Еще кто?
– Страусы, – напомнил я.
– Точно. И Глебов нам про каждого страуса и зебру бы рассказал, точно он с ними в бабки играл. А потом спрашивал бы – а как вы думаете, зачем зебре полоски?
Я сначала не понимал – ни занудства глебовского, ни вот этих уроков, думал, что бред полный, война идет, а он нам про Сатурн рассказывает, про то, как люди в древности жили. Потом уже Саныч, когда пребывал не в ворчливом настроении, объяснил, да и сам я соображать начал.
Советская власть, в этом вся причина. Фашисты пришли, а она не закончилась. Даже окрепла. В газетах пишут, что даже мультфильмы сейчас делают. Кто-то мультфильмы делает, а Глебов вот про Сатурн. Все правильно.
– А зачем зебре полоски? – спросил я.
– А кто его знает. Душа у нее такая, полосатая. Зачем на тельняшках полоски? Интересно, а сам-то Глебов знает?
– Наверное. Он раньше машинистом был?
Саныч поперхнулся. И рассмеялся, точно я сказал ему, что Глебов в балете танцует.
– Глебов – машинист? Ну, ты даешь!
Саныч по лбу себя хлопнул от восторга.
– Глебов – он ведь из…
Так и не договорил, потому что появился сам Глебов.
– У меня еще к вам дело, – сказал Глебов. – Дело такое…
Саныч подобрался.
– Важное дело,– повторил Глебов. – Очень серьезное.
Саныч солидно кивнул.
– Хочу вас попросить присмотреть за Шуриком.
Саныч хрюкнул. Или хлюпнул
Глебов стал ходить вокруг стола, задевая макушкой за потолок и негромко занудствуя. Он говорил, что мы уже взрослые и должны ощущать ответственность, что так всегда водилось – старшие заботились о младших, что это…
– Так давайте его на Большую Землю отправим, – перебил Саныч. – Что он тут делает? Помните, как пять сопляков нашли? Так мы же их переправили. А они ничуть не старше…
– Я не могу его отправить, – покачал головой Глебов. – У него мать… Это сложно вообще…
– Он больной же совсем, – продолжал уговаривать Саныч. – У него плечо хрустит, его лечить вдоль и поперек, а он в наших болотах торчит. Его в Ашхабад надо…
Глебов сел на скамейку, вытянул ноги.
– В няньки нас записываете, – буркнул Саныч.
– Ты как хочешь это называй, а дело делай, – сказал Глебов.
– У нас тут партизанский отряд, – продолжал бурчать Саныч. – А не детский сад. Пусть с ним Алевтина возится, почему мы должны? Мы бойцы, вы сами это прекрасно знаете. А вы нам придумываете… Зачем нас за самолетом посылали?
– За каким самолетом?
– За каким за каким – за тем самым. За немецким грузовиком. Он вроде бы упал, мы его искали-искали – ничего не нашли. Поллеса пропахали.
– Самолет был, – задумчиво сказал Глебов. – Возможно, он упал в болото, поэтому вы его и не нашли. Это неважно. Вы можете идти.
– А как же про Африку? – нагло спросил Саныч.
– Про какую Африку? Ах, про Африку… В следующий раз. Свободны.
Мы направились к выходу.
– Про Шурика – это приказ, – добавил в спину Глебов.
Саныч щелкнул пятками.
Снег продолжал валиться. Напротив нас под елкой возвышался сугроб, неожиданно высокий, метра в два. Из-за сугроба выглянул Щурый, помахал рукой.
– Идите сюда! – крикнул он.
Саныч щелкнул зубами.
– Давайте скорее!
Мы приблизились.
Щурый строил снежный дом.
– Снежный сортир? – предположил Саныч.
