жизнерадостный капитан Декок, который, глядя на голубей в клетке, сказал мне:
— Мы, индонезийцы, никогда не пьем ВОДКА, как это делаете вы, русские. Но мы очень любим женщин и подобно вот этим голубям эвери дэй; кво!..кво!..кво!.. — и он помахал руками, как крыльями- эвери дей!
Капитан оглянулся на свою жену за подтверждением. Она кивнула и рассмеялась.
Потом мне принесли издающуюся на английском языке индонезийскую газету. Одна из тем, которую я прочитал там, поразила меня необыкновенно. Президент Сухарто объявил амнистию всем участникам коммунистического путча 1966 года. Освобожденным из тюрем коммунистам предоставлялось право вернуться к прежней специальности, включая право быть журналистом, как особенно подчеркивалось. Для тех, кто не имел твердой специальности, были организованы специальные курсы и государство им выделяло землю. Воспитанный в стране Ненависти, я не верил своим глазам, что возможно такое великодушие.
С властями я встретился сразу после выходного дня. Меня привезли в красивый дом старой голландской постройки, на что тотчас же и обратили мое внимание. Дом находился в самом центре Джакарты, и из его окон были видны современные здания, окружающие его.
После непременного угощения прохладительными напитками меня пригласили в круглую комнату, всю в окнах. Напротив входа и слева стояли письменные столы и за ними сидели какие-то люди в штатском, а справа находился чайный интерьер, обычный для всех индонезийских присутственных мест: низкий лакированный столик и удобные кресла вокруг него.
Там уже сидели женщина и двое мужчин. Они поочереди встали, представились и пожали мне руку. Я запомнил только имя женщины — миссис Рамадан.
Она заговорила со мной на совершенно правильном русском языке:
— Мы все трое говорим по-русски. Мы — сотрудники МИД Индонезии, но в то же время — ваши друзья. Мы знаем о вашем желании поехать в США, и всеми силами будем способствовать этому. Сегодня мы хотели бы задать вам несколько вопросов и если вы не возражаете, запишем их на магнитофон, потому что мы не очень хорошо понимаем по-русски и возможно придется прокрутить ленту не один раз, пока мы уловим смысл.
— Пожалуйста, я не возражаю.
Женщина мило улыбнулась и включила маленький-магнитофон. Я увидел, что она очень хороша. Это был тот не очень частый случай, когда на лице женщины кроме природной красоты светился ум. Хотя она была не первой молодости, но все еще имела стройную и изящную фигуру. Простое скромное платье, со вкусом сшитое, очень ей шло. У нее было только одно украшение: что-то вроде медальона, который на длинной золотой цепочке спускался с ее шеи. При дальнейшем рассмотрении медальон оказался увеличительным стеклом. «Как это пикантно, — невольно подумал я: красавица и детектив — в одном лице!»
— Как вы встретили Новый Год? — поинтересовалась миссис Рамадан.
— Я не встречал его. Я лег рано спать.
— Как жаль! Если бы я узнала вовремя о том, что вы прилетели 31-го декабря, я бы непременно пригласила вас встречать Новый Год в нашей компании!
Покончив с первым знакомством, миссис Рамадан стала задавать мне вопросы из биографии, а также — подробно расспрашивать о том, как я бежал с теплохода. Когда она попросила меня показать по географической карте маршрут моего заплыва, я предусмотрительно отказался это сделать и объяснил, что для этой цели нужна морская карта.
Беседы-допросы продолжались несколько дней. Ко мне относились доброжелательно и я чувствовал себя свободно и не утомлялся. Поездки на автомобиле проходили в целях моей безопасности каждый раз по новому маршруту и я увидел из окна почти все главные улицы столицы, а также — посольство США, которое уже считал своим, и огромное здание Советского посольства.
Однажды миссис Рамадан, мило улыбнувшись, спросила меня:
— Юрий Александрович, может быть, вы приплыли к нам на подводной лодке?
В ответ я только развел руками.
— Это я пошутила, — сказала милая женщина. — Но вот что серьезно: некоторые жители острова Бацан утверждали, что они слышали шум винтов подводной лодки. Вот вы были морским офицером — вы должны знать, может ли человек, находящийся на берегу, слышать шум винтов подводной лодки?
— Нет, конечно, не может, — ответил я и тоже улыбнулся.
После ее вопроса о «подводной лодке» я решил не рассказывать о моем путешествии на экватор в 1966 году. Представляю, как бы разыгралось ее воображение после моего рассказа!
В одной из комнат, где я иногда отдыхал, висела большая карта Индонезии. Я нашел на ней остров Бацан и был удивлен тем, что в том месте, где я спрыгнул с теплохода, имелись еще и другие острова, причем некоторые из них находились ближе к месту моего старта, чем остров Бацан. Тогда я подумал, что та карта была нарисована неверно и я правильно сделал, что отказался показывать по ней свой маршрут. Позднее то же самое заметили и миссис Рамадан и ее сотрудники, среди которых постоянно находился и мистер Абас. Они спрашивали меня, почему я поплыл к острову Бацан, а не к другим, более близким островам? Я отвечал им, что смогу дать объяснение только после того, как посмотрю морскую карту.
Через несколько дней в офис доставили морскую карту. С первого взгляда на нее я понял, в чем было дело.
— Я поплыл к острову Бацан потому, что других островов я не видел, — разъяснил я обступившим карту сотрудникам МИД и департамента полиции. — Остров Ба-цан-гористый, как вы видите на карте, а остальные — низменные. Земля ведь — круглая! Поэтому низменные острова оказались за горизонтом и были мне не видны.
Это было так убедительно, что никто не задал мне больше ни одного вопроса, а официальный фотограф сделал несколько снимков этого эпизода и потом преподнес мне фотокарточки.
Однако, вполне убедить миссис Рамадан, что я именно тот, за кого я себя выдавал, было не так-то легко. Во время следующей встречи она спросила меня, какие у меня причины ненавидеть коммунистов. Я ответил ей довольно подробно и дополнительно к этому предложил прочитать главы из моей книги.
— А о чем ваша книга? — спросила она меня.
— О ГУЛАГ-е и о побеге.
— Но о ГУЛАГ-е уже написано так много! Вы думаете, что сможете сказать на эту тему что-нибудь новое?
— В отличие от других книг о ГУЛАГ-е в моей книге будет отдельная глава под названием «Рассуждения советского политзаключенного».
— Очевидно, эта глава будет главной в вашей книге, — заметила она.
Миссис Рамадан попросила разрешения почитать написанные уже главы, а прочитав, перевела их на индонезийский язык. Фотограф запечатлел и этот эпизод и тоже подарил фотографию мне.
Перед тем, как свести меня с представителем Американского посольства у нас состоялся еще один примечательный разговор:
— Юрий Александрович, вот вы стремитесь попасть в Соединенные Штаты, — начала миссис Рамадан, — а подумали вы, на что вы будете жить там? Английский язык вы знаете еще слабо и пройдет порядочно времени, пока вы выучите его и сможете там работать. Есть у вас в США какие-нибудь родственники или знакомые, которые будут помогать вам хотя бы первое время?
— Я надеюсь, мне поможет Солженицын.
— Вы знакомы с Солженицыным?
— Нет, мы не знакомы, однако, мы оба — русские и оба бывшие политзаключенные, антикоммунисты. Не может быть, чтобы он не помог бывшему ЗЭК-у, тем более, что он и фонд специальный создал для этой цели.
— Ну, это другое дело. Мы здесь читали в газетах, что Солженицын купил себе большой участок земли. Он, конечно, сможет помочь вам.
— Юрий Александрович, а что вы будете делать, если американцы не примут вас? — вдруг спросила миссис Рамадан.
— Этого не может быть! — ответил я. — Я — бывший политзаключенный.
