ищут Марден.
Уилсон угрюмо кивнул головой.
— Передай всем приказ так чтобы поняли. Никто ни по какой надобности не должен выходить на поверхность.
Глядя на него, Хэммонд испытал холодное сомнение. Он усомнился, знает ли он вообще хумэнов. Ему казалось, что он знает их. Во время долгого периода его выздоровления и обучения они стали для него привычными друзьями. Они были для него как народ его времени. Уилсон был похож на упрямого прямого человека, которого Хэммонд знал в доброе старое время, человека, который несгибаемо боролся за то, во что верил. И все же теперь Уилсон собирался подвергнуть врамэнскую женщину такой пытке, отчего Хэммонд морщился с отвращением.
Но он принял решение и был прав. Он пойдет вместе с хумэнами и будет воевать на их стороне. То, что врамэны владели всем космосом, было несправедливо. Слишком много людей даже в его двадцатом веке погибло, завоевывая космос. Сейчас Хэммонд ощущал, что хотя он перенес бездну космоса физически, он был и всегда будет чужеземцем среди этих людей, одиноким, выброшенным навсегда из своего собственного мира.
7
Неожиданное произошло четыре дня спустя. Все это время у Хэммонда все увеличивалась клаустрофобия. Он не мог сидеть в замкнутом пространстве, он должен был выйти наружу. Просто ужасно было видеть эти комнаты в скалах после того, как вернулся из бескрайнего космоса, с берега смерти. Но Уилсон категорически запретил всем выходить из наблюдательного пункта.
— Аппараты врамэнов прочесывают это побережье в поисках Марден и ее летательного аппарата, — сказал он. — Они так просто не сдаются. Поиски будут продолжаться в течение длительного времени.
— А что же мне делать? — требовательно заявил Хэммонд. — У всех здесь есть работа.
— У тебя будет много работы, — сказал Уилсон. — Но только тогда, когда ты подучишься больше. Ты не умеешь ни читать, ни понимать символы и устройство наших станков. Учись.
И Хэммонд начал проводить долгие часы с Ивой и книгами. Ему нравилась хумэнская девушка, но он в слишком беспокойном состоянии, чтобы получать удовольствие от уроков, а когда не было уроков, жадно глядел на солнечный свет и звезды из наблюдательного пункта. Внутри скал в комнатах продолжалась бесконечная работа по сборке секций корабля.
Два человека оставили свою прежнюю работу и получили новое задание. Один из них был обычный хумэн, а другой, Норт Абель, был алголиец. Это был высокий человек с кожей серого цвета и угрюмым лицом. Они собирали устройство, которое напоминало Хэммонду электрический стул очень сложной конструкции. Он узнал, что это энцефалопроба.
Глядя на это устройство с неприязнью, Хэммонд спросил:
— Это правда, что эту штуку изобрели врамэны?
— Правда, — ответил Абель. — Но они отдали его просто так. А почему бы и нет. Это им на пользу. Наши суды используют эту испытательную установку на тех, кто подозревается в заговоре против врамэнов. Ошибок при этом никогда не бывает.
— Но Ива сказала, что если кто-нибудь будет сопротивляться, напрягая всю свою волю, его ум будет разрушен, — возразил Хэммонд. — В таком случае волевого человека нельзя так допрашивать.
Абель презрительно фыркнул.
— Врамэны не отдают так просто свои изобретения. Я слышал, что ты уже немного испытал на себе их гипноусилитель. Используя его, они подавляют энцефалопробу.
— Но у вас такого нет, — сказал Хэммонд. — Так что…
Алголиец пожал плечами.
— Да, если Марден будет сопротивляться, ее мозги разрушатся. Я надеюсь, что этого не будет. Если это случится, тогда мы проделаем большую, но бесполезную работу.
Его деловая бессердечность привела Хэммонда в раздражение, но он уже достаточно хорошо знал отношение этих людей к врамэнам и не стал протестовать. Он также надеялся, что Марден не будет сопротивляться. Ему не хотелось, чтобы чей-то мозг раскололся на части. Он надеялся, что она заговорит и они смогут закончить сооружение корабля и выбраться из этой скалы в Альтар или еще куда-нибудь, лишь бы не оставаться здесь.
Именно тогда Хэммонд был сильно удивлен. Он пошел к Уилсону, чтобы спросить, как идут дела с врамэнской женщиной. Уилсон разговаривал с Лундом и сразу же обратился к Хэммонду.
— Я хотел за тобой послать. Произошла странная вещь. Марден хочет поговорить с тобой.
Хэммонд удивленно смотрел на него.
— Со мной? Ради Бога, зачем?
Лунд прервал его.
— Все равно мне это не нравится. Ты не знаешь врамэнов. Это какой-то хитрый ход.
— Возможно, — сказал Уилсон. — Но она не хочет говорить с нами. Может быть, Хэммонд убедит ее не сопротивляться энцефалопробе.
Он повернулся к Хэммонду.
— Ты ее очень заинтересовал. Она думает, что твое утверждение, что ты из прошлого — обман. Но она не уверена. И очень хочет разобраться. Все врамэны интересуются древней историей. Если ты сможешь убедить ее, что ты из давнего времени и она с тобой разговорится, ты, может, сможешь убедить ее, что мы решительно собираемся использовать энцефалопробу.
Хэммонд почувствовал страшное возбуждение.
— Но она может догадаться, к чему я веду.
— Конечно же, она догадается, — сказал Уилсон ледяным тоном. — У врамэнов много недостатков, но они не дураки. Не забывай, что у каждого из них опыт множества прожитых жизней.
Охранник перед дверью комнаты Марден осторожно открыл дверь и впустил Хэммонда внутрь и быстро закрыл дверь.
Излучающий мягкий свет шар освещал маленькую внутрискальную комнату. Врамэнская женщина встала, когда он вошел. В комнате была только койка и стул. Марден не выглядела сейчас сверхчеловеческим господином космоса. Она выглядела как замечательно красивая юная блондинка с умными глазами и с фигурой, при виде которой Хэммонду следовало бы присвистнуть от восхищения. На ней были белые короткие шорты. Хэммонду не хотелось присвистнуть. Он испытывал некоторую робость.
Тайан жестом указала ему на стул.
— Присаживайтесь. И чего вы на меня так глазеете?
Хэммонд пожал плечами и сел.
— Не знаю. Думаю, потому что никогда в жизни не разговаривал с неумирающей женщиной.
Тайан издала сердитый насмешливый звук.
— Неумирающей? Та же старая детская сказка. От того, что мы обладаем долголетием, о котором вы, хумэны, так хлопочете… — Затем она остановилась. — Но я ведь забыла. Ты же вроде не хумэн, не так ли?
— Да, я не хумэн. — Он смотрел на нее как зачарованный. — А сколько же вы живете? Сколько тебе лет?
— Чуть больше двухсот.
Хэммонд был потрясен. Его чувства отразились на лице, потому что Тайан сказала:
— Почему у тебя такое выражение на лице? Если ты говоришь правду, что ты живешь уже десять тысяч лет…
— Не живу, — сказал Хэммонд. — Не совсем живу.
— Ты ничего не помнишь об этом времени? — спросила она скептически.
Я помню только сновидение. Сон человека, который сидел в маленькой капсуле, как король на троне
