— Не нашел ничего? — спросил я его.
— Решительно ничего, — ответил он.
Но окружавшие его братья начали кричать:
— О, маленькая морская свинка! Где ты нашел ее? Покажи!
Тогда Фриц с гордостью показал добычу, которую прежде прятал.
Я поздравил его с успешной охотой, но упрекнул за ложь, которую он позволил себе, хотя в виде шутки.
Он сознался в промахе; затем он рассказал, что, переправившись на другой берег ручья, он попал в страну, совершенно не сходную с той, в которой мы находились.
— Там, — сказал он, — великолепная растительность; кроме того, на берегу лежит множество выброшенных морем ящиков, бочонков и других вещей с разбившегося корабля. Не собрать ли нам все эти богатства? Не отправиться ли нам, кроме того, за скотом, оставшимся на корабле? Корова дала бы нам прекрасного молока, в котором мы могли бы мочить наши сухари. На том берегу ручья есть высокая трава, на которой корова могла бы пастись, и прекрасные деревья, которые могли бы укрыть нас самих. Поселимся на том берегу. Покинем здешнюю голую и сухую местность.
— Терпение, терпение! — ответил я, — на все свое время. За сегодняшним днем придет завтра. Но прежде всего скажи мне, не видел ли ты следов наших товарищей по кораблю?
— Никаких следов ни на земле, ни на море! Из живых существ я видел только стадо животных, подобных принесенному мною. Это, я думаю, морские свинки, но особый вид их, так как у него лапы устроены как у зайцев. Виденные мной животные до такой степени непугливы, что я мог наблюдать их вблизи. Они скачут в траве, садятся и подносят пищу ко рту подобно белкам.
Эрнест, приняв самый ученый вид, осмотрел животное со всех сторон и объявил, что, основываясь на своем учебнике естественной истории, он считает возможным утверждать, что животное, принятое нами за морскую свинку, — агути.
— Вот, — воскликнул Фриц, — ученый, который хочет поучать нас. А я говорю, что это морская свинка.
Я вмешался в спор.
— Не относись с таким пренебрежением к словам Эрнеста, — заметил я Фрицу. — Я никогда не видел живого агути; но животное, которое ты держишь в руках, действительно агути, о котором рассказывают естествоиспытатели. Во-первых, твоя добыча слишком толста для морской свинки, хотя и похожа на нее приплюснутой головой, маленькими ушами, коротким хвостом, короткой буро-оранжевой шерстью и утолщенным кзади телом. Она величиной с большого зайца, и смотри, какие у нее острые и загнутые внутрь зубы. У морской свинки нет таких зубов.
— Папа, — сказал Эрнест, — если агути так непугливы, не попытаться ли нам добыть несколько штук живыми? Мы развели бы их, как кроликов, и имели бы под руками дичь, за которой не приходилось бы бегать.
— Да, тебе, маленькому ленивцу, это нравилось бы. Попытайся, если хочешь; агути приручаются легко. Но я предупреждаю тебя, что с этими кроликами тебе будет больше хлопот, чем с европейскими. Эти грызуны постоянно работают зубами, которые так крепки, что никакие преграды не могут противостоять им. Бывали примеры, что агути перегрызали проволоку клетки, в которой их держали. В какую же тюрьму думаешь ты засадить своих?
Пока дети слушали этот маленький урок естественной истории, Жак старался ножом вскрыть одну из устриц; но хотя он напрягал все свои силы, дело ему не удавалось.
Тогда я взял устриц, положил их на горячие уголья и они скоро раскрылись сами собой.
— Вот, дети, — сказал я, — одно из кушаний, наиболее ценимых лакомками. Отведайте его.
Сказав это, я проглотил одну из устриц.
Жак и Фриц вздумали подражать мне, но тотчас же объявили, что это кушанье отвратительно. Эрнест и Франсуа положились на это суждение.
Поэтому мы воспользовались лишь теми частями устриц, которые обыкновенно бросают: употребляя раковины вместо ложек, мы начали есть наш суп.
Между тем как мы утоляли наш голод, обе собаки вздумали последовать нашему примеру и, найдя Фрицова агути, принялись рвать его на части.
Фриц вскочил в ярости, схватил стоявшее невдалеке ружье и ударил им собак так сильно, что сломал ложе; потом, когда собаки обратились в бегство, он швырял в них камнями, пока надеялся попасть в животных.
Уже не в первый раз Фриц обнаруживал такую вспыльчивость. Так как мне желательно было подавить страстность его характера, которая огорчала меня и могла подать худой пример братьям Фрица, то я стал строго выговаривать ему, доказывая, что в слепом гневе он не только испортил ружье, но мог изуродовать бедных животных, которые в состоянии оказать нам весьма важные услуги.
Фриц сознал справедливость моего выговора и не замедлил высказать живое раскаяние. Я простил его под условием, чтоб он помирился с собаками. Фриц не заставил просить себя, взял в каждую руку по куску сухаря и пошел за собаками. Минуту спустя, добрые животные возвратились вместе с ним.
— Папа! — сказал он, — еще не дотрагиваясь до сухарей, они лизали мне руку. Как мог поступить я так жестоко с добрыми животными!
— В гневе человек всегда несправедлив, — сказал я ему: — не забывай этого, дорогой мой.
Когда мы кончили есть, солнце садилось на горизонте. Наши петухи, куры, утки собрались около нас. Жена стала бросать им пригоршни зерен, которые она вынимала из мешка, служившего при переправе седалищем Франсуа. Я порадовался ее предусмотрительности, но заметил, что эти зерна лучше сберечь для посева, чем бросать птицам, которых можно накормить и попортившимися сухарями.
Голуби укрылись в трещины скал; петухи и куры взобрались на верх палатки, утки отправились в тростники залива, образовавшегося у устья ручья.
Да и мы готовились к отдыху. Зарядив ружья, мы поставили их так, чтоб иметь возможность схватить их при первой тревоге. Затем мы совершили вечернюю молитву и удалились в палатку.
К удивлению детей, день сменился темнотой чрезвычайно быстро. Из этого я заключил, что мы должны были находиться вблизи экватора и во всяком случае между тропиками.
Я еще раз выглянул из палатки, чтобы увериться в нашей безопасности, потом закрыл вход и лег. Ночь была очень свежа и мы должны были лечь один около другого как можно теснее, чтобы менее страдать от холода. Эта противоположность между жарким днем и холодной ночью подтвердила еще более мою догадку о географическом положении страны, в которой мы находились.
И жена, и дети мои спали. Я уговорился с женой, что буду сторожить до полуночи, а затем разбужу ее, чтоб она сменила меня. Но совершенно нечувствительно я и сам заснул и один Бог оберегал нас в первую ночь, проведенную нами на земле после крушения.
III. Поиски
Петухи приветствовали восход солнца. Их пение разбудило меня и жену. Первым нашим делом было условиться насчет употребления дня. Жена легко согласилась со мной, что прежде всего мы обязаны были разъяснить судьбу своих товарищей по крушению. Эти поиски должны были одновременно познакомить нас со страной и указать нам, где именно нам следовало поселиться.
Мы согласились, что я отправлюсь на поиски с Фрицем, тогда как мать с остальными детьми останется у палатки. И потому я попросил жену приготовить нам завтрак, и разбудил детей, которых не пришлось долго тормошить. Даже Эрнест вскочил довольно скоро.
Я спросил Жака, куда девался морской рак. Жак рассказал мне, что спрятал его в углублении скалы, чтобы рака не изгрызли собаки, подобно Фрицеву агути.
— Хорошо, — сказал я, — это доказывает, что когда дело касается твоих выгод, то ты не так ветрен, и что чужие беды служат тебе предостережением. Как бы то ни было, не уступишь ли ты нам больших клещей твоего морского рака, чтоб он мог служить нам пищей во время предпринимаемого путешествия?
