27 апреля Англия вводит всеобщую воинскую повинность. А 28 апреля в своем знаменитом ответе Рузвельту Гитлер, на том основании, что Лондон и Варшава заключили между собой соглашение, фактически денонсировал англогерманский морской договор 1935 г. и польско-германский пакт о ненападении. Поскольку Англия «при определенных обстоятельствах вынудит Польшу предпринять военные действия против Германии».[645]
Причина резкого изменения намерений Гитлера заключалась в том, что Польша отклонила предложения Риббентропа. И не то чтобы Польшу не интересовали предложения Гитлера, Бек отвечал, что в его планы входит и раздел Украины, и Великая Польша от моря до моря, и поход против России. Существует несколько версий мотивов, побудивших Польшу отказаться от сотрудничества с Германией и броситься на «пустой крючок» «британских гарантий». Основной выделяется страх перед примером Чехословакии, ведь в случае согласия Польшу могла ожидать та же участь. Правда, Чехословакия давала и другой пример – германо-польского сотрудничества и предательства Англии и Франции. Историки в этой связи дополняют версию и указывают на шляхтскую алчность и шляхтский гонор, мол мы и сами великие.[*44] Так, Бек убеждал представителя Лиги Наций Буркхарда по Данцигу, что польские вооруженные силы «подготовлены для гибкой, сдерживающей противника подвижной войны. Мир будет изумлен».[646]
Страхи польских полковников были не беспочвенны. За три года до рассматриваемых событий Э. Генри предупреждал: «Восточная лига Гитлера и Бека марширует. Оба они идут вместе… до тех пор пока не будет достигнута их непосредственная цель – поражение большевизма. Но когда это будет достигнуто… тогда произойдет маленькое изменение – последний акт в этой современно-средневековой фантазии. Торжествующий победу «Балтийский орден» германского фашизма… уничтожит наследников Пилсудского… Он вдребезги разобьет «поляков», «польскую свинью», этих «наследственных врагов германской расы»… Гитлер раздавит свою союзницу Польшу… всей своей колоссально увеличившейся мощью и устроит новый раздел Польши, гораздо более тщательный, чем три первых: с Украиной и Литвой в качестве частей «федерации» под германской гегемонией в соответствии с первоначальным планом Розенберга; планом, который был «модифицирован» временно, по «тактическим» соображениям, но от которого никогда не отказывались».[647]
Прогнозы Э. Генри подтверждали планы руководителей вермахта. Г. фон Сект уже в 1922 г. заявлял: «Существование Польши непереносимо и несовместимо с условиями существования Германии. Польша должна исчезнуть – и исчезнет, с нашей помощью – из-за своей слабости и действий России… Уничтожение Польши должно стать основой политики Германии…».[648] Не случайно в отличие от западных границ Германия никогда добровольно не признавала внесенных Версальским договором территориальных изменений на Востоке, что было фактически подтверждено Англией и Францией в Локарнских соглашениях.[649] Министр иностранных дел Германии Штреземан в интервью Б. Локкарту в 1929 г. говорил, что он «искренне работал ради мира и согласия между народами Европы. Он способствовал англо-франкогерманскому взаимопониманию. Он добился поддержки своей политики 80-тью процентами населения Германии… Он подписал договор в Локарно. Он уступал, уступал, уступал – до тех пор, пока соотечественники не обернулись против него… Нет ни одного немца, говорил он, готовых воевать ради возвращения Эльзаса и Лотарингии, но нет и никогда не будет также немца, начиная с императора и кончая самым нищим коммунистом, который согласился бы признать нынешнюю германо-польскую границу. Исправление польской границы принесло бы Европе столетний мир…»[650]
Гитлер возложил всю ответственность за неизбежность войны с Польшей на Англию. По его словам,
Случай представился 17 марта, когда румынский посланник в Лондоне уведомил Форин Оффис о том, что Германия готовится предъявить Румынии ультиматум, выполнение которого поставит ее экономику на службу Рейху.[654] И 18 марта английское правительство одновременно через советского полпреда в Лондоне и наркома иностранных дел в Москве неожиданно запросило: «может ли и Румыния рассчитывать на помощь СССР в случае германской агрессии и в какой форме, в каких размерах». Аналогичные запросы были посланы Польше, Греции, Югославии и Турции. М. Литвинов ответил, что Советское правительство «прежде чем ответить на запрос… (хотело бы) знать позицию других государств, в частности Англии». Нарком выразил удивление, что помощью Советского Союза «интересуется Англия, а не Румыния», которая, как он заметил, «к нам не обращалась и, может быть, даже не желает ее».[655]
В тот же день «русское правительство… несмотря на то, что перед ним захлопнули дверь (в Мюнхене) … предложило созвать совещание шести держав»[656] – СССР, Англии, Франции, Польши, Румынии и Турции. М. Литвинов объяснил, что «из вопросов одного правительства другому о позиции каждого ничего не выйдет, а поэтому необходима общая консультация». Флеминг впоследствии отмечал: «Это было то, в чем ощущалась неотложная необходимость». Однако Галифакс на следующий день ответил, что после консультаций с премьером «они пришли к выводу, что такой акт был бы преждевременным».[657] Сам Галифакс назвал его «неприемлемым».
21 марта английский посол в Москве Сидс вручил М. Литвинову проект декларации СССР, Англии, Франции и Польши о том, что эти страны обязываются совещаться о шагах, которые должны быть предприняты для общего сопротивления агрессии. Сидс заявил, что «декларация составлена в таких необязывающих выражениях и так лаконично, что вряд ли могут быть серьезные возражения». Следуя принципу «лучше что-либо, чем ничего», правительство СССР приняло это предложение. Но английская сторона вначале затянула ответ, а затем сообщила, что вопрос о декларации следует считать отпавшим.[658] 23 марта Чемберлен в палате общин вообще заявил, что он выступает против создания «противостоящих друг другу блоков» в Европе.[659] Однако спустя две недели, 6 апреля, несмотря на свои слова, Чемберлен подписывает в Лондоне с Беком соглашение, трансформировав таким образом одностороннюю английскую гарантию во временный договор о взаимопомощи.[660] 13 апреля Франция и Англия объявили о своих гарантиях Греции и Румынии. Как отмечал У. Ширер, «Группировки стали постепенно вырисовываться».[661]
6 апреля Галифакс заверяет Майского в желании британского правительства создать широкую коалицию ради сохранения мира, в которой обязательно нашлось бы достойное место Советскому Союзу. Но в то же время Форин оффис без всяких комментариев отвергает неформальное предложение Майского о визите Литвинова в Лондон для подготовки переговоров.[662]
11 апреля М. Литвинов писал:
Мнение Литвинова о политике английского правительства последнее весьма красноречиво
