известного издателя». Ха, я весьма благодарна своей матери, от которой унаследовала привлекательную внешность — легкие каштановые волосы и большие голубые глаза, которые всех приводят в восторг, но выражение «невероятная красотка» — это уже слишком. Чуть позже мое имя снова упомянули в связи со Спенсером, затем отдельно. Были даже фотографии с открытия известного музея и с вечеринки издательства, обе удачные, за что я весьма признательна людям, их сделавшим. Короче говоря, меня начали узнавать — в наши дни это много значит.
О, а вот и кофе с десертом! К этому моменту я уже достаточно пьяна, и кофе приходится как нельзя кстати. Да-да, я что-то немного перебрала, потому что, когда рука Джонатана касается моего колена, я вовсе не прихожу в бешенство (хотя, безусловно, должна бы!), а готова рассмеяться самонадеянному нахалу в лицо. Беру его руку, вытаскиваю из-под стола на свет Божий и по-мужски пожимаю ее. При этом подмигиваю коротышке и обещаю:
— В другой раз. — Лишь бы отлип. Похоже, он доволен обещанием, поскольку в ближайшие полчаса попыток погладить мое колено не возобновляет.
По окончании ужина Спенсер предлагает:
— Подбросим Лилиан до дома. Согласна?
— Нет, — отвечает за меня Джонатан. — Мы едем в клуб — продолжать веселиться.
— Вряд ли, — обрываю наглеца. — Я еду к Лилиан, я обещала раньше. — Затем наклоняюсь к нему и жарко шепчу на ухо: — Я тебе потом позвоню.
Спенсер явно все слышал, потому что поворачивает голову в мою сторону так резко, что слышится хруст шейных позвонков.
— А где ты остановилась? — довольно ухмыляется Джонатан.
— В отеле «Времена года», — отвечаю игриво. Замечаю, в какой ядовитой усмешке растягивается рот Спенсера (потому что на самом деле мы остановились в Санта-Монике). — Я свяжусь с тобой.
— Не сомневаюсь! — Джонатан целует меня в щеку и исчезает.
— Господи, Салли! — возмущенно восклицает Спенсер, дергая меня за руку и едва не вывихнув ее.
— Но мне же нужно было от него отделаться. Желаешь закатить сцену? — смеюсь я. Почему-то мне страшно весело, все кажется каким-то нереальным — огни, люди в ярких одеждах, — словно я попала в кино.
Усаживаемся в лимузин — я и Лилиан на заднем сиденье, Спенсер напротив нас. Всю дорогу, серпантином нанизанную на гору Санта-Моника, актриса щебечет что-то невероятно забавное, какие-то сплетни про людей, с которыми мы только что сидели за одним столом, а я смеюсь и чувствую себя прекрасно.
Так мы доезжаем до дома Лилиан — уютного строения, прилепившегося к горе возле дороги.
— Было очень здорово, — пожимаю я руку актрисы.
В ответ она стискивает мои пальцы и как-то нервно просит:
— Зайдите на чашечку кофе. Могу предложить и чего-нибудь покрепче. — По выражению ее лица можно подумать, что она отчаянно не хочет входить в дом одна.
Я оборачиваюсь к Спенсеру, но он ждет моего решения.
— Да, конечно, спасибо, — соглашаюсь я.
Водитель распахивает дверь лимузина и ждет, пока мы трое буквально вывалимся наружу. К дому ведет дорожка светлого кирпича, само здание построено из белого известняка с темными балками — просто очаровательное местечко.
— Проклятие, — зло бормочет Лилиан, открывая дверь. — Он все еще не забрал свои шмотки! — Она тяжело вздыхает, включая свет.
Вся прихожая забита коробками, просто шагу некуда ступить.
— Чем он занимается, этот твой бывший? — удивленно спрашивает Спенсер, оглядывая невероятное нагромождение вещей. Среди всего прочего выделяется огромная коробка с профессиональной стереосистемой за десять штук баксов, стоящая между укрытой целлофаном пушкой для теннисных мячей и сооружением из картона, на котором указано, что это цифровая фотолаборатория.
— У него бизнес с «Монархом». И что-то еще. Всего понемногу, — разводит руками Лилиан. — Да черт его побери, если я знаю! — Она поворачивается ко мне: — Что тебе налить, Салли?
— Не думаю, что мне стоит пить…
— Коньяку? — предлагает Спенсер.
— Блестящая мысль, — кивает актриса.
Внимательно смотрю на Спенсера.
— Мы же собирались пить кофе.
Лилиан ставит перед нами поднос с бутылкой и тремя пузатыми бокалами. Спенсер наливает всем по солидной порции коньяка. Я молча беру свой бокал и делаю глоток. Если я все это выпью, то домой смогу добраться разве что ползком. Лилиан сбрасывает туфли и усаживается прямо на полу, спиной к дивану.
— Спенсер упоминал, что какое-то время ты жила в Лос-Анджелесе.
— Я училась здесь в колледже и работала в «Бульваре». В течение двух лет, если быть точной.
Вижу, как Спенсер усаживается за пианино и начинает наигрывать одной рукой «Вокруг света за восемьдесят дней». Это все, что он может играть (мать научила его нехитрой мелодии, когда ему было восемь). По опыту знаю, что Спенсер всегда наигрывает этот мотив, когда перебрал с выпивкой, а поблизости оказалось пианино.
— Кстати, я какое-то время жила в Коннектикуте, ты об этом знала? — спрашивает Лилиан.
— Нет.
— В Гринвиче. — Она задумчиво улыбается, глядя в бокал. — Всего две недели. Короткий роман. — Делает глоток.
— Я из Каслфорда. Это место сильно отличается от Гринвича.
— А… — У Лилиан отсутствующий вид. Наш разговор ее мало интересует.
Неожиданно она поднимает голову.
— Пожалуй, мне все же нравится идея с кофе. Чаю я бы тоже выпила. Хочешь чаю, Салли?
— Даже не знаю, что и… — озадаченно отвечаю я, ставя свой бокал на поднос.
— Спенсер? — Лилиан встает с неожиданной грацией, словно не смотрела на меня пару секунд назад абсолютно пьяными глазами. — Пошли, Салли, поможешь мне на кухне.
Спенсер перестает барабанить пальцами по клавишам и оборачивается к нам.
— Кофе или чаю?
— Ни того, ни другого, спасибо.
Я следую за актрисой на кухню. Боже, какая уютная! Именно в такой кухне я бы снимала передачи из цикла «Вкуснятина у вас дома» или «Приготовьте своими руками». Всегда обожала сверкающие сковородки, подвешенные за ручки рядком, чугунные горшочки, клетчатые фартуки, аромат специй. И все на своем месте — каждая фарфоровая тарелочка, каждый стакан стоят в строгом, но не слишком чопорном порядке, ножи в подставке, прихватки на металлических крючках!
— Как все женщины, вынужденные сидеть на диете, люблю вкусно поесть. — Лилиан указала на толстую поваренную книгу на полке.
Я вежливо улыбаюсь и киваю, отчего меня покачивает. Приходится незаметно схватиться рукой за мраморную столешницу. За моей спиной Лилиан поворачивает кран, чтобы налить воду в турку, а еще секунду спустя происходит нечто странное. Руки Лилиан ложатся мне на плечи, ее грудь нежно, но настойчиво прижимается к моей спине.
— Не знаю, как предложить, чтобы не смутить тебя. — От ее шепота шее становится щекотно.
— Тогда и не предлагай, — говорю достаточно резко (резче, чем собиралась) и отстраняюсь. Затем поворачиваюсь, опираясь спиной на столешницу.
Лицо Лилиан на мгновение теряет все краски. Она нервно облизывает губы и кивает, опуская глаза. Вид у нее смущенный.
— Послушай, — касаюсь ее руки. — Я не хотела тебя обидеть. Сделаем вид, что ничего не было.
— Я не была уверена, что ты захочешь, но Спенсер…
