— Что с тобой?
— Сегодня, Кит, день моего рождения.
— Да ну? Поздравляю.
— Как хорошо всегда было в этот день! Отец обязательно дарил что-нибудь. А мама… мама утром будила меня и смеялась: «Соня, проспишь день рождения!» Ты знаешь, Кит, она совсем на твою не похожа, а все же, когда твоя мама пришла в училище, я чуть не заревел. Я позавидовал, да, хоть завидовать нехорошо. Когда я увижу маму? Она далеко, в Сибири…
— Увидишь, — сказал я. — Скоро увидишь!
— Я и отца не видел два года!..
— Кит! — позвал Фрол. — Поди-ка сюда!
Он вытащил из кармана газету:
— Читай!
На первой странице был напечатан приказ о награждении моряков. Первым в списке был вице- адмирал, которого я видел на базе катерников в Севастополе. Потом перечислялись незнакомые фамилии офицеров.
— Ниже, ниже смотри!
Я прочел:
«Орденом Красной Звезды награждаются… краснофлотец Девяткин Юрий».
— Наш Юрка?!
— Иди-ка, собирай класс. Вот и подарок ко дню рождения!
Я мигом разыскал одноклассников. Фрол зачитал им приказ.
— А теперь зови Юрку!
Я нашел Юру и потащил к палатке. Фрол взял под козырек. Лица у всех были торжественные и серьезные.
— От имени класса горячо поздравляем тебя, товарищ заместитель старшины, с днем рождения и с высокой наградой! — сказал Фрол с таким выражением, будто был адмиралом.
Юра взял газету.
— Да не там читаешь! Ниже, ниже смотри!
Юра прочел и совсем растерялся.
— Да ты газету не мни! — крикнул Фрол. — Спрячь на память.
— Я бы с ума сошел от такой радости! — сказал Бунчиков.
— Подумать только, Красная Звезда! — подхватил Поприкашвили.
— У меня есть ленточка, совсем новая, — вспомнил Фрол. — Ордена ты еще не получил, но ленточку тебе носить можно, приказ ведь объявлен. Рассказывай, за что тебе дали орден?
— За что? Но я, право, не знаю.
— Орденов зря не дают. Говори, за что тебя наградили?
— Честное слово, не знаю… Ничего не было… Я пойду, мне там кое-что переписать надо…
Он убежал.
— Не привык получать награды, — заключил Фрол.
Вот уж он-то не растерялся бы, если б даже его наградили орденом адмирала Нахимова! Он отчеканил бы: «Служу Советскому Союзу!» и принял бы награду как полагается.
Только много дней спустя Юра показал мне маленькую вырезку из газеты бригады морской пехоты: «Будучи в разведке, юнга Девяткин был ранен. Целые сутки ползком добирался юнга до своего батальона. Он доставил командованию чрезвычайно важные сведения о подошедших резервах противника. Вовремя открыв ураганный огонь, наши артиллеристы нанесли врагу огромный урон, сорвав подготовку к атаке. Девяткин представлен к награде».
Глава вторая
К МОРЮ!
Наконец-то мы ехали на море! Мы получили «сухой паек» на дорогу, уложили вещи в мешки, и грузовая машина отвезла нас в Тбилиси. Зашли в училище. Так пусто было в огромном здании! Горич разрешил мне и Фролу отлучиться до вечера.
Мы пошли к Стэлле. У нее была Антонина и еще одна золотоволосая кудрявая девочка, с задорным, усыпанным, как у Фрола, веснушками, личиком.
— Это Хэльми Рауд, она сидит со мной на одной парте, — познакомила нас Антонина. — Она эстонка из Таллина, а теперь живет в Грузии; ее отец работает на Закавказской железной дороге. Им бы пришлось очень плохо, если бы они остались при фашистах: фашисты повесили бы ее отца коммуниста. Она бежала с отцом по полям, вокруг падали бомбы, и самолеты гонялись за ними, стреляя из пулеметов.
Хэльми рассказала, что в Таллине было много моряков до войны: это ведь морской город! Но она никогда не видела таких маленьких моряков, как мы с Фролом.
Фрол хотел было обидеться, заявив, что он вовсе не маленький, воевал на катере, но Стэлла и Антонина закричали в один голос: «Знаем, знаем! Все рассказали Хэльми: как ты водил катер и даже попадал в вилку!..» И все рассмеялись, даже Фрол. А Антонина вытащила корзинку и принялась угощать нас невиданными плодами — их в Сухуми выращивал ее дядя: мандаринами, которые можно есть с кожицей, сочной красной хурмой и грейпфрутом. А потом достала несколько зеленых огурчиков и сказала:
— Вот это вам, наверное, понравится.
— Огурцы после мандаринов? — удивился Фрол.
— А ты попробуй.
Фрол откусил кусочек и вдруг зачмокал от удовольствия.
— Фейхоа! — сказал он, зажмурившись, как кот.
— Ну да, фейхоа!.. Никита, это и есть те фейхоа, из которых приготовляют зеленый сироп.
Огурчики были так вкусны, что я бы мог съесть целый десяток. Но нам досталось всего по две штуки.
— Мы уезжаем на флот, — сообщил Фрол.
— Когда?
— Через три часа.
— Не-ет, так скоро?
— И завтра же выйдем в море. Даже если будет шторм в восемь баллов.
— А восемь баллов — большой шторм? — спросила Стэлла.
— На палубе не удержишься — смоет.
— Не-ет! Я не хочу, чтобы тебя смывало!
— Хорошо, я привяжусь… И мы уж наверняка опустимся на дно в подводной лодке.
— А вы не боитесь, что она вдруг не выплывет? — с опаской спросила Антонина.
— Таких случаев не бывает.
В это время вернулись Мираб и его жена и в изумлении остановились на пороге.
— Никита! Фрол! — воскликнул дядя Мираб. — Слышали? Наши уже перешли границу!
— И Гоги прислал фотографию. Он теперь старший сержант, — подхватила тетя Маро.
— Да, он старший сержант и дважды орденоносец, — повторил, как эхо, дядя Мираб. — А Стэлла учится водить паровоз. Она вам уже рассказала?
— Она больше не начальник станции, хочет быть машинистом, — вторила ему тетя Маро.
— Будет электровозы водить. И я поеду тем поездом, который Стэлла поведет через перевал… Что же вы стоите? Садитесь.
Но нам пора было уходить. Девочки пошли провожать нас. Хэльми так много болтала, что даже Стэлла не могла с ней сравниться.
— Вы едете к морю? — говорила она. — Значит, мой папа вас повезет до Хашури. Мы живем возле
