преемственности поколений в большей или меньшей полноте. В таких обстоятельствах меньшинство, не согласное и активно не приемлющее господствующий образ жизни, успешно подавляется, как преступное, активным властным меньшинством и не противящимся ему большинством. При этом властное меньшинство и решает, что есть Добро, а что — Зло, и правит более или менее сообразно своим же декларациям, а обслуживающая его наука, существующая в той или иной форме, обосновывает “научно” и “богословски”, почему жить надо именно так, как велит власть. Если они не дожали большинство, т.е. простонародье до открытого бунта, а тем более — до гражданской войны, имеющей целью изменение государственного устройства и культуры, то альтернативное мнение о том, что есть Добро, а что есть Зло выражается в сказках и эпосе простонародья. Но к ним в эпохи гражданского мира все относятся как к несбыточным мечтам о воцарении на Земле самодостаточного Добра — Царствия Божиего на Земле.
В историческом прошлом нынешней глобальной цивилизации, примерно до конца первой половины ХХ века (рубеж — завершение второй мировой войны и начало строительства послевоенного мирового устройства по шаблонам держав-победительниц), взаимодействие и взаимное проникновение региональных цивилизаций друг в друга было незначительным, за одним исключением: Запад (библейская цивилизация), осуществляя политику колониализма, приобщал к образу жизни своей правящей “элиты” местные правящие “элиты” порабощаемых [15] им других региональных цивилизаций. Простонародье же различных региональных цивилизаций там, где оно не было уничтожено (как в Австралии или на территории США) или не смешалось с пришельцами (как в Южной и Центральной Америке), продолжало вести привычный ему образ жизни, хотя и усугублённый колониальным гнётом Запада. Взаимодействие и общение Запада и других региональных цивилизаций на уровне простонародья носило почти точечный характер, локализованный преимущественно морскими пoртами колониальных держав Запада [16].
Со второй половины ХХ века картина качественно изменилась: началась массовая миграция простонародья из бывших колоний в бывшие метрополии, поскольку метрополии испытывали недостаток чернорабочих и дешёвой рабочей силы. Наряду с этим детишки правящей “элиты” бывших колоний и прочих государств других региональных цивилизаций стали получать высшее образование в вузах Запада, и на протяжении десятилетий далеко не все из них возвращаются на свою «этническую родину». Кроме того, мигранты первого поколения успели осесть на Западе. Дети, внуки, правнуки пришельцев, рожденные на Западе, никогда не видевшие родины своих предков, тем не менее воспроизводят в своей жизни традиционные нормы поведения и мировоззренческий подход к разрешению возникающих проблем, свойственный породившим их региональным цивилизациям. Но происходит это в культурной среде, порождённой принципами, положенными в основу Западной региональной цивилизации.
Так внутри обществ стран Запада возникла проникающая в него оседлая в нескольких поколениях периферия обществ иных региональных цивилизаций. Она характеризуется среди прочего и тем, что при отсутствии сословно-клановых ограничений гражданского общества в условиях капитализма многие из них смогли подняться в социальной иерархии выше, нежели многие представители коренного населения, которое чувствует себя ущемлённым потомками пришельцев. Наряду с возникновением этой оседлой на Западе периферии продолжалась и продолжается “набеговая” миграция в страны «золотого миллиарда». В её ходе диаспоры других региональных цивилизаций в странах Запада постоянно обновляются по своему персональному составу, вследствие чего мнение о житье Запада становится достоянием простонародья других региональных цивилизаций по мере того, как участники “набеговой” миграции, лишённые возможности заработать на родине, поправляют свое финансовое положение (или терпят крах) и возвращаются в свои страны.
В результате этих процессов:
· внутрисоциальная напряженность во всех странах Запада обострилась, вопреки тому, что классовые противоречия в том виде, в каком они имели место до 1917 г., в большинстве стран «золотого миллиарда» если не исчезли полностью, то сгладились вследствие того, что уровень доходов подавляющего большинства населения в них достаточен для того, чтобы удовлетворить демографически обусловленные потребности, покрываемые как за счёт собственного производства, так и за счёт импорта многих видов продукции из бедных стран.
· с другой стороны, неприятие западного образа жизни (а не зависть к нему, которая тоже имеет место, что в России выразилось в деятельности доморощенных «демократизаторов») стало достоянием жизни простонародья большинства стран мира за пределами Запада.
Одним из ликов взаимодействия этих процессов, локализованных в странах «золотого миллиарда» и в странах остального мира, и стал «международный терроризм».
Это показывает, что сам процесс, в результате которого он возник и принял современный нам вид, по своему характеру таков, что необходимо обратиться к выявлению и рассмотрению принципов организации и обеспечения жизни общества, лежащих в основе каждой из региональных цивилизаций, и несомых ими идеалов — как воплощённых в реальную жизнь, так и не воплощённых, свойственных каждой из них.
В таком понимании течения событий в Жизни трагедия в США 11 сентября 2001 г. — еще один стимул к тому, чтобы заняться глобальной социологией, т.е. выявить конфликтные принципы и идеалы, свойственные представителям разных региональных цивилизаций, которые В СОВОКУПНОСТИ в своём взаимодействии подвигли некоторых из них на организацию этой трагедии, других привели к тому, что они стали её жертвами, а продолжающих жить поставили перед вопросом «Как жить дальше?».
Некоторые аналитики охарактеризовали происшедшую трагедию как эпизод в войне цивилизаций. Другие категорически им возразили, понимая, что мышление в русле концепции глобальной истории как «войны цивилизаций» и проистекающая из него внешняя, внутренняя и глобальная политика государств представляет собой курс на развязывание первой мировой войны XXI века, которая способна если не уничтожить всё человечество, то гарантированно отбросить его в ранний «каменный век». И возражающие правы, поскольку, если под войной понимать силовые действия народа или государства (а также региональной цивилизации) против их соседей, как-то обоснованные идеологически и в которых участвует непосредственно или которые поддерживает работой в тылу лояльное официальной государственной власти большинство, то это не война. Тем более, что происшедшее — результат действий организаций более или менее самодеятельных лиц, не подконтрольных правительствам ни одного из государств в их полной совокупности.
Но отчасти правы и те, кто настаивает на том, что происшедшая трагедия — эпизод в “войне” региональных цивилизаций. Однако они не правы в том, что называют это войной. ЭТО НЕ ВОЙНА В УКАЗАННОМ СМЫСЛЕ, А СТОЛКНОВЕНИЕ НЕСОВМЕСТИМЫХ ПРИНЦИПОВ И ИДЕАЛОВ, СВОЙСТВЕННЫХ РЕГИОНАЛЬНЫМ ЦИВИЛИЗАЦИЯМ. Это столкновение цивилизаций неуправляемо ни одной из них, ни одним из государств, хотя оно может быть управляемо силами, не отождествляющими себя ни с одной из региональных цивилизаций. Возраст этих сил многократно превосходит возраст «международного терроризма», сопоставим или даже превосходит возраст нынешней глобальной цивилизации [17].
Эти столкновения несовместимых принципов и идеалов, свойственных региональным цивилизациям, не осознаются как конфликтные не только большинством населения каждой из них, но и их политиками и
