Ребята посмотрели на Димку без осуждения, даже сочувственно, потому что понимали: против лома нет приема.
— Да не переживай ты, — подбодрил его Ванька, — покатается и отдаст…
— Ага, — поддакнул Тошка, — уж лучше Хрюка не злить, а то потом ко всем придираться начнет.
— Куда денешься, раз он такой здоровенный, — в один голос согласились близнецы.
Но у Димки от такого сочувствия стало еще противней на душе. Нет, ну и гад же Хрюк! Такое настроение хорошее было…
— Ах ты, мать честная! — проворчал дед Крюков вслед непутевому внуку. — И вещи бросил, паразит эдакий! Вымахал, орясина, а ни ума, ни стыда, ни совести! Ну, доберусь я до него!..
— Да ладно уж, — произнес Галькин отец, оказавшийся худым и низкорослым очкариком — дед Николай перед ним богатырем смотрелся! — донесем как-нибудь…
Выяснилось, что Хрюк оставил дядьке и деду рюкзак, по объему почти такой же, как у Тошкиной мамы, только вдвое тяжелей, а также два чемодана, как у Ваниного родителя.
— Вот прозевал я так прозевал, старый дурак! — сам на себя рассердился дед Николай. — И куда теперь деваться? У меня тут, пока дожди шли, артриты-радикулиты разыгрались, будь они неладны.
— Может, помочь вам, Николай Васильевич? — предложил отец Михаил.
— Так автобус твой уйдет, батюшка! — вздохнул Крюков.
— На следующем поеду…
— Следующий, батюшка, только завтра пойдет, — проворчал дед. — А тебе, поди, уже завтра на службе надо быть, верно?
— Но, может, я на попутке до станции доеду?
— Не, парень, — помотал головой шофер автобуса — он вылез из кабины, чтобы поразмять ноги и покурить на свежем воздухе, — сегодня отсюда попуток не жди. Разве что к вечеру поближе, когда лесовозы погрузят. Но тогда ты на поезд опоздаешь. Ты ведь с областного центра приехал, так? А с нашей станции дотуда только один поезд идет, да и тот проходной. Так что садись в мою колымагу — и поедем с богом!
— Езжайте, езжайте, батюшка! — сказала Тошкина мама. — Нам всем по дороге, разберемся, как- нибудь Николаю Васильевичу поможем.
Как видно, отец Михаил сомневался, хорошо ли выглядит его поступок с точки зрения христианской морали, но все же решил, что с вещами действительно справятся и без него, а вот если он завтра опоздает на службу, то протоиерей собора, пожалуй, будет сильно недоволен. В общем, он извинился перед дедом Николаем и все-таки залез в автобус, обрадовав водителя, поскольку у него появился третий пассажир. Автобус зафырчал и уехал, а взрослые, которым надо идти пешком до деревни, стали выяснять, как перераспределить груз. Хотя и Ванькин отец, и папаша близнецов Ширшиковых — мужчины крепкие, но руки все заняты. У Галькиного папы — он, оказывается, деду Крюкову доводился зятем — тоже. А свободные руки, точнее, одна рука оказалась только у худенькой и маленькой мамы Кирюшки и Игоряшки. Даже если представить себе, что она отдаст свою маленькую хозяйственную сумку деду Крюкову с его артритом и радикулитом и освободит вторую руку, то представить себе, как она сможет передвигаться с рюкзачищем за спиной и тяжеленными чемоданищами, невозможно.
И тут вдруг Лосев подумал: если Чурачука говорил правду и действительно увеличил его силу настолько, что Димка теперь способен надавать по морде Хрюку, то уж вещи, которые перетаскивал Колька, он наверняка подымет!
В общем, пока взрослые препирались, Димка подошел к рюкзаку, влез в лямки и… спокойно выпрямился! Словно это не огромный рюкзак был, а такой маленький, с каким Димка в школу бегал. Потом Лосев взялся за ручки чемоданов и поднял их с такой легкостью, будто в них, кроме воздуха, ничего и нет!
— Димитрий! — испуганно вскричал дед Николай. — Куда попер?! Надорвешься! Меня твоя бабка со свету сживет! Черт с ним, с артритом! Понесу сам помаленьку…
— Не надорвусь! — весело отозвался Димка и чуть ли не вприпрыжку побежал по сельской улице.
— Вот это да! — услышал Лосев за спиной голос Андрея Михалыча, Ванькиного отца. — Вот это муравей! Гляди-ка, Иван, парнишка вдвое тебя худей, а такую гору потянул!
— Надо к нему приглядеться, — заметил Владимир Иваныч, папаша близнецов Ширшиковых, который работал тренером по тяжелой атлетике. — Феноменальный парень!
— Не может быть, — удивился, протерев очки, худенький Галькин папа. — Коля намного крупнее, а еле-еле дотащил все это от вокзала до поезда, да еще десять раз останавливался! Там же сорок банок тушенки лежит в рюкзаке! Да десять килограммов сахарного песка! А в чемоданах еще консервы, конфеты и крупа — килограммов пятнадцать в каждом!
— Ну и здоров же он! — сказал Тошка Ваньке. — У меня в рюкзаке одни тряпки, но мне нипочем так быстро не потащить!
— Ага! Я его даже с одной тележкой не догоню.
Что сказали братья Ширшиковы, Димка не расслышал, потому что вырвался уже на сто метров вперед.
Все прохожие, изредка попадавшиеся Димке навстречу, разевали рты от удивления. Правда, около одного из домов, где сидел на лавочке взрослый парень с девушкой, Лосев услышал:
— Да у него они пустые, чемоданы эти! И в рюкзаке какое-нибудь ватное одеяло… Если б там что тяжелое лежало, так этот шпингалет даже с места не сдвинулся бы!
Поскольку все прочие оказались далеко, Димка решил задержаться. Он свернул к забору и, смело подойдя к парочке, на вытянутой руке протянул парню чемодан:
— На-ка, попробуй!
Парень усмехнулся и тоже принял чемодан вытянутой рукой, но удержать не сумел.
— Ох-ма! — вырвалось у этого скептика. — Да тут целый пуд, наверно! Ну, ты амбал!
— То-то! — ухмыльнулся Лосев. — Знай наших!
И быстрым шагом продолжил путь. А из-за спины услышал ехидное замечание девицы по адресу парня:
— Да, Сереженька, пацаненок-то посильней тебя оказался, хотя в десанте не служил…
Это Димку несказанно воодушевило. Если он сильнее даже парня, который в десантных войсках служил, то уж с Хрюком несчастным как-нибудь справится!
Конечно, топать в горку Димка стал намного медленнее, но усталости ни в руках, ни в ногах не ощущал. Он уже почти полдороги до деревни прошел, а остальные только-только еще за околицу села выбрались. Со склона холма это хорошо видно. Еще больше приободрившись, Лосев без труда прибавил шагу и через несколько минут уже входил в деревню.
Дом деда Крюкова стоял третьим с краю.
Первое, что обрадовало Димку, — велосипед оказался целехонек. Как видно, Хрюк и Галька оставили его у забора, а сами зашли в дом. Сначала Лосев хотел просто положить вещи на землю, забрать велосипед и отправиться домой. Но потом подумал, что лучше все-таки отнести все в дом. Небось Хрюк и Галька опять куда-нибудь смоются, а Николаю Васильевичу с артритом и радикулитом или маломощному Галькиному папаше придется с этими вещами корячиться. И Димка решительно вошел в калитку, поднялся на крыльцо.
Как видно, Хрюк услышал скрип калитки и шаги по двору, потому что встретил Димку на крыльце. В руке у него был здоровенный кусок белого хлеба, намазанный прошлогодним вареньем, которое Колька без спроса взял из дедовских запасов. Из-за спины Хрюка с любопытством выглянула Галька, тоже уплетавшая подобный бутерброд.
Вообще-то Хрюк сильно прибалдел, увидев Димку со своим багажом. Он никак не мог подумать, что эта мелкота сумеет донести до деревни то, что сам Хрюк еле-еле дотащил от вокзала до поезда, а потом — от поезда до автобуса. И уж тем более не мог поверить, что парень управился так быстро. Хрюк-то рассчитывал, что пока все медленно добираются до деревни с тяжелыми вещами, они с Галькой и крыжовенное, и малиновое, и клубничное варенья попробуют, а потом укатят на велосипеде.
— На, забирай свои шмотки! — Димка подал Хрюку чемоданы. Хрюк, изумленно хлопая белесыми
