что она приятна на вкус? Вряд ли.
Добравшись до самой северной точки острова, дорога, сузившись, повела через густые заросли. Наверное, именно так, подумалось мне, Окинава выглядела в начале прошлого века.
До Оку мы добрались ранним вечером. Проезжая мимо магазинчика на окраине маленького города, я остановился купить что-нибудь перекусить. И пока расплачивался, поинтересовался у девочки-подростка в школьной форме, не знает ли она в округе кого-нибудь старше ста лет. Я знал по меньшей мере двух долгожителей этого района.
— Через дорогу, — ответила девочка, — живет Годзэи Синдзато.
Грег, Крейг и я зарегистрировались в гостинице через квартал, точно зная, кому мы позвоним с самого утра.
В семь утра на следующий день мы свернули с дороги, пересекли мост через бурлящую реку и направились к простому двухкомнатному дому на сваях. Ширма из рисовой бумаги была раскрыта, указывая, что обитатель дома бодрствовал.
— Годзэи! — кликнул я хозяйку.
Мы подождали снаружи. Шел дождь, и с крыши низвергался настоящий водопад. Спустя мгновение из спальни появилась Годзэи. Крошечная старушка, ростом примерно метр сорок, одетая в кимоно, на которое было накинуто пальто. Босые ноги ее мягко ступали по татами из рисовой соломы. Завидев нас, трех рослых американцев в ярких дождевиках, она вздрогнула. А затем рассмеялась — даже, скорее, захихикала, — выдыхая в студеный утренний воздух плотные облачка радости. Ее загорелое морщинистое лицо растянулось в улыбке, скулы приподнялись, и глаза превратились в две щелочки.
— Проходите, — пригласила она.
Мы сняли обувь, вошли в дом и уселись. Хозяйка предупредила, что говорит по-окинавски и немного по-японски, поэтому разговаривать нам будет затруднительно. Тем не менее с помощью нескольких десятков вопросов я разузнал ее историю.
Большую часть жизни Годзэи проработала в горах, рубила дрова и продавала их в деревне. Когда ей исполнилось восемнадцать, родители выдали ее замуж за местного фермера. У них родилось четверо детей, которых она вырастила, несмотря на все трудности.
Однажды в горах она повстречала женщину, намного крупнее себя, которую укусила хабу — смертельно ядовитая змея, обитающая на острове. Годзэи, весившая чуть меньше 40 кг, оторвала кусок от своего платья, сделала жгут, после чего взвалила женщину на спину и потащила пострадавшую к морю. Пришлось идти около семи километров. На лодке женщину отвезли в соседнюю деревню, оказали помощь, и та выжила. Годзэи тогда было 62 года.
Сейчас, по прошествии сорока лет, Гондзэи живет одна в крошечном доме. Ее муж умер на 52-м году брака. Каждый день она работает в огороде и три раза в год собирает урожай — преимущественно чеснок, гойю, куркуму и лук-шалот. С удовольствием читает комиксы, которые приносят внуки, и обожает смотреть бейсбольные матчи по телевизору. Ее любимое время — вечер, когда к ней в гости заходят соседи.
Когда разговор подошел к концу, мы нервно улыбнулись, глядя друг на друга.
— Посмотри на ее лицо, — прошептал Грег. — Обрати внимание на глубокий, въевшийся загар от постоянного пребывания на солнце. Заметил, что у Камады такая же кожа? Это означает, что они обе всю свою жизнь регулярно получали приличные дозы витамина D.
— И что?
— Я считаю, витамин D — важный ингредиент в рецепте долголетия, — воодушевленно принялся пояснять Грег, словно на него только что снизошло озарение. — Кожа под воздействием солнечных лучей вырабатывает витамин D.
Недостаток этого витамина повышает риск развития практически всех заболеваний, связанных с возрастом, включая многие виды рака, высокое кровяное давление, диабет и даже аутоиммунные заболевания вроде рассеянного склероза.
— Недостаток витамина D заметно ускоряет развитие сердечно-сосудистых заболеваний у пациентов с больными почками. Дефицит этого витамина вызывает ломкость костей, атрофию мышц. Резко возрастает вероятность падения и переломов. А когда люди в таком возрасте ломают кости, — Грег кивнул в сторону Годзэи, — они быстро умирают.
— Но мне казалось, что слишком долгое пребывание на солнце вызывает рак, особенно учитывая изменения в озоновом слое, — возразил я.
— Разумеется, если вы редко бываете на солнце, — парировал Грег шепотом. — Сейчас, конечно, не так, как было во времена наших родителей, и никому не хочется зажариться на солнце. Ожоги наносят вред, но еще вреднее постоянно сидеть дома из страха загореть слишком сильно. Люди вроде Годзэи, — продолжал Грег, — с глубоким загаром, привыкшие постоянно находиться на солнце, получают оптимальное количество витамина D. Тем, кто безвылазно сидит дома, приходится литрами пить витаминизированное молоко, чтобы получать оптимальное количество этого витамина. Содержание его в поливитаминах недостаточно, особенно если вы живете в северных городах типа Нью-Йорка или Чикаго, имеете смуглую кожу, подолгу работаете в закрытых помещениях или отпраздновали слишком много дней рождения. Витамин D в организме контролирует важнейшие элементы иммунной системы, кровяного давления и роста клеток и играет существенную роль в профилактике рака. Доказано, что витамин D угнетает раковые клетки, которые чаще всего убивают американцев.
Годзэи, которая терпеливо слушала нашу с Грегом беседу, поднялась и прошествовала в кухню. Я выждал минуту и последовал за ней. Она возилась на кухне — узкой комнатке, освещаемой только маленьким распахнутым окошком, через которое проникал слабый свет дождливого дня.
Я молча наблюдал за хозяйкой. Достав из-под раковины деревянную старую коробку, она встала на нее, чтобы достать до крана. Наполнив чайник водой, Годзэи поставила его на плиту и зажгла огонь. На полке стояли две прозрачные банки, похоже с какими-то настойками — лекарствами, как выяснилось позднее. В одной из них были дольки чеснока, а в другой — какая-то зеленая трава.
Ожидая, пока закипит вода в чайнике, Годзэи энергично вымыла пару тарелок, а заодно и свои вставные челюсти. Когда чайник засвистел, она сняла его с огня, присела на корточки в углу и залила кипятком чайные листья. Кухня наполнилась нежным сладким ароматом жасминового чая. Ее плавные и неторопливые движения отличались четкостью и спокойствием. Казалось, она совершенно не замечала моего присутствия.
Позже, за чаем, мы предприняли тщетную попытку возобновить прерванный разговор. Совершенно иные, мы были людьми из разных полушарий, даже из разных столетий, и никак не могли подобрать нужные слова. Она понимающе улыбнулась. И тут вспомнила, что забыла угощение! Легким движением поднявшись на ноги, она снова исчезла на кухне. И через какое-то время наша гостеприимная хозяйка вынесла две тарелки; одну с нерафинированным сахаром (любимое лакомство ее внуков), а вторую с сушеным гольяном (ее любимое лакомство). Ногтем она отковырнула голову одной рыбешки и запихнула ее в рот, жестами призывая меня сделать то же самое. Рыбешка была жестковатой, соленой и, естественно, с рыбным привкусом, правда, совсем не неприятным. Я заел ее куском сахара и запил чаем. И мы улыбнулись друг другу.
Через пару минут она снова вскочила. На этот раз, чтобы принести ежедневное подношение предкам — обязательный ритуал духовной жизни Окинавы. Годзэи встала у дальней стены, где на полке разместились коллекция ваз с цветами, урны и старые фотографии. Она зажгла несколько палочек с благовониями и поставила их перед старой фотографией угрюмой пары крестьян. Поднявшаяся вверх струйка дыма наполнила комнату ароматом сандалового дерева. И снова я будто превратился в невидимку. Последующие десять минут она читала молитвы, наклонившись к алтарю. После чего села на место и улыбнулась.
— Видите, что происходит? — заметил Крейг. — Этот ритуал — почитание предков. Пожилые женщины питают огромное уважение к умершим предкам. И верят, что если совершат должные подношения с утра, то в течение всего дня предки будут оберегать их. Если случается нечто плохое, значит, так было суждено, а если случается нечто хорошее, то лишь потому, что предки о них позаботились. Передавая заботы высшей силе, люди снимают стресс.
— Здорово, — прокомментировал я.
