Стрелять по неподвижной цели легко, еще пять снарядов, и КВ-2 замолчали.
Два из них горели, остальные стояли неподвижно, но больше не стреляли.
По нам так и не попали, даже близких разрывов не было.
А вот потом началось веселье. Вражеских танков слишком много, подошли они близко и начали нас доставать. Пробить нашу броню они не могли, но на нервы действовали. Песня всплыла в памяти сама собой, целиться и стрелять стало гораздо легче.
Выстрел, и B-1 идущий прямо на пулеметный дзот, раскидывает гусеницами.
Еще выстрел, и KB застывает грудой изломанного металла.
Заряжающие работают великолепно, мне практически не приходится ждать перезарядки.
Уцелевшие танки пятятся, похоже, атака сорвана.
— Танки справа! — кричит мехвод, в его голосе неприкрытый ужас.
Я развернул перископ вправо, действительно – ужас. Три B-1 прорвались через нашу оборону, оставив за собой выжженную полосу земли, и сейчас выходят по лощине прямо к расположению медсанбата. А на горке, где стоят подбитые КВ-2, немцы разворачивают несколько тяжелых орудий. Пушки-то мы подавим, не проблема, но тогда эти три урода сожгут раненых.
— Что делать будем, капитан? — спрашивает мехвод.
— Сдать назад и развернуться вправо! — командую я. И уже заряжающим: – Бронебойный!
— Есть, командир! — с облегчением говорит водитель и выполняет приказ.
Танки в прицеле, стреляю раз, другой, два танка горят. Третий подбивают пехотинцы.
Но тут и нас достали, машина вздрагивает от сильнейшего удара, из жалюзи моторного отделения выплескивается пламя.
— Хана движку! Уходим! — кричит мехвод. Заряжающие споро распахивают задний люк, выбрасывают из машины нас с Тэнгу, потом выпрыгивают сами и бросаются помогать механику тушить пожар.
— Вниз! — кричит нам из окопа какой-то пехотинец, мы едва успеваем спрыгнуть к нему, когда нас захлестывает волна атакующей немецкой пехоты.
Я успеваю только выхватить пистолет, как вокруг уже закипает рукопашная. Мне повезло, первых дорвавшихся до окопов немцев встретили бойцы окопавшегося здесь стрелкового батальона, дав мне возможность приготовить оружие и оглядеться по сторонам. Я стрелял во всех, кто был рядом. Одетых в неприятельскую форму, разумеется. Вокруг палевой молнией метался Тэнгу, он не кусался, он просто по- волчьи полосовал немцев клыками, удерживая вокруг меня пустое пространство. Малыш не рычал, он молча и сосредоточенно делал свою работу. «Да, — подумал я, — на бои его теперь не выставишь, забракуют». К тому моменту как у меня закончились патроны в обойме, я успел углядеть оброненный кем-то штык от СВТ и прыгнул к нему. За изломом траншеи мне открылась интересная картина – здоровенный немец занес винтовку, казавшуюся в его руках игрушечной, над медсестрой, прикрывавшей собой раненого бойца. В голове у меня промелькнула совершенно неуместная в данный момент фраза «Воткнули арнорский клинок… туда, куда попали». И со сдавленным хихиканьем я воткнул штык в немца, куда смог дотянуться, не вставая с земли. Штык застрял где-то в недрах тушки, а мне на спину свалился кто-то и, сосредоточенно сопя, начал откручивать голову. Правда, продолжалось это недолго, я принял на спину дополнительный вес, лязгнули зубы, хрустнули кости, и тяжесть исчезла. Тэнгу буквально сорвал немца с меня, предварительно перекусив ему шею. Я подхватил оброненную здоровяком винтовку (ему она была уже неинтересна) и вогнал штык в живот немца, который дрожащими руками пытался вставить магазин в MP-40, глядя при этом на Тэнгу с неизбывным ужасом. Я забрал автомат, вставил магазин, но выстрелить не успел. С громовым ревом «Полундра!» вершину холма затопили ребята в черных бушлатах. Живых немцев рядом как-то сразу не оказалось.
— Вы знаете, товарищ… Бондаренко, — круглолицый, с небольшой щеточкой усов и гладко прилизанными волосами, человек в полувоенном костюме нервно побарабанил пальцами по столу, — к сожалению, я не могу пойти вам навстречу.
Он помолчал, задумавшись, слегка покивал в такт каким-то своим мыслям. Букварю в этот момент он показался чрезвычайно похожим на китайского болванчика. Хмыкнув, Саня привлек к себе неприязненный взгляд со стороны всесильного хозяина Ленинграда и области.
— Впрочем, я могу от себя выделить машину с хорошим шофером, чтобы вы сами, лично, смогли разобраться в данном вопросе. Встречи с ответственными товарищами помогут вам в этом. — Он широко улыбнулся, но вот его прищуренные глаза на мгновение сверкнули острой злобой и ненавистью. «Больно ты прыток, мальчик», — думал Жданов, глядя из-за тяжелой портьеры на заснеженную площадь перед бывшим Институтом благородных девиц. Дергаясь и завывая насилуемым сцеплением и мотором, старая «эмка» пыталась преодолеть краткий путь до ворот. Уже готовая было к списанию, почти догола «раздетая», машина была в спешном порядке подшаманена местным умельцем Никодимычем. Из персонала водителей выдернули Оксану Лебеденко, ученицу одного из «старожилов», и, застращав до невозможности, усадили за руль. «Думаешь, если у престола наградили и САМ обласкал – все будет в шоколаде? А вот тебе шиш! Товарищ Жданов и не таких пережил. Ничего, попрыгаешь немного в нашей песочнице. А там найдем способ избавиться от тебя. Благо настраивать особо никого и не придется – сам таких дров наломаешь, что ой-ой-ой. Ну и мы поможем, осторожненько так».
Многострадальная «эмка», наконец, выползла за ворота… Отпустив портьеру, Андрей Алексеевич вернулся за стол и протянул руку к трубке телефона…
В Смольном Жданов прикомандировал ко мне «эмку» с водителем-девушкой, чтобы ездить по городу. Возможно, это была месть всей нашей группе с его стороны, потому что такого неумелого водителя я не видел даже здесь. Да и машина готова развалиться на любой кочке. Не знаю, чем уж здешнее руководство так обозлили Змей с Соджетом, посетившие Ленинград ранее, но отдувался я.
Я очень пожалел, что поехал рядом с водителем. Она узнала о себе много нового из-за своего стиля вождения. За путь от Смольного до Кировского завода заглохли мы одиннадцать раз, масло доливали один раз, наезжали задними колесами на бордюры в поворотах более десяти раз, один раз чуть не промахнулись мимо моста. Думаю, при езде на заднем сиденье мне было бы гораздо спокойнее. Белобрысое существо, в шинели размеров на пять больше чем нужно, уже вовсю хлюпало носом, и не ревело только потому, что
