Дневники Берии подтверждают: Виктор Суворов прав!

был взорван тротиловый эквивалент хиросимской бомбы и распылен в воздухе стронций.

Вообще, советские лидеры были большими мастерами блефа. Особенно в этом преуспел Хрущев. Так, в 1959 г. он напутал американцев заявлением о том, что СССР «делает ракеты, как колбасу»[56]. Дж. Кеннеди выиграл президентские выборы 1960 г., обещав «ликвидировать отставание США в области ракетостроения». На самом деле, однако, у СССР в это время была всего 1 (одна) ракета (стоявшая в Плесецке), способная достать США, и то с вероятностью 41 %, причем на приведение ее в боевую готовность после отдачи приказа о применении требовались почти сутки[57]. А почему сталинский СССР, еще более «закрытый» для иностранцев, чем хрущевский, не мог так же блефовать десятью годами ранее?

Но вернемся к проблеме воровства атомных секретов. На фоне цитированных нами выше записей из бериевских дневников, мягко говоря, странно звучат слова, написанные Кремлевым на задней обложке третьего тома этих дневников: «Враги СССР врут, что Россия якобы украла свою Бомбу (это слово применительно к ядерным бомбам как Берия, так и Кремлев всегда пишет с большой буквы. — Д. В.) у Америки. Секретные дневники Берия неопровержимо доказывают: не украла, а сделала свою — потому-то советские оружейники и расшифровывали неофициальное название нашей первой Бомбы РДС-1 как «Россия делает сама».

Позвольте, но само неоднократное подчеркивание этого факта не наводит ли на совсем другие мысли? Вообще-то, чем больше, скажем, торговец на рынке при разговоре с покупателем напирает на свою честность, тем больше возникает подозрений в нечестности. Или если древний месопотамский царь называет себя Саргоном (эллинизированное аккадское слово «шару — кину» — «царь законный»), то у историков появляются серьезные подозрения, что он на самом деле узурпатор. И вообще, «ты сказал — я поверил, ты повторил — я усомнился, ты повторил еще раз — я понял, что ты лжешь» — не нами и не вчера сказано…

Кто выиграл?

Из дневников Берия ясно, что атомная бомба нужна СССР не просто как «гарантия безопасности СССР от возможного нападения».

Так, 1 января 1945 г. Берия пишет: «Для меня война не кончается и уже никогда не закончится. Второй такой не выдержу, а какая-то все равно будет» (выделено мною. — Д. В.) (2. С. 185). Собственно, хотя бы то, что так много усилий потратили на Бомбу, говорит о том, что к какой-то войне готовились. Какая же это должна была быть война и за что? И главное — с кем?

Начнем с того, кто и что выиграл от войны. Похоже на то, что СССР выиграл только ту войну, которую ему пришлось вести, но вдрызг проиграл ту, к которой готовился: вместо «освободительных походов» до океанов по всей Европе, Азии и как минимум части Африки «малой кровью, могучим ударом» — изнурительная четырехлетняя война в основном на собственной территории с громадными жертвами и в итоге вместо «Земшарной (или хотя бы «Всестаросветной» — в рамках Европы, Азии и Африки) Республики Советов» (для чего и строился Дворец Советов, в стенах которого планировалось «принять в состав СССР последнюю республику») — лишь меньшая и худшая половина Европы, половина Кореи и кое-что в Китае; захват в 1949 г. всего Китая — уже другая история, не являющаяся прямым результатом Второй мировой войны, его могло и не быть, если бы США проявили больше твердости.

Хотя, впрочем, есть основания думать, что США сдали Китай Советам сознательно.

Чтобы это понять, о Китае необходимо сказать отдельно. Созданная в 1919 г., коммунистическая партия Китая (КПК) до 1941 г. действовала, как и другие компартии, по указке Коминтерна. Так, в 1937 г., с началом японской агрессии против Китая, она вошла в единый антияпонекий фронт, но уже в 1938– 1939 гг., не прекращая борьбы с японцами, начала военные столкновения с Гоминьданом[58]. С осени 1939 г. официальной установкой КПК было: постепенно расходиться с Гоминьданом. При этом Чжоу Энь-Лай в Москве осенью 1939 г. обсуждал проблемы китайской революции, которую сделает советское оружие (выделено мною. — ДВ-)[59]

И в 1940–1941 гг. начались регулярные стычки с войсками Г оминьдана. Советский автор сталинской эпохи, понятно, винит в этих стычках последний[60], однако проведший три с половиной года (май 1942 г. — ноябрь 1945 г.) в ставке Мао Цзэ-Дуна в качестве представителя Москвы П. П. Владимиров свидетельствует, что именно КПК даже и в 1942–1943 гг., когда СССР было не до Китая, продолжала провоцировать Гоминьдан[61]. Можно себе представить, что же она делала двумя годами ранее.

И зачем она это делала? Вероятно, затем, чтобы, когда придет час операции «Гроза» на Дальнем Востоке, выступить не только против Японии, но и против Г оминьдана и с советской помощью сделать Китай коммунистическим.

А вот в 1941–1943 гг., когда СССР, как уже сказано, по понятным причинам стало не до Китая, Мао провел компанию «чженьфын» по «китаизации» руководящих кадров КПК; партийным работникам (среди которых была проведена чистка и тем товарищам, которые были «сначала коммунистами, а уж потом китайцами», пришлось потесниться и уступить место тем, которые были «сначала китайцами, а потом коммунистами») было прямо сказано, что нужно «забыть все, чему их учили в СССР»[62], и впредь рассматривать СССР не как союзника, а как попутчика, которого можно использовать[63].

Так, может быть, США и сдали Китай Сталину, так как поняли, что все равно он с СССР рано или поздно рассорится, а пока пусть Сталин растит его себе на погибель, а «мы (т. е. США) тем временем Европу после войны поднимем»?

Кстати, Берия тоже понимал (по крайней мере, судя по записи 20 декабря 1952 г.), что «на Китай, может, не надо так надеяться. Коба им очень идет навстречу. Зачем? Они теперь от нас не уйдут и так, к Америке им ходу нет (тут Лаврентий Павлович ошибался. — Д. В.). А Коба дает им больше, чем надо» (3. С. 179; орфография оригинала. — Д. В.). Отметим, впрочем, что Сталин все же сумел привязать на время руководство КНР к СССР, «повязав» его в Корее американской кровью. Однако это была только отсрочка… В целом Сталин в 1941–1943 гг. Китай потерял.

Итак, Советскому Союзу досталось мало, как констатировал А. М. Василевский, «война закончилась, а капиталистическое окружение осталось»[64], отсюда и опасения, что игра проиграна и впереди неизбежный рано или поздно крах коммунистической системы, которая не выдержит мирного сосуществования и экономического соревнования с Западом[65]. Хотя, надо признать, СССР после 1945 г. простоял гораздо дольше, чем этого ожидали и друзья, и враги. А Зиновьев, кстати, тоже говорил о «холодной войне», что, мол, с учетом сравнительных экономических возможностей СССР и Запада удивляться надо не тому, что мы проиграли, но тому, что так долго продержались.

Отсюда и неуверенность советского руководства в странах Восточной Европы. Вот и Берия пишет в дневнике (3 декабря 1946 г.), что добыча урана для атомной бомбы ведется в Германии и Болгарии, а из СССР должно получаться только то, что необходимо нам сверх возможностей этих стран: «В пересчете на металл, немцы смогут дать в следующем году не более 50 тонн, а болгары вряд ли больше 20 тонн. Надо больше рассчитывать на себя».

С. Кремлев добавляет, что урановое сырье шло также из Польши, Румынии и Чехословакии, а всего две трети сырья добывалось из зарубежных месторождений и лишь треть — из отечественных. Непонятно, правда, как это вяжется с записью в дневнике Берия «надо больше рассчитывать на себя», но, может быть, Лаврентий Павлович имел в виду само производство Бомбы.

Кремлев хвалит такой подход, как «подлинно державный», говоря, что «свои рудники мы всегда сможем использовать…, наше от нас не уйдет. А вот зарубежные месторождения с любой точки зрения надо разрабатывать максимально. Во-первых, сохраняем свое. Во-вторых, даем работу европейцам и тем самым