добавил: – Александр Георгиевич.
Соджет тоже представился согласно уставу: – Инспектор специальной группы при Народном Комиссариате Государственной Безопасности, майор Медведь, — и, уже отвечая на рукопожатие оппонента, назвал имя и отчество: – Олег Евгеньевич.
Пальцы у Черниченкова были короткими и толстыми, как сардельки, а из-за того, что он держал руки в меховых рукавицах, еще и потными. После рукопожатия ощущение неприятия у Олега к этому человеку стало еще сильнее. А высокий визгливый голос окончательно довершил ситуацию. И тут же возникла давно забытая картинка из детства. Мультфильм «Тайна третьей планеты». Весельчак У. Именно этого незадачливого злодея напоминал начлаг.
— Ну, вот и славненько, пойдемте ко мне в кабинет, нечего тут на морозе стоять, — указал начлагеря рукой на здание администрации.
— Одну минуту, — остановил его гостеприимный порыв Соджет. — Селиванов! — крикнул он кому-то в сторону второй машины.
— Я! — отозвался молодой старлей. Одет тот был так же, как и его начальник. Такой же белый полушубок, такие же войлочные сапоги, только вместо пистолета – ППД. Так же были вооружены и остальные бойцы, прибывшие с майором.
— Ребят и шоферов расположить в тепле, накормить. Машины вон там поставите, слева от администрации, — короткий кивок головы в сторону здания. — Одного нашего на охрану, смена через каждые полчаса. Выполняй.
— Есть! — ответил подчиненный.
— Это хорошо, что вы о своих бойцах заботитесь, — начал льстить начальник лагеря. — Немченко, слышал, что товарищ майор сказал? Помоги старшему лейтенанту и насчет обеда распорядись.
Тон, которым этот человек разговаривал с подчиненными, резко отличался от того услужливого елея, с которым он обращался к приехавшему из Москвы гостю. Все это больше и больше выводило из себя Олега, и у него возникло желание вдарить эту свинью по его красной противной роже. Несдержанность была одним из его главных недостатков. И прекрасно зная об этом, Соджет держал себя в ежовых рукавицах. «Ладно, заберу людей, буду уезжать, разобью морду этой гниде», — сделал он себе мысленную пометку.
— Представляете, Олег Евгеньевич, этот Немченко воевал еще на Халхин-Голе, даже награжден был. Капитана получил. А пострадал из-за фамилии. Немченко же фамилия, вот его кто-то из сослуживцев немецким последышем и обозвал. А этот весь принципиальный, в драку полез. Вот теперь к нам перевели, подальше от начальства. Мучаюсь с ним. Это не так, то не сяк. Мол, почему блатные не работают, ага, заставишь их работать. А по мне, норму делаем, план выполняем, в лагере порядок – что еще надо? — сокрушался о проблемах своей нелегкой службы Черниченков. Так за монологом они дошли до здания администрации и поднялись на второй этаж в кабинет начлага.
— Располагайтесь! А я пока насчет чая распоряжусь и чего-нибудь покрепче, чтобы с мороза согреться, — хитро улыбнулся хозяин кабинета. — Эй, Амбарцумян, давай неси все сюда!
Через минуту дверь открылась, и вошел пожилой армянин в белом халате и поварском колпаке. — Представляете, Олег Евгеньевич, как мне повезло такого мастера получить. Он шеф-поваром в Ереване работал. Был какой-то банкет, и на нем какой-то важный товарищ чуть не подавился. Еле откачали. Так вот и дали Амбарцумяну десять лет за вредительство. Теперь вот нас кормит. А готовит – сказка. Вы такого повара даже в Москве не найдете.
Повар держал большой поднос, на котором стояла бутылка коньяка, лежали шампуры с шашлыком и еще много всего вкусного.
— Поставь и пока свободен! — властно распорядился местный князек.
— Неплохо вы тут живете, — мрачно заявил Соджет. Ему было противно не то, что пить вместе с этим человеком, а даже находиться с ним в одной комнате.
— Стараемся, подсобное хозяйство держим, мяско, молочко парное, яички, все свое. Теплицу бы еще сделать, чтобы огурчики, помидорчики были круглый год, но где же столько стекла набрать. Только на парник хватило. Два политбарака без стекла стоят. Нечего вставлять. На этот год лимит исчерпали, а на следующий можно только в марте подписать. Вот и получается, на складе стекло есть, а брать нельзя. Не положено, а то бы уже тепличку сделали, — жаловался на трудную жизнь без огурчиков и помидорчиков Александр Георгиевич. — Ну, ничего, зато какая у нас баня. Вот сейчас отобедаем, и можно будет попариться сходить. Вы как насчет баньки, Олег Евгеньевич? — поинтересовался хлебосольный хозяин.
А Соджет тем временем закипал все сильнее. И в голове рождались нехорошие мысли: «Я тебя, сука, твои же яички сожрать заставлю, и молоком парным запивать будешь. Люди с голоду дохнут, а у него молочко парное, блядь, два барака без стекол замерзают, а он помидорчиков захотел?! Баньку ему! Я тебе такую баньку устрою, до смерти запаришься». Олега начинало трясти, и зверь, дремавший в нем до поры до времени, начал поднимать голову и просить крови.
— Ух! — громко выдохнул майор Медведь. — Так! Некогда мне с вами чаи гонять! Нужен отдельный кабинет, пусть все, кто в списке значится, приходят по одному. Хочу с каждым лично поговорить.
Такой поворот дела несколько озадачил начальника лагпункта: «Если человек отказывается от угощения, это плохой признак. Надо этого майора из Москвы быстренько отправить. Передать зэков, и чем быстрее, тем лучше». Это все в мыслях. А вслух было сказано совсем другое: – Я понял вас, товарищ майор. Служба есть служба. Проходите в соседнюю комнату. Это кабинет моего зама – капитана Немченко. Вы пока располагайтесь, а я распоряжения нужные дам.
Во время несостоявшегося обеда Соджет не успел снять полушубок, только расстегнул его. Поэтому Звезду Героя и остальные награды Черниченков еще не видел. Первым Олега увидел во всей красе Немченко. Как боевой командир, он по достоинству оценил «иконостас» приезжего майора. Да и сам майор понравился заместителю начальника лагпункта. И это было взаимно. Капитан тоже произвел на Соджета хорошее впечатление, Красную Звезду кому попало не дадут, да и причитания местного начальника по поводу принципиальности зама сыграли свою положительную роль.
— Олег Евгеньевич, — представился Соджет, сразу переходя на неофициальный тон.
— Кирилл Федорович, — ответил вошедший.
— Как тут дела обстоят, Кирилл Федорович? — спросил Олег.
— Хреново, если честно, — поддержал доверительный тон Кирилл Федорович.
— Ну, это я уже понял. Чуть не прибил эту гниду. — Кивок головой в сторону соседней комнаты объяснил лучше всяких слов, кто имелся в виду.
— А вы не боитесь со мной так откровенничать?
— Нет, — устало выдохнул капитан. — Смерти я не боюсь – повидал уже, а покрывать сволочей с детства не приучен.
— Написали бы рапорт наверх о том, что здесь твориться.
— Писал. На имя Берии, а через два дня Черниченков мне этот рапорт в нос сунул и сказал, что ему приказали разобраться. А он списал все на мою контузию. Мол, человек Немченко хороший, коммунист и все такое, но с головой у него немного того. Короче, собака брешет, а караван идет, — подвел он итог своей речи.
— Ладно, с людьми разберусь, посмотрю, кто тут куда караваны водит. — Судя по тону, которым Олег это сказал, кому-то после этих просмотров очень поплохеет, вплоть до летального исхода.
— Майор, — Немченко перешел на «ты», — я слышал, ты для танковой бригады людей набираешь.
— Ну, не только для танковой, а вообще специалисты толковые нужны: инженеры, механики, электрики и так далее. И, конечно же, те, кто воевать может, а главное, умеет. А что?
— Да видишь ли в чем дело, — нерешительно начал капитан, — ты берешь политических, а уголовников не берешь.
— На кой черт мне урки нужны. С ними мороки вагон, а толку ноль. — Соджет пытался понять, куда клонит собеседник.
— Есть у меня среди осужденных по уголовным статьям люди толковые, попавшие по дурости или по пьянке. Вот, например этот, — капитан достал из тумбочки тонкую папку с личным делом, — Свиридов Егор
