И вдруг ее начали безжалостно трясти. Трясли до тех пор, пока полет не прервался. Боль вернулась, а вместе с ней в сознание проник голос Юэна.
О Господи, до чего же он любит кричать! По любому поводу и даже без повода.
— В жизни не видел такой непослушной девчонки! — возмущался супруг. — Я же приказал тебе не умирать, а ты именно это и собралась сделать! Куда подевалась та львица, которая бесстрашно спасла моего сына? Она никогда бы не сдалась без боя, как делаешь это ты!
Мейрин обиделась. Вполне в его духе вести себя безобразно именно тогда, когда она тяжело больна и умирает. Можно подумать, что она делает это специально.
Юэн неожиданно засмеялся.
— Нет, детка, ты не умираешь. Тяжело больна, это правда, но не больше. Если не будешь слушаться, то отшлепаю.
Мейрин посмотрела на мужа сурово — во всяком случае, так ей показалось. В комнате все еще отчаянно не хватало света, а веки поднимались с трудом, как будто кто-то придавил их тяжелыми камнями. Внезапно стало страшно. А что если ее хотят похоронить? Кажется, на веки мертвых как раз и кладут камни, чтобы не открывались. Или монеты?
— Тихо, милая, не волнуйся, — ласково успокоил Юэн. — Постарайся открыть глаза. Ради меня. Никто не собирается тебя хоронить, даю честное слово. Ну, посмотри скорее. Я хочу увидеть твои прекрасные синие глаза.
Мейрин собралась с силами и медленно приподняла веки. Солнечный свет ослепил, и она снова крепко зажмурилась.
— Закройте окно! — распорядился Юэн.
Мейрин нахмурилась. С кем это он разговаривает? Почему в спальне посторонние?
Послышался тихий смех. Мейрин снова осторожно открыла глаза и рассмотрела расплывчатый силуэт, отдаленно напоминающий мужа. Поморгала и за его спиной, возле прикрытого шторой окна, увидела Аларика и Кэлена.
— Хорошо, что ты вернулся, Аларик, — похвалила Мейрин. — Поможешь Юэну с похоронами.
Аларик недовольно хмыкнул.
— С какими еще похоронами?
— С моими, — пояснила Мейрин.
Она попыталась поднять голову, но обнаружила, что слаба, как новорожденный котенок.
Кэлен засмеялся, и Мейрин недовольно поморщилась.
— Ничего смешного. Если я умру, Юэн очень рассердится.
— А потому даже и не пытайся совершить какую-нибудь глупость, — предупредил Юэн.
Мейрин наконец-то рассмотрела мужа. Таким измученным он еще никогда не выглядел: волосы всклокочены, глаза красные, а на щеках выросла недельная щетина.
— Я всегда беспрекословно исполняю твои распоряжения, дорогой. Если приказываешь не умирать, значит, постараюсь не умереть.
Юэн широко улыбнулся, а в усталых глазах вспыхнула радость.
— Грешно лгать, жена, но надеюсь, что в этот раз Господь простит маленькую неправду.
Мейрин смутилась.
— Но я же стараюсь слушаться.
— Да, милая, я строго-настрого запретил тебе умирать и очень признателен за то, что ты согласилась подчиниться. Благодарен настолько, что постараюсь сдержаться и не кричать в следующий раз, когда ты посмеешь ослушаться.
— Вы оба сумасшедшие, — буркнул Кэлен.
Аларик подошел к постели и осторожно сжал руку Мейрин.
— Добро пожаловать в мир живых, сестричка. Ну и напугала же ты нас!
Мейрин положила свободную руку на живот.
— Совсем не болит. Странно, но даже хочется есть.
Юэн просиял, поцеловал жену в лоб и замер. Губы почему-то дрожали. Потом он медленно поднял ее голову и так же медленно провел ладонью по волосам.
— Да ты уже на грани истощения. Лежишь три дня, а в первый день желудок полностью очистился.
— Три дня?
Мейрин никак не могла поверить, что подобное возможно.
— Да, милая, три дня.
Юэн вздохнул, и на лице снова появились следы усталости.
Мейрин провела пальцем по морщинам на лбу, по колючей щеке.
— Ты совсем измучился, муж. Советую тебе немедленно принять ванну, побриться и хорошенько отдохнуть.
Он поймал руку и поцеловал в ладонь.
— Теперь, когда ты, наконец, вернулась, пожалуй, действительно можно немного поспать. Но только не надейся, что сейчас же вскочишь с постели и снова начнешь бегать по замку. Нет, встанешь только с моего разрешения — ни минутой раньше.
Мейрин обиженно надулась, однако возражать не стала. Негоже затевать спор, едва вырвавшись из лап смерти. В конце концов, хотя бы иногда можно и промолчать…
Юэн расхохотался.
— Это точно, милая. Молчи хотя бы иногда.
— Когда же я научусь следить за своим языком? — пробормотала Мейрин. — Нельзя же постоянно думать вслух! Матушка Серинити предупреждала, что нелепая привычка сослужит плохую службу, а она все знает и никогда не ошибается.
Юэн склонился к жене, поцеловал ее и лукаво успокоил:
— А вот мне кажется, что твой язык безупречен.
Кэлен и Аларик, несомненно, поняли намек и насмешливо переглянулись, а Мейрин не на шутку смутилась.
— Юэн!
Она пунцово покраснела и с головой спряталась под одеяло.
Мужчины еще больше развеселились, а леди Маккейб была готова сквозь землю провалиться.
Вскоре лэрд выгнал братьев из комнаты и приказал принести еду. Он пробовал каждый кусочек и только после этого передавал жене.
Процедура напугала Мейрин. Страшно было даже подумать, что супруга постигнет ее участь.
Юэн, однако, лишь равнодушно пожал плечами:
— Заботиться о твоей безопасности — мой непосредственный долг.
— И ты выполнишь его отлично, если погибнешь по неосторожности, — недовольно проворчала Мейрин.
Она немного поела и откинулась на подушки. Слабость ощутимо давала себя знать, а еда, честно говоря, с трудом находила место в желудке. Впрочем, после трех дней полного голодания вряд ли стоило ожидать чего-то иного.
В дверь негромко постучали. Оказалось, что женщины принесли горячую воду для ванны.
— Я подумал, что тебе захочется искупаться, — признался Юэн.
В эту минуту она готова была задушить мужа в объятиях и, наверное, так бы и сделала, если бы могла поднять руки. Ну, а сейчас оставалось одно: лежать неподвижно и благодарно созерцать поднимающийся из ведер пар.
Как только ванну наполнили, Юэн наклонился и принялся осторожно развязывать тесемки ночной сорочки. Протестовать не было ни сил, ни желания, тем более что он все равно бы не послушался. Супруг снял сорочку, взял на руки Мейрин и отнес ее к большой деревянной лохани.
Опустившись в горячую воду, Мейрин застонала от удовольствия; ни о чем ином сейчас даже думать не хотелось.
Юэн не ушел, как можно было ожидать, а присел возле лохани. Взял с пола кувшин, наполнил водой и
