у меня нет повода. Вот если ты меня попросишь — я с удовольствием…
— Ну, если с удовольствием… — промямлил Игорь.
— Лады, — Максим протянул руку, — Всё, я бегу. Не грусти, Майкл. Оттягивайся, а там жизнь сама подскажет, как быть.
Игорь хотел ответить, но не успел: чёрный человек Максим словно провалился сквозь землю.
Максим заметил, что с балкона второго этажа на него смотрит мужчина с коротким шрамом на правой щеке.
— Буква «И», — объявил генерал Барановский, — Изобретатель. Капитан, пожалуйста…
— Я производил поиски только среди сотрудников научно-исследовательских учреждений. И пока только по одному признаку: соответствие темы научной работы формуле аппарата, известного нам как Акварель. Следует также заметить, что в полном объёме эта формула нам до сих пор неизвестна. Сочетание элементов и технология… — начал основательный Шлейфман.
— Короче, Склифософский, — остановил его Барановский.
— Короче, у меня есть список из шести человек. Шесть научных сотрудников мужского пола, которые могли — подчёркиваю, только могли! — заинтересоваться той задачей, какая была поставлена перед изобретателем Акварели. Трое из них уже находятся под оперативным наблюдением, отслеживаются связи…
— Народу всё равно не хватает, — признался генерал Барановский, — Хотя нам и так уже прикомандировали пятнадцать человек.
— Разрешите продолжать, господин генерал? Ещё одного я сегодня видел в архиве его НИИ. Некий Игорь Кузнецов. Довольно нескладный молодой человек с маленькой русой бородкой. Увидев меня, переполошился.
— В круглых толстых очках парень? — подал голос Матадор.
— Да, — удивился Шлейфман, — А ты откуда знаешь?
— Привычка грызть пальцы?
— Да, — ещё больше удивился Шлейфман. — Так ты с ним знаком, что ли?
— Такого человека я видел сегодня в Шереметьево, — сказал Матадор, — Он стоял в очереди на паспортный контроль…
Матадор пребывал в мерзейшем расположении духа. «По пункту „А'», как выражался Барановский, то есть по по поводу Арины вестей никаких не было. Выбив из Крашенинникова в Шереметьево нужную фамилию, Матадор вдруг увидел у стойки контроля человека, о котором неотрывно думал уже несколько дней. Он был безвещей и, похоже, провожал именно изобретателя Кузнецова. Как странно всё сходится.
Матадор увидел у стойки человека, бросился к лестнице.
Но тут дали о себе дать две бессонные ночи с перерывом на тяжёлый героиновый сеанс. Матадор рухнул на бетонный шереметьевский пол…
— Рундуков, представьте списки всех пассажиров, которые проходили в это время паспортный контроль… — генерал прикурил «Приму» от «Примы». — Похоже, с изобретателем у нас возникают проблемы… Ладно, поехали дальше. Может, попозже майор Малинин вспомнит, что ещё он видел…
Матадор едва поверил ушам. Генерал почти открыто намекал, что Матадор чего-то не договаривает. Интересно, а догадывается ли генерал, чего именно не договаривает Матадор?
Но что было по-настоящему странным: последние сутки Матадора не покидало ощущение, что и генерал что-то скрывает.
Что? И зачем?
— Буква «М». Маска.
Да, любопытно. Во всей этой горячке Матадор так и не расспросил у Сафина, что же он выяснил про маску.
— Информации, честно сказать, немного, — несколько виновато произнёс Сафин, — Маска с таким или очень похожим рисунком используется в ритуальных целях отдельными южноафриканскими племенами. А именно для ритуала казни с помилованием. Подписали человека к вышке, всё решили, могилку выкопали или как у них там… А перед самой казнью какой-нибудь демон говорит, что человека нужно пощадить. Тогда они проводят весь спектакль, как если бы собирались убить человека, но в конце концов этого не делают. Матадор громко икнул.
— Ты что? — спросил Барановский.
— Ничего.
— У тебя есть версии, кто это обещает тебя как бы казнить, но помиловать?
— Кажется, у меня появляется версия, — сказал Матадор. — Но мне надо крепко подумать. Я ещё не готов её изложить…
Группа покосилась на Глеба с некоторым недоумением. Барановский в течение нескольких секунд смотрел на Матадора так, что у него возникло чёткое ощущение двух протянутых рук, смыкающихся на груди…
— Буква «П». Парк культуры, — сказал Барановский. — Как ни странно, удача. Рундуков, расскажи…
— Журналист Огарёв вспомнил, что человека, который передал ему материалы по Акварели, он видел когда-то в парке культуры и отдыха. Он сообщал это нам по телефону, его слушали и застрелили в тот самый момент, когда дошло до названия парка. Мы стали прочёсывать его статьи на предмет упоминания парков, а в этот момент сгорела административная будка в парке на Таганке. Естественно, мы предположили, что будку сожгли специально…
Рундуков сделал паузу, налил стакан воды.
— Нашли дедушку-дворника, метёт там дорожки с незапамятных времён. Помнит, как Хрущёв приезжал открывать памятник девушке с веслом… Помнит лопоухого мужичка, который всё время теребил уши. По фамилии Козлов. И тогда, в парке, и по сей день он — личный секретарь Самсона Гаева…
Глава девятая
Прибор ночного видения выхватывал из темноты и окрашивал в мерцающе-красный цвет скамейку, урну, бетонные ступеньки…
Тронутая мерцающе-красным площадка перед подъездом была похожа на сцену игрушечного театра.
Казалось, когда на сцене появится жертва, даже не придётся нажимать на гашетку. Достаточно будет лёгким щелчком сбить её с игрушечной сцены в вечную темноту.
Окна чёрного джипа, припаркованного у подъезда с вечера, были затянуты изнутри плотной чёрной материей.
Первый киллер полулежал перед инфракрасным экраном и пил минеральную воду Evian. Второй киллер держал перед глазами миниатюрную Библию в густозелёном сафьяновом переплёте.
— Сколько раз я тебе говорил, покупай воду «Святой источник», — сказал второй киллер.
— Почему? — спросил первый киллер.
— Она освящена патриархом Алексием. Наш шеф вбухал в её производство уйму баксов. И вообще — надо поддерживать отечественного товаропроизводителя…
Первый киллер ничего не ответил, набрал побольше воды, прополоскал рот и аккуратно выпустил воду в плевательницу.
— Давай, — сказал первый киллер, — Иеремия… Пятьдесят один… девять…
Второй киллер некоторое время шелестел тонкими страницами в поисках заказанного фрагмента.
— Врачевали мы Вавилон, но не исцелился… оставьте его, и пойдём каждый в свою землю…
— Вот видишь, — сказал первый киллер.
— Что я вижу? — не понял второй.
