филлис с удовольствием любовалась густой зеленью, среди которой тут и там виднелись свежие бутоны и уже полностью распустившиеся цветы. Двое садовников под присмотром старшего трудились в розарии ежедневно все лето напролет, и Филлис видела их соломенные шляпы в отдалении от дома, почти у самого ручья, а ветерок приносил незатейливый мотив, который напевали работники.
На голубом платье Имоджин было приколото несколько бутонов нежно-розового цвета, почти того же тона, что и сохранившие детскую припухлость губки девушки. На столе, в больших вазонах по углам террасы, в комнатах — везде были розы.
— В этом году необыкновенно ранняя весна, — сообщила миссис Грейстоун. — Уже зацвели даже испанские сорта, а ведь обычно они распускаются в июле!
— Мы с Филлис так удачно пропустили зимние месяцы. Мой сын и его жена до сих пор жалеют, что не продлили свое свадебное путешествие и не присоединились к нам. — Миссис Найт, по обыкновению, говорила о том, что заботит ее, миссис Грейстоун делала то же самое, и лишь изредка фразы обеих леди создавали хотя бы видимость диалога и не вводили в недоумение других собеседников, нередко терявших нить разговора.
— Надеюсь, миссис Баррит понравится комната, которую я приготовила для нее. Для вас оставлены ваши обычные покои в южном крыле, а Филлис, конечно же, поселится недалеко от Имоджин. Девочки так любят поболтать перед сном, они обязательно должны жить рядом! Ни к чему молодым девушкам бродить по дому вечером, особенно когда в нем пребывают посторонние джентльмены.
Миссис Грейстоун, как обычно, заботилась о приличиях. Филлис представила, как пробирается по галерее ночью со свечой в руках после задушевной беседы с кузиной и встречает в темноте мистера Баррита или сэра Джона Ризинга в ночном колпаке, и едва не рассмеялась.
