В какой-то момент Волосатый встал перед выбором: продолжать ли ему дальше бомбить ларьки или серьезно заняться музыкой? Он решил, что андеграунд и музыка больше похожи на его смысл жизни, ушел от гопников и стал просто вольным тусовщиком… Хайратым робингудом без страха и упрека! Беспощадным уничтожителем своего главного классового врага - этилового спирта! Ну а мы с Волосатым спелись довольно быстро. На почве музыки… И вообще, как я уже упоминал, человек он был немногословный. Но умел слушать. Меня в то время мало кто воспринимал всерьез. А я просто бредил группами! Музыкой. И он… Оказался таким же. Я мог приехать к нему в любое время. Он всегда был рад поговорить. Столько бухла, сколько мы с ним выпили вдвоем, просто не существует в природе! Больше не существует.
Волосатый говорил, что может понять любого. И это была правда! В приятелях у него ходило очень много самой разношерстной публики. Гопники, неформалы, студенты, музыканты… К нему домой постоянно заваливались всякие челы. Приносили портвейн и все такое прочее... Его самого частенько приглашали на вечеринки, дни рождения, свадьбы и так далее. Волосатый нигде не работал. Он на пьянки выходил, как на работу! Каждый день... И каждую ночь. Денег у него никогда не водилось. Но в принципе… Он в них и не нуждался! Сигареты, бухло, еду… Даже одежду давали ему друзья! Он никогда не побирался. Наоборот - складывалось впечатление, что корешам просто за счастье подогреть Волосатого чем-нибудь клевым. При мне он попросил у парня поносить абсолютно новую рубашку... И тот отдал ее с радостью! Это выглядело как бы в порядке вещей.
Когда Волосатого сбила машина, и он загремел в стационар со сломанной ногой, все соседи по палате просто охренели! Потому что каждый день его стали навещать целые толпы народа. Паломничество началось, как к голливудской звезде! Один раз я тоже приехал к Волосатому в больницу со связкой бананов… В его комнате сидело человек тридцать! И может только пять или шесть - были больными или пришедшими не к нему. Празднования его дней рождения затягивались на трое суток. И напоминали какой-то феерический пьяный карнавал с постоянно меняющимися участниками. Это все было так глючно для меня... Парень построил коммунизм! В одном отдельно взятом сибирском городке. Для одного отдельно взятого себя.
От девчонок конечно отбоя не было! Женщины любят авантюристов. Постоянно какие-то джинсовые и гламурные подруги крутились около него. И непонятно было: в каких он с ними отношениях? Его спросишь: «Волосатый, как у тебя со Светой?» А он: «Зашибись!» «А с Таней?» «И с Таней зашибись!» «А с Леной?» «И с Леной… Зашибись.» Я как-то раз потусовался с ним денек… Мы заходили к знакомым девушкам. И все они таяли в его присутствии. И вели себя так, как будто они все… Его. Это была жесть. Волосатый говорил: «Веди женщину своим путем, но переходи дорогу там, где захочет она!»
Удача всегда ошивалась на его стороне. О том, как он косил от армейки, слагали легенды! Все время что-то спасало его в последний момент. То он вовремя уходил из хаты перед самым приездом ментов. То уезжал к родственникам в Москву за день до призыва. Два раза его прямо из дома забирали на призывной пункт менты… Так первый раз он ушел с группой таких же как он раздолбаев уже с железнодорожного вокзала по шпалам. Второй раз, перед самой отправкой в часть, его отпустили домой на сутки. Вечером Волосатый переходил дорогу... И неожиданно был сбит машиной. Сломал ногу и получил отсрочку. Ему купили костыли и я почему-то решил, что теперь он надолго успокоится... Куда там! Его одиссея с пьянки на гулянку продолжилась, как ни в чем не бывало. Ведь это же была его «любимая работа»! Смысл всей его вольной жизни!...ТУСОВАТЬСЯ!... Только теперь он во все места ковылял на костылях. Такое упорство вознесло рейтинги популярности Волосатого в заоблачную высь. И приглашать на всяческие алко-сейшены его стали еще чаще! Перед каждым своим «уходом в армию» мой друг закатывал обалденные прощальные пьянки. Причем сам не вкладывался ни рублем. Все приносили его многочисленные друзья... Мы просто задолбались бухать на его проводинах! Он был как заговоренный. У нас даже поговорка появилась: «Волосатый в понедельник в армию уходит… Сегодня уже вторник!» Под конец его просто замучились ловить. И даже повестки перестали приходить. В двадцать три года он мне говорил: «Знаешь, Димон… Я уже реально обламываюсь в армию идти. Мне лет совсем в подкате, а там такие деды будут, которым я в отцы гожусь. Как-то не прет уже за них сортиры чистить.» Но служить его так и не забрали.
Помню утро после одной его днюхи… Я тогда так мощно опохмелился, что сидел у Волосатого на кухне и нес всякую чушь… Матерился! Орал песни Гражданской Обороны. Всю кухню задышал перегаром. И задымил сигаретами… А к Волосатому пришел отец. Солидный мужик. Архитектор... Он посмотрел на меня и сказал сыну: «Выгони отсюда эту мразь!.. Или я сам уйду.» И Волосатый ответил ему: «Извини, батя! Это мой день рождения. А Димка - мой друг. И он будет здесь до тех пор… Пока сам не захочет… Уйти.»
Зеленые всполохи танцуют перед глазами. Радужные круги растекаются и заполняют до краев мой мозг. Я возвращаюсь в мир БОГов.
Раннее утро. Я на крыше Казанского собора. Рядом со мной мирно спит Где-то Там. Обняв зомбо- кошку Катю, как любимую мягкую игрушку. Остальная кошачья братва лежит по всей крыше в разных зомбо-спящих позах. «Человек человеку волк... А зомби зомби зомби!» Старая петросянская поговорка. Изрядно бородатая. Но не переставшая быть томительно прекрасной. Может быть зомби - это новая расса? Они унаследуют Землю. Хотя, конечно гон все это. Сдохнут люди… Сдохнут и зомби. Мы повязаны друг с другом. На этой странной конченой планете. С непостижимо конченым названием… Земля.
Неделя прошла с тех пор, как небоскреб «Лахта» умчался в небо. Может и больше… Кто его знает? Мы бессмертны. Впереди у нас целая вечность. Поэтому, какая разница… Какой сегодня день? Нам не нужно подрываться ни свет, ни заря на работу. Не нужно вылизывать задницы себе подобным. Не нужно заводить семью и детей. Не нужно дрочить этих детей, чтобы они хорошо учились, избегали плохих компаний, нашли работу и завели семью. Не нужно страдать от того, что ты не мафиози, и у тебя нет миллиона... Нужно просто жить! Мечтать о Лауре Лион. Грабить супермаркеты. Мочить мародеров. И ловить кайф от бесконечной фантастической халявы.
Пару дней назад нашелся Тупак. Он прилетел, убитый жизнью и судьбой. Сказал, что вырвался из лап легавых, но они бросились в погоню и трое суток гонялись за ним по Ленинградской области. С большим трудом он сумел уйти. Вернулся назад - небоскреба нет! Оказывается наших звездных негодяев тоже спрятали в «Лахте». Тупак божится, что это так. Их всех затолкали в небоскреб, и только звездный рэппер смог сбежать. Одно непонятно: куда же они все делись? И как небоскреб улетел?... А может все гораздо проще? Мы лежим сейчас в притоне под мухоморами. В каком-нибудь забытом богом и людьми двадцать первом веке новой эры. На скрипучем диване. С туннелями в ушах. С лабретами в языках. С дредами до задниц. И всех нас безбожно прет. Этим странным миром БОГов.
Где-то Там проснулась и приподнялась на локтях. Сквозь стекло гермошлема блеснули ее добрые глаза. Пронзительно очерченные губы распахнулись и голос богини звездного кун-шу ворвался в этот мир:
- Доброе утро, Эрм!
28.
Эрмитажник улыбнулся и ответил: «Привет, Где-то Там!» И на душе вдруг стало так тепло, и хорошо. И я уже начала думать о том, что может не все мужики козлы? Или по крайней мере… Не всегда. Питерское утро здоровалось со мной, запуская в глаза неугомонных солнечных зайчиков и обдувая ласковым прохладным ветерком. Все было так заманчиво и клево… И вдруг пошел бензиновый дождь! Потоки бурой жидкости низверглись с неба на нашу сонную братву. В считаные секунды промокли зомбо- кошки, Эрмитажник, мой верный Борм... Все, кроме Тупака. Который опять куда-то умотал. Наверное в космос. Половить космической пыли. Это единственное, что он ел. Ну а пил он тоже, что и мы. Через пять секунд мои друзья уже воняли бензином, матерились на чем свет стоит и пытались въехать, что это за хрень? Через шесть секунд от меня самой разило как от бензобака. С неба опустился неизвестный гиперлет
