уши.
Я замечаю, что она в своей мини-юбочке выглядит как студентка колледжа Вассара.
— Вассар? — вскидывается Ава. — Это не у них все время какие-то неприятности?
— Это у Радклиффа.
Она издает легкий стон. Снова — Александра дель Лаго.
— Я увидела себя в «Библии» и сегодня утром сходила к парикмахеру и укоротила волосы. Именно так я выглядела, когда снималась у МГМ [61]. Сколько лет прошло. Это еще что? — Она прищуривает глаза, пронзая гостя, прожигая дыры в моем блокноте. — Только не говори, что ты из тех, кому надо все время что-то записывать на разных листках. Убери. Ничего не записывай. И не проси, а то я ни на один твой вопрос не отвечу. Не мешай мамочке говорить. Мамочка сама все знает лучше всех. Хочешь что-то спросить? Я тебе расскажу. Спрашивай.
Я спрашиваю, так ли она ненавидит все свои фильмы, как «Библию».
— Боже, да что я такого великого сделала, чтобы об этом говорить? Шагу мне не давали ступить. Вот почему мне стыдно, что я двадцать пять лет была кинозвездой и ничего особенного не сделала, мне не о чем говорить. Все, что у меня есть, так это три моих бывших мужа, и, кстати, надо позвонить Арти [62] и спросить, когда у него день рождения. Я не помню даже, когда у кого день рождения в моей семье. А свой помню только потому, что он пришелся на Рождество. Ну, почти. На Рождество двадцать второго года. Я родилась под знаком Козерога, а значит, вся жизнь черт-те какая, беби. В любом случае мне нужно узнать, когда день рождения Арти, потому что я получаю новый паспорт. Путешествую по Европе, но не собираюсь отказываться от своего гражданства, беби, ни для кого. Ты не пытался когда-нибудь, живя в Европе, выправить новый паспорт? С тобой обращаются, будто ты этот чертов коммунист или еще кто-нибудь в этом роде. Дьявол, из-за этого мне пришлось сматываться из Испании, потому что я ненавижу Франко и ненавижу коммунистов. А сейчас у меня требуют список всех моих разводов, и я их послала к черту, то есть в «Нью-Йорк таймс» — там обо мне знают больше, чем я сама!
И что, за все годы в МГМ не было ничего забавного?
— Боже, после семнадцати лет этого рабства — и ты мне задаешь такой вопрос? Я все там ненавижу, дорогой. Я не совсем дура и не бесчувственная, а они пытались продать меня как собаку-медалистку. Они делали из меня то, чем я никогда не была и не могу быть. Все время писали в моей студийной биографии, что я дочка фермера-хлопковода из Грабтауна. Чтоб ему… этому Граб… Грабтауну, Северная Каролина. Он и выглядит, как называется. Надо было мне там и оставаться. Дома и на нормальный ночной горшок не заработаешь, но будешь счастлива. А я… ты только посмотри на меня. Что я от всего этого получила? — Она допивает свой коньяк и наливает себе еще. — Я счастлива только тогда, когда абсолютно ничего не делаю. А если за что-то берусь, у меня все из рук валится. Я ничего не умею и поэтому взяла за правило доверять режиссеру и отдавать ему свое сердце и душу. Но ничего больше. — (Снова легкий рык гепарда.) — У меня куча денег, могу бездельничать сколько хочу. Никому особенно не доверяю, поэтому сейчас работаю только с Хастоном. Всегда доверяла Джо Манкевичу [63], но однажды во время съемок «Босоногой графини» [64] он сделал то, чего я ему никогда не прощу. Он оскорбил меня. Он сказал: «Большего тупизма, чем у тебя, еще не видел». И после этого я в нем разочаровалась. Чего я по-настоящему хочу, так это еще раз выйти замуж. Давай- давай, смейся, все смеются, но как же потрясающе было бы бегать босиком по дому и готовить ужин для какого-нибудь сукиного сына, который будет тебя любить всю оставшуюся жизнь. Никогда у меня не было хорошего мужа.
— А как насчет Микки Руни?
(Пронзительный вскрик.)
— «Любовь приходит к Энди Харди» [65].
А Синатра?
— Без комментариев. — Она уставилась в свой фужер.
Я медленно считаю про себя до десяти, пока Ава потягивает свой коктейль.
— Миа Фарроу?.. [66]
В глазах Авы вспыхнули тускло-зеленые огоньки. Ответ звучит так, словно несколько кошек одновременно шлепнули лапами по блюдцам со сметаной:
— Ха! Всегда знала, что Фрэнк закончит в постели с девчонкой.
Как музыкальный автомат в баре меняет пластинку, так и она спешит переменить тему:
— Я всего лишь хочу делать то, что не приносит мне страданий. Мои друзья для меня важнее всего на свете. Я знакома с разными людьми — бродягами, навязчивыми поклонниками, интеллектуалами, есть несколько жуликов. А завтра собираюсь встретиться с однокурсником по колледжу, и мы будем играть в мяч. Писатели. Я люблю писателей. Генри Миллер посылает мне книги для моего развития. Черт, ты читал его роман «Плексус»? Я не смогла одолеть. Я не интеллектуалка, хотя, когда вышла замуж за Арти Шоу, ходила на курсы в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе и узнала там азы психологии и литературы. У меня совсем не пусто в голове, но ни в одной долбаной роли в этом долбаном «Метро» у меня не было и шанса показать, что я что-то соображаю. Только море чувств. Боже, двадцать пять лет там потеряла. Моя сестра Ди-Ди не понимает, почему я после всего этого не могу видеть камеры. Но я никогда туда особо не рвалась и не слишком уважаю актеров. Может, если бы я немного поучилась, все было бы по-другому. А так мне нечем гордиться. Кроме всех этих фильмов, что я такого сделала?
— «Могамбо», «Рекламисты»…
— Черт возьми, беби, если после двадцати пяти лет работы тебе не стыдно вспомнить только о «Могамбо» и «Рекламистах», дальше ехать некуда. Назови мне хоть одну актрису, которая бы не тронулась рассудком в этом дурдоме МГМ. Может, Лана Тернер [67]. Конечно, Лиз Тейлор. Но все они ненавидят съемки так же, как и я. Все, кроме Элизабет. Она часто приходит ко мне на съемки и говорит: «Если бы я только знала, как сделать все лучше…» — но, слава Богу, она это знает. Ни разу не видела «Вирджинию Вульф» [68] — черт, никогда не хожу в кино, — но слышала, что фильм хороший. Я никогда особо о себе не заботилась. Не накручивала себя перед съемками и вообще ненавижу весь этот эксгибиционизм. И, черт их всех побери, кто-нибудь хоть раз помог мне чему-нибудь научиться? Я, правда, очень старалась в «Плавучем театре», но получилась обычная эмгээмовская поделка. И сейчас они ко мне пристают с тем же самым. Если я хочу петь какие-то песни — черт, у меня все еще сохранился акцент южанки, — и, по-моему, голос Джулии должен звучать немножко по-негритянски, потому что предполагается, что в ее жилах течет немного негритянской крови… Боже, эти песни вроде «Билла» звучат совсем не как в опере. Ну и что они мне говорят? «Ава, беби, ты не умеешь петь, ты берешь не те ноты, ты вступаешь в противоречие с главными героями фильма, так что не обманывай саму себя». Главные герои! Говард Кил? И Кэтрин Грейсон с ее самыми большими сиськами в Голливуде? То есть мне нравится Грейсон, она такая милашка, но с ее формами даже не нужна особая подсветка для эффекта объемности. Лена Хорн сказала, чтобы я пошла к Филу Муру, который был ее пианистом и учил петь Дороти Дандридж, и он дал мне несколько уроков. Я чертовски хорошо пропела эти песни, а они сказали: «Ава, у тебя все в порядке с головой?» А потом они позвали Эйлин Уилсон, эту девчонку, которая все время поет за меня на экране, и она записала всю звуковую дорожку с фоновым аккомпанементом, который они взяли из моей записи. Они заменили мой голос на ее, и теперь в фильме, как только мой южный говорок стихает, начинает звучать ее сопрано — чудовищная смесь. Они потратили бог знает сколько тысяч долларов, и получилась такая чушь. Я все еще получаю гонорары за эти чертовы записи, которые тогда делала.
Раздается звонок, и вбегает человечек по имени Ларри. У Ларри седые волосы, седые брови, и он постоянно улыбается. Ларри работает в нью-йоркском фотомагазине.
— Ларри женат на моей сестре Би. Если ты думаешь, что я чего-то стою, то тебе надо посмотреть на Би. В восемнадцать лет я приехала к ним в Нью-Йорк, Ларри меня сфотографировал, и после этого началась вся эта история. Настоящий сукин сын, но я его люблю.
— Ава, ты мне так понравилась в «Библии». Выглядишь потрясающе, дорогая.
— Чушь! — Ава налила себе еще коньячку. — Даже слова этого, «Библия», слышать больше не хочу. Я в это не верю и сомневаюсь, что Сара, которую я сыграла, поверила хоть на минуту. Как это можно быть сто лет замужем за Авраамом — самым гнусным ублюдком на земле?
