Ирония судьбы – иной раз люди ради любви совершают куда более отвратительные поступки, чем из ненависти.
Жизнь сама всё расставляет по местам. Теперь-то Джейми это понимал. Во многих отношениях они со старым дружком получили именно то, о чем мечтали. Харпер живет в особняке. Образцово показательная жена, золотые дети, блестящая репутация. Теперь даже аристократы в третьем поколении не ставят под сомнение заслуги доктора Стоукса.
Да и Джейми грех жаловаться. Летает по всему миру, выстроил бизнес-империю. Останавливается в нужных местах, встречается с нужными людьми. Конечно, не все его друзья принадлежат к приличному обществу. Зато теперь у него есть власть. Никто из поденщиков не сумел разбогатеть. Кроме него.
Два пожилых мужика. Поумневших за все эти годы.
Может, когда все уже сказано и сделано, пора извлечь самый большой урок – их дружба зиждется на взаимном презрении.
Часом раньше Харпер позвонил по телефону, выдернув Джейми из дремоты. Говорил неестественно спокойно, явно с трудом подавляя злобу.
– Что ты творишь, О'Доннелл? Прошло двадцать пять лет, я выполнил свою часть сделки, и мы слишком стары для этого дерьма.
– Харпер, сейчас два часа ночи, – зевнул Джейми. – Понятия не имею, о чем ты распинаешься, и уж точно не настроен играть в ролевые игры…
– О записке в моей машине, черт возьми. О маленькой вендетте против Уильяма. Ворвался в его дом, чтобы подложить кучу свиных сердец? Шикарно, О'Доннелл. Просто шикарно.
– Кто-то оставил в доме Уильяма кучу свинячьих потрохов? – ухмыльнулся Джейми. – Бедняга из-за этого заболел? Наверняка. Знаешь, я бы даже заплатил, лишь бы увидеть такое зрелище. Всегда ненавидел этого бесхребетного слизняка.
– О, не лепи мне всякое дерьмо. Отвечай, зачем ты это сделал? Черт возьми, мы все рискуем слишком многое потерять.
– Ты все неправильно понял, дружище. Повторяю – ума не приложу, какого дьявола происходит, и кто, черт возьми, это вытворяет, но как раз сегодня я тоже присоединился к клубу.
– Что?
– Я тоже кое-что получил. Посыльный оставил у консьержа. Миленькая упаковка, должен заметить. На ленточках даже маленькие завитушки имеются. Тебе бы понравилось, Хap, однозначно.
– И что там было? – озадачился Харпер.
Он никогда не любил сюрпризов, праведный гнев поутих.
– Стеклянная банка. Внутри, в каком-то дерьме – не собираюсь разбираться, что за рассол, – плавают член и яйца. Пенис. Маринованный пенис.
Наступило гнетущее молчание, затем Харпер рассмеялся. Потом его голос заледенел.
– Отсеченный пенис, как очаровательно. Скажи, Джейми, ты все еще мечтаешь о ней? Все еще жаждешь мою жену?
– Ради Бога, Хap, еще раз повторяю – понятия не имею, чьих это рук дело. Десятилетия прошли, старина. Я двинулся дальше.
– Ну, да, десятилетия, конечно. Полагаю, даже королевы красоты через тридцать лет выглядят совсем по-другому…
– Ты идиот, Харпер.
– Это тебе нравится так думать. Но именно я в конце концов выиграл эту девушку, правда? И знаю, что тебя это все еще бесит, О'Доннелл. Ты просто не способен усвоить, что никогда до конца не понимал ни Пат, ни меня.
– Хар, ты кое-что упустил.
– И что же?
– Кто-то помнит, Харпер. Двадцать пять лет спустя кто-то помнит о Меган.
Стоукс заткнулся. Сосредоточился на насущной проблеме, и они вместе пробежали по фактам. Ничего обнадеживающего. Харпер получил записку. Уильям – кучу свиных сердец и записку, а теперь еще и Джейми – маринованные причиндалы. Плюс звонки Энни. К тому же Ларри Диггер появился в городе после всех этих лет.
– Возможно, это его проделки, – предположил Джейми.
– У писаки воображения не хватит. Никогда.
– А Патриция? Тоже что-нибудь получила?
– Мне ни слова не сказала.
– И не скажет, Харпер, во всяком случае, тебе.
Стоукс не стал спорить. Как бы он ни бахвалился, их брак за эти годы далеко ушел от союза по любви, и супруги это знали.
– Ну, значит, пожалуется Брайану, – выдавил он. – А у того хватит злости доложить мне.
– Даже сейчас?
– Ты прекрасно знаешь, О'Доннелл, что сейчас мой сын ненавидит меня больше, чем когда-либо. Полагаю, ты счастлив.
– Нет, – искренне ответил Джейми. – Вовсе нет.
Стоукс откашлялся. Он очень волновался за сына. По мнению Джейми, хотя Харпер скверно обошелся с Брайаном, но неподдельно за него переживал. Что заставило О'Доннелла ощутить удивительное после всех этих лет чувство – жалость.
Иногда Джейми ненавидел старого приятеля. Он был в курсе делишек Харпера, о которых благородное семейство и не подозревало, и иногда всерьез считал доктора Стоукса дьяволом. Но временами Харпер ставил Джейми в тупик. Похоже, действительно любит своего сына. Просто внезапное заявление Брайана убило его наповал.
– Мигрень Мелани, – вдруг сказал Харпер.
– Ну и что?
– Я считал недомогание следствием переутомления, но что, если это не так? У Мелани вот уже десять лет не случалось приступов, даже когда она рассталась с Уильямом. Так почему именно сейчас? А если переутомление тут ни при чем? Вдруг она начала вспоминать?
– Возможно. Вполне возможно.
Джейми больше нечего было добавить. Разве что признаться Харперу, что тоже напуган. Память Мелани – настоящее минное поле, единственное, что в состоянии всё уничтожить. Поначалу их постоянно терзал этот страх. Но после двадцати пяти лет беспамятства все почувствовали себя в безопасности.
– Правда идет собственными путями, – наконец изрек Джейми. – Может, единственным настоящим сюрпризом является то, что после всех этих лет нам снова о ней напомнили.
– Кто, черт возьми, все это вытворяет? – взорвался Харпер.
– Без понятия.
– А что насчет тебя? Или Брайана?
– И зачем нам это, старина? Зачем ворошить прошлое? Чтобы Мелани нас возненавидела? Тебе, может, на это наплевать, а вот мне нет. И голову даю на отсечение, что Брайану тоже.
– Слишком поздно, О'Доннелл. Мы обрели слишком многое, чтобы сейчас всё потерять. Я увожу семью в Европу, вот так-то.
– В Европу?
– Разве я тебе не говорил? – невинно спросил Харпер.
И Джейми понял, что старый приятель до смерти перепуган.
– Сегодня утром обсудил с Пат. Всей семьей, включая Брайана, едем в отпуск. Собираем чемоданы и вперед. И пусть все катится к черту. Пат очень обрадовалась, заволновалась, потом решила, что это необыкновенно романтично. Я тоже так думаю.
Джейми не сказал ни слова. Крепче стиснул трубку и слушал.
– До тебя до сих пор так ничего и не дошло, дружок? Патриция меня любит. И всегда любила. Я умею делать ее счастливой, О'Доннелл. Я ей отлично подхожу. Так что сам позаботься об этом типе, ладно? Нам обоим известно, что грязная работа – твоя специальность, не моя.
