Все замолчали. Но это была многозначительная, говорящая тишина. Все поняли, что теперь решение за Гридиным.
Он встал и заговорил тоном человека, подводящего очевидный итог:
— Я вижу, что ни у кого возражений нет. Значит, мы договорились. Милые дамы, очень кофейку хочется. Вы только не подумайте, что я вас на кухню выгоняю. Но нам с Игорем Михайловичем надо некоторые вопросы обсудить. В том числе и финансовые!
Дела сегодня совершенно не клеились.
Максим печально смотрел на гору договоров, которые надо исправлять, доводить до ума и дорабатывать. Он несколько раз придвигал их к себе, но удостоверившись, что строчки продолжают плясать перед глазами, вновь отправлял бумаги на край стола…
Вчерашний банкет совершенно выбил его из колеи!
Компаньон Максима, сидевший напротив, находился в еще более сумрачном состоянии.
Он периодически засыпал. Сначала он закрывал глаза, потом несколько минут по миллиметру опускалась вниз голова. А когда она достигала крышки стола, он вздрагивал, резко расправлял плечи и, широко открыв глаза, изрекал мудрую мысль. Типа: «Так жить нельзя» или «Надо меньше пить».
Очевидно, что Юрия Антоновича док. онало лекарство, которое утром принес Максим. Четыре бутылки холодного пива убрали тупую боль в голове, появилась легкость, а потом безразличие и сонливость.
В любом случае, трудового энтузиазма это лекарство не прибавило.
Звонков сегодня почти не было. Казалось, клиенты понимали, что сегодня юридическую контору «Щит» лучше не тревожить.
Но в середине дня прорвался кто-то очень настойчивый.
Еще утром Максим до предела уменьшил звонок в телефонном аппарате и тот, подыгрывая хозяину, тренькал вяло, жалобно, из последних сил. Максим глядел на него с сочувствием, но после двадцатого перезвона все же снял трубку.
Юрий Антонович, вглядываясь в туманное лицо партнера, пытался понять смысл разговора.
Но очевидным было лишь то, что Максим обладает хорошим словарным запасом. За пять минут он выдал в трубку массу синонимов, означавших его полное согласие с собеседником: «Да… Непременно… Согласен… Конечно… Есть… Договорились… Обязательно… Хорошо… Никаких проблем… Добро… Понял вас… Лады…»
Живая мимика появилась у Максима, когда он положил трубку. Он гневно взглянул на компаньона, втянул в себя побольше воздуха и выдал все, что о нем думает:
— Доигрался, друг! Скажи спасибо, что я не стал трубку тебе передавать. Это Андрей Семенович звонил.
— Борзенко?
— Он! И какой-то очень злой и напряженный. Дернуло тебя тогда о своих боевых подвигах трепаться. Ладно бы просто языком молол. Ты зачем деньги в задаток взял?
— Мы вместе брали! Ты, Максим, меня не путай. Я баксы сразу тебе передал. Все пять штук.
— Верно! Передал демонстративно. Ты просто разделил ответственность. А я, дурак, сразу и не понял. Дают — бери! Вот где ты сейчас этого Маркова найдешь? Его вся контора тогда искала. И не какая- нибудь контора! Это тебе не менты, это ФСБ.
У Юрия Антоновича как-то быстро просветлела голова. Хмель быстро ушел, и он начал рассуждать.
— Никто его почти не искал. Этот Марков исчез, когда у нас президент сменился, всем не до того стало. Один я тогда между Москвой, Парижем и Марселем мотался. Пока следы его нашел, меня уволили. Я в их новые штаты не вписался. И вся информация у меня осталась здесь.
Бывший чекист ударил костяшками пальцев по своему лбу, намекая, что он помнит какие-то секреты о пропавшем Валентине Маркове.
— Нет, тогда забыли о нем. Я точно знаю. Я сам в отчете написал, что он лодку в этот день брал и в море погиб. Рыбалку он любил, этот Марков.
— Но ты правду скажи, Антоныч, он точно жив?
— Десять лет назад был жив! Мой человек видел его в Париже.
— Так давай искать. Звони этой Марине еще раз. Только ты сам с ней встречайся. Она мне в прошлый раз чуть глаз не выбила.
Марина успокоилась только в самолете.
Все пять дней, пока она жила у Варвары, она не выходила на улицу и не подходила к телефону.
Основания для этого были. Игорь сообщил, что до того, как Савенков разместил в квартире Гридиных свою хитрую технику, было еще два угрожающих звонка.
А вчера, накануне отлета пришло письмо еще более жестокое и страшное, чем раньше. Оно завершалось фразой: «Мы найдем тебя везде».
Текст письма знала только Варвара.
Поэтому, усевшись в кресло аэрофлотовского «Боинга», Марина сразу успокоилась.
Еще в Шереметьево она или постоянно оглядывалась или тупо смотрела в пол, дрожащими руками прижимая к себе вещи. В результате у стола таможни она получила полный досмотр. Проницательный молодой человек даже ощупал швы в ее сумках и проверил наличие второго дна. Возможно, он решился бы и на личный досмотр, если бы находившаяся рядом Варя не бросила беспечным тоном:
— Моя подруга очень боится летать. Я и сама вся дрожу. Скажите, в самолете будут парашюты?
Игорь Гридин купил для них самый длительный и довольно дешевый тур. За двадцать два дня они должны были проехать почти всю Европу на автобусе.
Все это Гридин успел сделать за шесть дней. Собственно говоря, можно было за пару часов подобрать подходящий вариант и оплатить его. Сложнее было в срочном порядке получить Шенгенскую визу.
За это почти никто не брался. Но Игорь обладал пухлой записной книжкой. И вскоре нашлись проворные ребята, знающие подходы к ответственным клеркам в одном маленьком посольстве…
Связи в наше время решают почти все. Связи и деньги.
Правда, девушкам пришлось догонять группу, которая добиралась до Вены поездом.
При этом, как потом оказалось, они пропустили самое интересное. Это был аттракцион почище пещеры ужасов или американских горок.
Наши туристы ехали ночным поездом по югу Польши. А там банды из бывших шахтеров часто громят такие поезда.
До конца поездки группа обсуждала эту страшную ночь. Все делилась опытом по запиранию дверей в купе с помощью зонтов, ремней и приставных лестниц.
В венском аэропорту их встретила гид группы, равнодушно державшая над головой табличку с названием московской тур фирмы.
Они знали о ней только то, что ее зовут Люба.
Варе почему-то казалось, что такое имя должно принадлежать молодой веселой девушке с большими глазами. Но табличку держала фигура в мешковатом плаще с безликой скучной физиономией. И было ей лет сорок, сорок пять.
Правда, это на первый взгляд. Варя подумала, что после хорошей парикмахерской, одетая во что- нибудь короткое, яркое, узкое, да с добавлением добродушной улыбки и блеска в глазах, Люба могла бы потянуть и тридцать пять и даже на все тридцать.
Кроме Любы Вена встретила их такой же серой погодой. Шел мелкий холодный дождь, и плотные мрачные облака превратили полдень в сумерки.
Прибыв в гостиницу, Варя сразу увидела, что московская группа быстро освоилась с местным сервисом: в холл несколько раз забегали наши ребята. Из стоявшего в углу элегантного прибора они
