— А где я возьму другого? У меня на нём четверть хозяйства держится. После выборов измудохаю, до гробовой доски будет скулить и ручку ещё лизать, что мы ему жить позволили.
— Я тебя не понимаю. Эдак каждая… Что он, впрямь такой ценный кадр?
— Вы, Марлен Николаевич, ещё Сталина вспомните, что незаменимых нет. А сами, извините, не захотели отдать мне и Дубичеву скальп этого Матадора… Вы заметьте, как Зайчик сработал: ему предлагали нас потравить, а он смог вырубить электричество во всём городе. Золотой парень.
Самолёт тряхнуло. Спутники выглянули в окно. Самолёт летел низко. Тень, похожая на крест, неслась по лесам и лугам, ручейкам и перелескам.
Ровно по центру тени парил, широко распластав крылья, гордый ястреб.
Чёрный ботинок на красной ковровой дорожке.
Сейчас он увидит Арину и снова с ней расстанется. День ещё не закончен.
«Может быть, самый тяжёлый день в этом году», — сказал генерал.
«Но откуда он знает, что случилось с Колдуном без имени и с нашими парнями там, у болот?», — подумал Матадор.
«Откуда он это знает, если все погибли?»
Матадор застыл как вкопанный. Чёрные ботинки на красной ковровой дорожке.
— Глеб, вернись, — генерал Барановский приоткрыл дверь в кабинет. Чтобы раскрыть тайну болот?
— Глеб, обыск отставить, — сказал генерал, — разберутся без тебя. Ты ещё не разучился водить самолёт?
— Я опять не увижу Арину? — спросил Матадор.
— Глеб, день закончится. Обязательно закончится. Но надо, чтобы он закончился в нашу пользу.
— Что случилось? — спросил Матадор.
— Нас умыли, — сказал генерал, — Анисимов с Гаевым всё-таки летят из Выборга на частном спортивном самолёте. В Москве нам их не скушать. Ты должен встретить их в районе Твери.
Малыш посмотрел на часы. Секундная стрелка вильнула хвостом, как шлюха юбкой.
Время, отведённое на обыск, стремительно таяло. Самое позднее через час кассета должна быть в Останкино.
В секретере Гаева нашли целую аптечку эротических снадобий, вскрыли сейф, полный долларов, золота и брильянтов. Доллары поделили по-братски, золото — как пришлось. Но Акварели-то не было.
«Нос» Пуся ходил вялый. Когда Арина и Женька не дали ему уколоться, он обиделся, зарылся в подушки, громко пукнул и заявил:
— Я вам не собачка, чтобы играть со мной в «А ну-ка отними».
— Образная речь восстанавливается, — заметил Ёжиков.
Пуся в итоге согласился ехать к Гаеву, но бродил по роскошным комнатам как сомнамбула, в полнейшем забытьи и с обречённостью во взоре.
— «Нос» какой-то вялый, — озабоченно сказал Шлейфман, — это ещё чучело под ноги лезет…
Прометей в ответ зашипел и грозно мявкнул. Он не одобрил появление эфэсбэшной делегации.
— А мы уверены, что тогда, из леса, Гаев поехал прямо домой? — вдруг спросил Малыш.
Старлей Рундуков вздохнул и повторил то, что говорил ночью у Барановского:
— По информации агента номер… По твоей, то есть, Малыш, информации, Гаев, пряча что-то под плащом, сел в лесу в свой лимузин… Кроме него, в машине был шофёр Панов, секретарь Козлов и доктор Зенкин. Все они поехали к Гаеву домой. Потом Козлова отвезли домой, в руках у него ничего не было.
— Этого я уже не видел, — сказал Малыш.
— Я видел, — сказал Рундуков, — а доктор Зенкин вышел с докторским чемоданчиком, на него тут же напали хулиганы, но в чемоданчике были только инструменты… А машину на первом углу осмотрели гаишники. Вернее, Витька Коноплянников с пацанами. Значит…
— Значит, надо искать здесь, — вздохнул Малыш, — но мы ищем с морковкиного заговенья, а толку хер.
Прометей неожиданно взвыл, как Патриарх, у которого отобрали храмовые льготы. Метнулся к двери.
Малыш толкнул Шлейфмана в один конец коридора, Пусю в другой и растянулся с оголённым стволом за большим красного дерева комодом.
Малыш снял пистолет с предохранителя. Дверь отворялась медленно. Планка прицела плясала на уровне дверного глазка.
В дверном проёме показался секретарь Гаева Козлов. Прометей перешёл с благого мата на гулкий мурлык. Прометей тёрся о брюки секретаря Козлова, как сыр о тёрку.
Малыш убрал шмайсер в карман и шагнул в коридор.
Козлов вскинул руки, словно бы увидел привидение.
— Привет, дядя, — дружелюбно сказал Малыш, — я с Лубянки. У меня тут учения. А ты что делаешь в чужой квартире? Ребята, выходите встречать гостя.
Козлов, трясясь от страха, вытащил из кармана пальто банку «Вискас».
— Здоровый кот без всяких хлопот, — пробормотал Козлов, указывая на Прометея.
Никто не заметил, как Пуся подкрался к Козлову сзади, схватил его короткими ручками поперёк живота и нежно прижался к плечу.
— Чего это с «носом»? — спросил Малыш. — Чего надо, найти не может, так с горя опидорел?
— Ну-ка, ну-ка, — вдруг шагнул вперёддоктор Шлейфман, — расстегните-ка, голубчик, пальто. Вот так. А теперь расстегните рубашку, покажите доктору животик…
Анисимов заявил, что ему нужно хотя бы полчаса подремать.
— Воздух крошит металл, а герой устал, — улыбнулся Гаев. — Господин генерал, осталось совсем недолго…
Гаев сам накрыл Анисимова шотландским пледом в крупную клетку. Такую крупную, что на плед влезло всего четыре штуки.
Гаев присел у иллюминатора, замахнул ещё рюмку, лязгнул челюстями по огурцу. Внизу тянулись клетчатые, как плед, поля. Зелёные, чёрные, жёлтые. Гаев плохо различал виды сельскохозяйственных культур. По меже полз игрушечный трактор.
В кабине пилота раздалось многоэтажное восклицание. Поминались репа, оральный секс и дальние страны. Гаев поспешил в кабину.
Пилот, молодой лётчик из питерского авиаклуба, указал Гаеву на стремительно приближающуюся красную точку.
— Что это? — не понял Гаев.
— Это самолёт, — пояснил пилот, — какой-то угрёбыш несётся прямо на нас. Похоже, он в жопу пьян.
Красная точка росла в размерах. Гаев уже мог рассмотреть очертания летательного аппарата. Маленький спортивный самолётик.
— Может, лучшей и нету на свете калитки в Ничто, — пробормотал Гаев.
— Куда калитки? — не понял пилот.
— Да нет, это я так… Ни хрена он, паря, не пьяный…
Маленький красный снаряд ломил на таран.
— Ну так сворачивай, блядь, сворачивай, — вдруг заорал Гаев. Он понял, что до столкновения остаются считанные секунды…
Пилот вдруг заплакал. Нижняя губа его сильно дрожала, и он безуспешно пытался прикусить её верхними зубами.
Гаев уже мог различать через стекло лицо вражеского лётчика. Гаев присвистнул. Матадор…
Гаев сунул руку в штаны, почесать взопревшие яйца, и обнаружил, что в штанах нет члена. Вернее, он был, но совсем маленький, скукожившийся, как сухофрукт, жалкий отросток.
Ссохся от страха.
Хнычущий пилот вдруг кубарем покатился по полу. В кресло перед панелью управления грузно рухнула туша генерала Анисимова.
