свою братву по лестнице. На последнем этаже двери распахнулись. Перед нами предстала тайная лаборатория муниципалов. Это был огромный зал, заставленный ретортами, перегонными кубами и другими прибамбасами яйцеголовой жизни. Никаких зомбо-кошек здесь не было. Только суетились БОГи в белых скафандрах. Поглощенные своей работой они нас даже не заметили. Вот уроды! Я подумал, что сейчас мы повернемся, уйдем, а им будет все равно. Вшивым интеллигентам! Но к счастью для нашего эго, в лаборатории дежурила охрана. И она нас засекла.
Никто не спросил, хотя бы из вежливости: кто мы такие? Наверное итак все было ясно как божий день. И наши фотки у них давно уже висели заместо обоев на компах. Они просто выхватили пушки и открыли стрельбу. Подрезая лучами бластеров своих же яйцеголовых чувачков. Которые случайно оказались на линии огня. Им было на все плевать! Они боялись нас до чертиков. И пытались грохнуть поскорее… Пока не началось! Но им не повезло. Потому что двери лаборатории вдруг содрогнулись и слетели с петель. И в зал визжащим яростным потоком хлынули зомбо-кошки. Они как меховая лава затопили все вокруг. Люди тонули в разъяренном зомбо-море. Захлебываясь кровью, корчась от боли… Кошки впивались зубами в руки, в ноги, в шеи, в глазные яблоки. За несколько секунд обгладывая мясо до костей. И растекались дальше. К тем, кто еще остался… Жив.
- Где-то Там, дочка! Скорее сюда!
Дядя Саня стоял в глубине небольшого коридорчика слева от лифта и показывал на неприметную дверь. Где-то Там ломанулась к нему. Я и Борм за ней. Полицейский впустил нас в небольшую комнатушку. Пыльные ступени вели из нее куда-то вверх. Там тоже виднелась дверь. Дядя Саня прошептал:
- Наверху еще одна лаборатория. И там ваших кошечек полно. Скорее за мной!
Мы взлетели по ступеням лестницы, тяжелая дверь со скрежетом распахнулась… И мы ворвались в питерское небо! Это была крыша. Где-то Там изумленно вскрикнула:
- Дядя Саня, что за на…
Полицейский захлопнул дверь. Приставил бластер к морде Борма и нажал на спуск. Голова хрустального кота разлетелась на миллион кусков. А тело грузно шмякнулось на крышу. В следующее мгновение дядя Саня ткнул лучеметом мне под дых. Снова выстрел. Живот обожгла охрененная боль! Я просто захлебнулся кровью и упал. О, боже! Бедные самураи! Как же вы терпели эту боль?! Когда кромсали свои животы... Вот черт! Меня убили… Сраный дед поджарил мне кишки! Я лежал, привалившись к туше бормонида, и сжимал в ладонях истекающие кровью куски. Разорванный кишечник, селезенку, печень, дырявый желудок. Умирающие части… БОГа.
20.
Борм лежал с отстреленной башкой. Эрмитажник умирал от проникающего ранения в живот. А дядя Саня с кривой ухмылкой целился в меня из табельной волыны. Охренеть… Так я и знала… Все мужики козлы!
- Ну что, дочка? Вот и сказки конец. А кто не сдох - тот молодец!
- Урод ты, дядя Саня.
- Извини, чернушка! Очень уж за тебя серьезные бабки дают. Очень серьезные люди. Вернее за твой трупешник.
Печально, когда мертвые стоят больше, чем живые. Эх, Где-то Там… Вот и допилась ты до чертей! Твой питерский друг валяется с пробитым животом. Твой верный саблезубый кот вообще без головы. А твой почти папаня собирается пустить тебя на фарш. Держись, подруга! Дядя Саня с кем-то потрещал по инфрафону. Наверное вызвал людей, которые нас заказали... Разговор не клеился. Надо было что-то делать. Я спросила:
- Дядя Саня, как ты мог?
- Не знаю, дочка… Ты прикинь: сидит человек на вахте, проверяет пропуска, никого не трогает. Вдруг бац - ему предлагают мешок алмазов! Вообще ни за что. Просто грохнуть пару типов… И тебя.
- По жести.
- Вот и я о чем. Ты знаешь, какая у меня была борьба?! Ни пить, ни есть не мог. Курить почти что бросил. Целыми днями только и думал о том, какая же я свинья. Боялся, что не смогу тебя подставить... Но все-таки смог!
- Ты просто, блин, кремень. Сказал - сделал!
- Спасибо, дочка! У меня же сердце кровью обливалось и орало в мозг: что же ты, сука, делаешь?! Но черт возьми… Мешок алмазов!
- Это да! Я может за мешок тебя бы тоже грохнула.
- Вот видишь. Значит ты не сердишься, чернушка?
- Не сержусь. Давай уже, вали меня скорей!
- Как там в первобытной песне поется? Завали меня скорей... Расчлени на сто частей… И поджарь меня везде... Восемнадцать мне уже.
- Ага... Только мне двадцатник.
- Эх, как время-то летит! Я тебя еще вот-такуськой помню.
От такой беседы бедный Эрм даже стонать перестал. И просто лежал с отвисшей челюстью. Задумчиво корчился в предсмертной агонии. Держал в руках свои кишки. И может размышлял о том, какая все-таки странная штука, эта бледно-розовая жизнь! Послышался гул движков, и рядом с нами опустился гиперлет. Из него на крышу полицейской шараги спрыгнула печальная мулатка Марта... Или спрыгнул? Хрен поймешь этих трансвеститов. В руках у нее был мешок. Наверное для дяди Сани.
- Здравствуй, дед! Ну ты реально терминатор! Всех убил, один остался. Вот, держи свою добычу. Здравствуй, подлая сука! И наверное прощай.
С этими словами она бросила мешок к ногам дяди Сани. Алмазы сладко зазвенели в тишине. Я улыбнулась и помахала Марте:
- Привет, потаскуха! Или потаскух?... Прости, я все забываю твой пол!
- Очень смешно! Да ладно. На жмуров не обижаются. А ты им скоро будешь. Вместе со своим печальным трахалем.
- Да не трахаль он мне! Мы просто друзья.
- Ага, бабуле расскажи! Как не встречу тебя, так и он рядом. Никак друг от друга не отлипнете. Охрененные друзья. До первого дивана.
- Жаль только с Бормом неудачка вышла. Грохнул его дядя Саня. А вы его так хотели вернуть!
- Да не нужен нам твой Борм! Нам нужно ЕГО СЕРДЦЕ. Оно артефакт.
- Ни хрена себе! Вот вы уроды…
- И не говори. Я прямо ночей не сплю, со стыда сгораю.
Тут раздался изнуренный голос Эрма:
- Как вы задолбали, бабы! Я тут с катушек слетаю от боли, а вы грызетесь. Убейте меня! Старик, ну кто тебя стрелять учил?! Кто тебя учил в живот херачить, сука?!
- Извини, братишка. - дядя Саня почесал седую репу, - Это был экспромт!
Он подошел к Эрму, приставил бластер к его виску и выстрелил. Голова прославленного БОГа взорвалась, как гнилой арбуз. Респект тебе и уважуха, Эрмитаж! Пускай эта крыша станет тебе последним ласковым приютом.
Марта скинула с плеча лазерный винтарь, проверила затвор и повернулась к дяде Сане со словами:
- Спасибо, дед, за царский подгон. Я эту шлюху сама завалю. Сто лет уже об этом мечтаю!
- Ну ладно, девчонки, я пойду. А вы тут дальше без меня. До свидания, дочка! Не печалься, скоро все там будем.
- До свидания, дядя Саня! Береги себя.
Полицейский взвалил на плечо мешок алмазов и побрел к дверям чердака. Марта тщательно прицелилась в меня из бластера и пропела:
- В добрый путь, сучара! Йо-хо-хо.
