четырехугольный фонарь над кухней. Внезапно он замер. По кухне двигался луч света. Карманный фонарь. Темная тень скользила по белым изразцам. Потом свет внизу погасили.
Ивер, опять приложив к щеке платок, изумленно уставился на Ван Хаутема, когда тот стремительно выскочил в коридор и прикрыл за собою дверь. Еще не добравшись ощупью до лестницы в бельэтаж, комиссар уже почувствовал, что обстановка в чем-то изменилась. Не было прежней непроницаемой тьмы, слабый свет позволял различить лестничные перила, а в коридоре внизу был только легкий полумрак. Быстро и бесшумно комиссар скользнул вниз по толстому восточному ковру. Спускаясь, он перегнулся через перила и обнаружил, что дверь в комнату Терборга открыта. Несколько крупных бесшумных шагов — и комиссар был уже на пороге. Адвокат лежал на кровати в неестественно напряженной позе, уткнувшись головой в подушку. Темно-красное пятно медленно расплывалось вокруг затылка Терборга по белой наволочке.
Через несколько секунд Ван Хаутем установил, что юриста ударили твердым предметом по основанию черепа. Осторожно ощупав затылок Терборга, комиссар пришел к заключению, что рана не смертельна; Ван Хаутем хотя и не был медиком, но за свою жизнь достаточно насмотрелся всяких телесных повреждений, чтобы с уверенностью определить, опасна рана или нет. Он заглянул за перегородку, где еще с вечера заметил умывальник, намочил носовой платок и положил холодный компресс на затылок потерявшего сознание адвоката, который дышал тяжело, но равномерно. После этого комиссар быстро сбежал по широкой лестнице в вестибюль, открыл дверь на улицу и поманил Старинга — тот сидел в машине одного из спиритических гостей Фидлера. Помощник тотчас был рядом с ним.
— Сейчас я расскажу тебе, что случилось. Вызови подмогу и приходи в комнату Терборга. Вверх по лестнице, первая дверь направо. Поставь одного человека в вестибюле охранять вход.
Комиссар пошел обратно и еще до того, как полицейский свисток резким сигналом тревоги пронзил уличную тишину, стоял у четвертого номера.
Было тридцать пять минут первого. Терборг не двигался, но слегка порозовел. Только теперь Ван Хаутем позволил себе быстро осмотреть комнату; он улыбнулся, заметив, что белый четырехугольный пакетик, который в одиннадцать часов еще красовался на каминной полке, исчез. Комиссар установил в доме охрану, предполагая, что злоумышленник проникнет снаружи, но, оказывается, он был здесь, в доме, еще до того, как выставили посты! Это ясно — ведь Дейкема и Верворн не из тех, что пропустят кого-то незамеченным, а за уличной дверью наблюдает Старинг. Прекрасно, значит, противник в ловушке! Ему не скрыться ни по крыше, ни через сад, ни через уличную дверь, ни тем более через окна гостиной Фидлера. Там идет сеанс. Дверь открылась, и на пороге появился Старинг.
— Полицейский капрал из патрульной службы охраняет вход с заданием задерживать каждого, кто захочет выйти или войти без нашего разрешения. Откуда здесь можно позвонить, менеер Ван Хаутем?
— Из кабинки там, в коридоре. Пусть сейчас же придет Ван Хохфелдт с тремя полицейскими. Но прежде всего вызовите сюда доктора Харингу, и поскорей. Потерпевший жив, но срочно нуждается в медицинской помощи.
Когда помощник вернулся, комиссар сидел на краю кровати и щупал пульс Терборга, дышавшего уже много спокойней.
— Все-таки они нас перехитрили, — заметил Старинг, присев на радиатор, чтобы отогреться после ожидания в холодной машине. — Все мы как будто предусмотрели, а, несмотря на это, менеер Терборг умудрился получить по затылку. Я с самого утра боялся, что он испортит нам все дело. Рана серьезная, менеер Ван Хаутем?
— По-моему, не очень. Пульс у него ровный… Так ты думаешь, они нас перехитрили, Биллем? Тогда скажи мне, пожалуйста, где он сейчас, сию минуту, этот ловкач, который унес коробку с камешками?
Старинг немного смущенно взглянул на него, потом широко улыбнулся.
— А ведь и в самом деле, — сказал он тихо, — обыщем дом и найдем его. Он в западне. Я думал, — добавил он, сдвинув брови, — вы избрали свой пост специально, чтобы держать в поле зрения эту комнату.
— Да, местечко что надо! Но вскоре после половины первого наверху кто-то начал стонать. Очень тихо, будто ему заткнули рот. Противник нанес свой удар как раз в те несколько минут, которые понадобились мне, чтобы выяснить, что это менеер Ивер страдает зубами.
— Тогда все ясно! Налетчик сидел в комнате у француза. Они смекнули, что вы за ними следите. Ивер принялся стонать, чтобы отвлечь вас с вашего поста, тут-то все и произошло.
— Не будем фантазировать. Правда скоро выяснится сама собой. Вот список спиритов, которые сейчас находятся у Фидлера. Сеанс вот-вот закончится. Проверь по списку, когда они будут уходить. И пусть каждый подтвердит, что они все время были в комнате Фидлера.
На пороге Старинг посторонился, уступая дорогу владельцу пансиона, который как раз хотел постучаться.
— Входите, входите, менеер Фидлер.
Теперь, когда утомительное ожидание кончилось и настала пора действовать, комиссар опять был полностью в своей стихии. Присев на угол стола, он набил свою неизменную трубку.
— Кроме ребят из полиции, которые, наверно, изрядно вам надоели, в доме сейчас находится опасный преступник. Скоро мы вытащим парня из его норы, и я очень удивлюсь, если окажется, что он вам незнаком. С минуты на минуту я ожидаю подкрепления, и тогда начнется «концерт». Ваш сеанс уже закончен?
— Конечно. Потому я и пришел. В вестибюле я видел полицейского. Моим гостям можно идти домой или надо подождать?
— А после начала сеанса они выходили из вашей комнаты?
— Я вижу, вы совершенно не в курсе дела. Круг нельзя разомкнуть без серьезного нарушения процесса. С того момента, как образована цепочка, все мы до конца остаемся на своих местах. Впрочем, поскольку для вас это не доказательство, могу добавить, что, как только все соберутся, я запираю двери нашей спальни и жилой комнаты и ключи кладу себе в карман. Кроме того, в углу комнаты горит маленькая красная лампочка, которая дает достаточно света, чтобы заметить, если кто- нибудь встанет. Даю вам слово честного человека, что никто из моих гостей, а также ни я, ни моя жена во время сеанса из комнаты не выходили.
— Хорошо. Выполнив некоторые формальности, общество может расходиться по одному. Мой помощник задаст несколько вопросов, и все. Да, вот еще что: проводив друзей, оставайтесь, пожалуйста, с вашей супругой в своих комнатах. Как только прибудет подкрепление, мы наметим план обыска во всем доме. Перед началом обыска я сообщу вам, как мы будем работать. Так как — даете слово, что вы и мефрау Фидлер останетесь в своих комнатах?
— Разумеется! — Фидлер раз-другой посмотрел на неподвижную фигуру на постели. — Терборг ранен?
— Да. Насколько я могу судить, несерьезно, но доктора уже вызвали. А пока выпускайте по очереди ваших посетителей. До скорого свидания!
В вестибюле послышался ворчливый бас полицейского врача, и вот уже они с Ван Хохфелдтом быстро вошли в комнату. Харинга молча кивнул комиссару и тотчас же начал исследовать рану Терборга. Ван Хаутем между тем велел практиканту предварительно осмотреть дом и зажечь свет во всех коридорах и на лестницах.
— Дейкема и Верворн пока пусть остаются на местах, Эверт!
— И ради этого ты вытащил меня из постели? — недовольно спросил Харинга, когда Ван Хохфелдт вышел. — И без меня мог понять, что тут ничего серьезного нет! От такого удара он не умрет… Ну хорошо. Сейчас я сделаю ему укольчик, чтобы он спокойно заснул. Или вначале надо его допросить?
— Если не возражаешь, то надо бы.
Немного погодя Терборг со страдальческим лицом уже сидел, опираясь на подушки. С большим трудом комиссар втолковал ему, что он должен вразумительно рассказать о случившемся: это очень важно. Но адвокату рассказывать было нечего. Он помнил только, что смутно услыхал, как кто-то вошел в комнату, нарушив его первый сон. Терборг решил, что это Ван Хаутем, и приподнялся. Дальше он ничего не помнит. Конечно, он не видел, кто на него напал.
С угрюмым видом Харинга отстранил комиссара. В руках он держал шприц и вату, смоченную
