Вовка на эти выступления отвечать не стал. Он уже понял: кот Злодей не обманул. И чего его прадед так не любит? Если кот и колдун какой-нибудь, то очень добрый и вовсе не вредный.
Игра продолжилась, и через какие-нибудь десять минут счет сравнялся — 5:5. Андрюша разъярился и начал орать на младшего брата, обвиняя его во всех неудачах. Митя, конечно, тоже стал огрызаться, и слаженная команда «поросят» явно была на грани ссоры. Кроме того, братья все больше злились на своих соперников и теперь уже не только «в пределах правил» толкались, но и по ногам норовили ударить, благо не было судьи с желтыми карточками.
Тем не менее Вовка с Колькой знай себе забивали. Поросятниковы ничегошеньки не могли поделать, хотя после того, как счет стал 7:5, прямо-таки освирепели и откровенно нарывались на драку. Колька струхнул и после того, как Андрюша с Митюшей ему несколько раз пнули по ногам, заехали локтем по лицу, стал от них шарахаться. Но даже это братьям не помогло. Вовка как метеор носился по полю, решительно налетал и на Андрюшу, и на Митюшу, отбирал у них мяч, легко обводил их, уворачиваясь и от столкновений, и от подножек, а затем посылал мяч в «калитку».
В общем, счет стал 9:5 в пользу Вовки и Кольки. Причем Вовка никакой усталости не чуял, летал, а не бегал. «Поросята» же явно выдохлись, но еще на что-то надеялись. Куковкин догадывался, что они надеются его запугать, как уже запугали Кольку. Пеструхин все время держался подальше от схватки, и против двух братцев сражался один Вовка.
— Слышь, ты, — прошипел Андрюша Вовке после девятого гола, — не упирайся так сильно, а? Видел?
И показал кулак. Очень тяжеленький, надо сказать.
У Вовки сердце екнуло. Намек он понял правильно: дескать, в случае победы главным призом будет фингал под глазом. И когда Андрюша с Митюшей в девятый раз начали с центра поля, Вовка только сделал вид, будто пытается им помешать. Поросятниковы прорвались к воротам и забили шестой гол.
— А ты умный парень, оказывается! — противно ухмыльнулся Андрюша.
Когда Вовка, разозлившись на себя за трусость, но все-таки ощущая непреодолимый страх перед кулаками «поросят», катил мяч к центру поля, Колька подошел и прошептал на ухо:
— Ничего, лучше проиграть, чем потом с фингалами ходить…
И тут снова, как в яме, прямо в мозгу у Вовки проурчал голос кота Злодея:
— Не бойся, забивай споко-ойно. А полезут дра-аться — ты их пр-роу-учиш-шь!
Самого кота Куковкин ни на поле, ни поблизости не заметил. То ли он где-то прятался, то ли вообще умел в невидимку превращаться.
Как ни странно, на этот раз Вовка коту не очень поверил. Он даже подумал, будто Злодей нарочно ему этот выигрыш организовал, чтоб Андрюша с Митюшей задали победителю хорошую трепку.
Но когда игра продолжилась, Куковкин неожиданно вновь обрел смелость, ловко выбил у Митюши мяч и погнал его к воротам. Андрюша бросился наперерез, но Вовка уже ударил по воротам, и если б старший Поросятников не прыгнул, как вратарь, и не поймал мяч в руки, то десятого гола было не миновать.
— Пенальти! — сгоряча заорал Колька, но, спохватившись, чуть язык не прикусил.
— Какой пенальти, ты чего? — сердито прорычал Митюша, но его старший братец, сурово поглядев на Вовку, сказал:
— Пусть бьют. Как условились, с центра поля. Все равно не попадут… Здоровье дороже, верно?!
Вообще-то попасть в очень маленькие ворота с двадцати пяти метров было даже безо всяких угроз непросто. Вовка, кстати, на это очень надеялся. Поставил мяч и, особо не целясь, стукнул…
Первые несколько секунд мяч явно летел мимо и, как казалось Куковкину, должен был метрах в двух от правого колышка миновать ворота. Но по какой-то непонятной для всех причине черно-белый шар вдруг круто свернул влево и угодил в самую середину «калитки».
На сей раз никто не радовался и не кричал «го-ол!», хотя счет стал 10:6 и Вовка с Колькой могли считать себя победителями.
Братья даже за мячом не пошли, а стали медленно приближаться к Вовке и Кольке. С очень сердитыми лицами. Ничего хорошего это не предвещало. Правда, возможно, Поросятниковы не собирались сразу же начинать расправу, а для разгона просто хотели нагнать страху на своих удачливых соперников. Чтоб знали свое место и не воображали из себя слишком много. Наверно, если б Вовка с Колькой повели себя тихо и не стали выступать, то могло и вовсе без кулаков обойтись.
Но тут Вовка вновь услышал неведомо откуда голос кота Злодея. На сей раз он был какой-то шипящий, подзуживающий:
— Врежь им! Врежь первым! Ты же сильный, мощный, дерешься, как настоящий боксер!
Конечно, Вовка и во дворе, и в школе изредка дрался. Хотя вообще-то драк не любил. Особенно серьезных, когда с настоящей злостью дерутся, а не просто друг другу плюхи отвешивают. И уж, конечно, сильным-мощным он себя не считал и как настоящий боксер драться не умел. Но, видно, кот сумел в него вселить и силу, и уверенность, и какие-то навыки.
Ни слова не говоря, Вовка налетел на Андрюшу и двинул его кулаком по лицу. Бац! — тот так и шлепнулся, несмотря на то что весил килограмм на пять больше Куковкина. Митюша бросился на помощь старшему брату — и тоже получил. Колька в драку не сунулся, отскочил в сторону и завопил испуганно:
— Вы чего?! Вы чего?!
Поросятниковы ошалело вскочили на ноги, Андрюша, у которого под глазом набухал синяк, свирепо пробормотал:
— Ну, держись!
Митюша, держась за сильно покрасневшее ухо, на сей раз торопиться не стал. Поэтому Вовка, неожиданно почуяв необычную для себя силу, ловкость, а самое главное — злость, всю свою кулачную работу сосредоточил на старшем Поросятникове. Только пыль полетела! Но Андрюша лишь по воздуху кулаками молотил, а Вовка бил точно и крепко: то по уху, то по лбу, то по скулам. Кончилось дело тем, что он расквасил Андрюше нос, и толстячок с плачем побежал в деревню. Следом за Андрюшей, получив на прощанье пинка пониже спины, помчался и Митюша.
На футбольном поле остался только Колька, глядевший на Вовку не то с восхищением, не то с испугом.
— А ты круто-ой! — пробормотал Пеструхин даже не с уважением, а с подобострастием в голосе. — И в футбол лихо играешь, и дерешься будь здоров…
До этого дня Вовка не любил слушать, как другие хвастаются. Сам тоже никогда не хвалился. И придумывать про себя всякие героические истории, как многие сверстники, не умел. Но тут он вдруг захотел, чтоб Колька его вообще за супермена посчитал. И, сделав важное лицо, Вовка гордо заявил:
— Это что! На меня однажды трое из десятого класса наехали…
У Кольки и глаза, и рот открылись настежь, когда Куковкин принялся рассказывать и показывать, как он разделался сперва с тремя десятиклассниками, а потом еще с двумя огромными, двухметровыми одиннадцатиклассниками. Но Пеструхин ни в чем не усомнился, во все поверил безоговорочно. Потому что Вовка врал так гладко и так бойко, что даже иногда сам в свое вранье начинал верить. Рассказав одну небылицу, он тут же начинал новую, а Колька только слушал да восхищенно качал головой.
Пока возвращались в деревню, Вовка наплел про себя еще с три короба и даже больше. И про то, как его в футбольную школу «Спартака» приглашали, и про то, что он чемпион школы по боксу, карате и дзюдо, и про то, что у него отец — «новый русский», которого восемь человек с автоматами охраняет…
Неизвестно, чего бы еще Вовка успел наврать, если бы мальчишки не дошли до своих домов. А там, на улице их уже поджидали с очень строгими лицами Константин Макарыч, Людмила Ивановна и какая-то незнакомая Вовке старуха с хворостиной в руках, при виде которой Колька очень сильно заволновался.
— Наябедничали… — пробормотал он. — Бабке моей сказали…
— Та-ак, — грозно произнесла старуха. — Идем-ка, внучек дорогой!
Колька покорно подошел, бабка крепко взяла его за ухо морщинистыми, узловатыми пальцами и увела в свой дом.
— Ну а ты что скажешь? — подбоченясь, спросила Людмила Ивановна. — Почему у Андрюши нос разбит, а у Митюши синяк на лбу?
— Чего, мяч не поделили, что ли? — намного благодушнее поинтересовался Макарыч. — И сразу на кулаки?! Экой срам!
