предполагаемая «фабрика» находится на территории… э-э-э… — Он замолчал и принялся шуршать бумажками. — Ага, вот, учебно-тренировочного центра охранной структуры «Болид», созданной на базе «Фонда поддержки бывших работников КГБ — ФСБ». Причем фамилия его председателя — Шагаев, такая же, как и у обосравшегося депутата, блин. Ты, Евгений Александрович, хоть понимаешь, что это значит?
— Ну разложился народный избранник, как говорится — в семье не без урода. — Хрусталев сделал непонимающее лицо и, пожав плечами, нехорошо ухмыльнулся. — И потом, единственный он, что ли? В газетах чего только не прочтешь — они вон и киоски грабят, и детей насилуют, а у некоторых по нескольку судимостей даже, — как говорится, «постой, паровоз, не стучите, колеса»…
— Значит, не понимаешь. — Генерал погрустнел и, вытащив из стола пачку «Давыдова», осторожно закурил. — Пока ты будешь ставить вопрос о депутатской неприкосновенности сынка, его папаша тебя, да и меня заодно, поставит раком. Уж я-то его знаю, обороняли вместе в девяносто третьем Белый дом, так что это, — генерал кивнул на материалы оперативно-розыскных мероприятий и покосился на Хрусталева, — оставь-ка пока у меня. Подумаем, что со всем этим делать. И слушай, так мне внешний вид этого майора твоего не нравится, просто глаз режет. Ты, Евгений Александрович, проведи-ка с ним беседу.
— Непременно проведу, товарищ генерал. — Полковник понял, что разговор закончен, поднялся и в задумчивости двинулся к себе. Голова его была совершенно пустой, если не считать одной-единственной мысли: сохранилась ли старая записная книжка с телефоном Сергея Петровича Плещеева?
Весна в этом году выдалась пакостной — мокрой и холодной, словно описавшаяся фригидная барышня. Вопреки радужным прогнозам мартовское небо то и дело проливалось замерзавшим на ветру дождем, а первое апреля — видимо, в честь праздника — преподнесло метеорологам сюрприз. Откуда-то с берегов Гренландии прилетел поганец циклон и принес на облачных крыльях сильный снегопад. Белые хлопья падали не переставая целые сутки, а днем следующим вместо предсказанного потепления сделалось так холодно, что по пути на стоянку у Снегирева прихватило скулы. Тем не менее подогретая чудо-печкой «мышастая» завелась без труда, кое-кому из автострадальцев дала «прикурить» и, загребая колесами по нечищеным мостовым, направилась к взморью.
В Лисьем Носу было хорошо — тихо, снежно, спокойно. Елки оделись в белое, исландский волкодав по уши зарылся в сугроб, а над крышей резниковского дома завивался дым колечками — хозяин готовил к приезду гостя что-то вкусное.
Оказалось, что кулебяку. По старинному рецепту, с яйцами и сваренным в крутую кашу рисом. К запаху выпечки примешивался аромат свежезаваренного чая, однако долго засиживаться за столом Снегирев не стал, а, спустившись в подвал, вытащил из потайной ниши в фундаменте свой легендарный сундук. Покопавшись в нем, кое-что переложил в обшарпанный чемодан и, задвинув бетонный блок на место, принялся прощаться с хозяином:
— Спасибо, кулебяка выше всяких похвал. Распустившийся волкодав басом пролаял ему «удачной дороги», однако из сугроба, стервец, не вылез. Щелкнул электромагнитный замок калитки, и Снегирев пустился в обратный путь — в бездушную суету большого города.
Над трассой быстро сгущалась темнота, «чайники»-семидесятники уже вовсю светили дальним светом, зато спецтранс сподобился и вылизал шоссе аж до самого асфальта. Не иначе как кто-то из властей предержащих решил расслабиться в своем загородном бунгало.
— «Ну а ей в подарок нужны кольца, коньяки, духи из первых рук, а взамен немного удовольствий от ее сомнительных услуг!» — Владимир Семенович Высоцкий щедро делился знанием жизни.
Снегирев давил на газ, и «мышастая» знай себе катилась вдоль заснеженных обочин. Мимо пролетали джипы с отмороженным содержимым, величаво плыли длинномерные фуры, и, глядя на автобусы с чухонским контингентом, двухэтажные, при сортире и видео, верилось с трудом, что Финляндия когда-то была гадюшным закутом России.
Не доезжая до Ольгина, в свете нивовских фар неожиданно появились голосующие — мужчина в куртке-аляске держал за руку пацанку лет двенадцати. Сжалившись, Снегирев начал притормаживать — девочка чем-то напомнила ему Стаську. Когда «мышастая» остановилась, он заметил притулившуюся на обочине «шестерку»: уборочная техника поработала на совесть, и бедная машина оказалась в западне за мощным снежным бруствером.
— До метро не подкинете? — Нос у мужчины был свекольно-красный, а губы онемели и двигались с трудом. — Задубели вконец.
— Ваша машина? — вопросом на вопрос, как это принято в Одессе, ответил Снегирев и, заметив кивок, мысль свою закончил: — Так давайте я вас дерну. Своим ходом доедете…
Однако все оказалось не так просто. Мало того что «шестерку» заживо похоронил спецтранс. Ее хозяин, отправившись кататься с дочкой на лыжах, забыл обесточить обогреватель заднего стекла — чудо отечественной инженерии на двух резиновых присосках. В результате аккумулятор «сел», недолгие попытки пустить холодный двигатель добили его окончательно, а надежды на помощь оказались призрачны.
В багажнике не нашлось ни буксирного троса, ни проводов для «прикуривания», а если бы даже и отыскались, то снежный вал не позволял приблизиться к «шестерке» на их длину.
— Тоже мне проблема, квадратура круга!
Снегирев включил печку на максимум и принялся действовать решительно. Первым делом загнал полуживую от холода пацанку в салон «Нивы», свирепо сунул мужику лопату, — рой, кому говорю! — а сам начал снимать с «мышастой» новенький аккумулятор. Поставить его на «шестерку» взамен околевшего собрата было делом минутным, и результат не заставил себя ждать. Стартер послушно отозвался на поворот ключа, холодный двигатель дал вспышку, еще одну, еще и наконец, проснувшись, надрывно заревел прогоревшим глушителем.
Снегирев убрал «подсос», включил габаритные огни и, выбравшись наружу, проинспектировал трудовой процесс:
— Хреново. Такими темпами себе могилу роют. Дай-ка я.
Пока он сражался со стихией, автострадалец по мере сил оказывал содействие, и вскоре стало вполне возможным вызволить «шестерку» из спецтрансовского капкана.
— Давай за руль. — Снегирев покосился на подручного и взялся за передний бампер: — Ну давай, родимая-я-я!
Взревел двигатель, машина дернулась и, преодолев на— конец снежное месиво, выкатилась на асфальт.
