Глава 26
Кондоминиум Брайана Стоукса походил на стерильный модернистский музей. Риггс с Ченни выдернули смотрителя, чтобы тот провел их внутрь. По-видимому, его обязанностью являлся сбор арендной платы. Поднявшись на третий жилой этаж, они очутились в гостиной четырехкомнатной квартиры: кругом только кристально прозрачные стекла, хромовые проемы и один черный кожаный диван.
– Ни одной семейной фотографии на стене, – заметил Ченни.
– Он не слишком доволен своей семьей.
– Приемная дочь благодарна своим родителям, – пробормотал Ченни. – А старший сын для них все равно что умер. Можете себе представить этих ребят в ток-шоу «Милая семейка»?
– Только по разные стороны баррикад.
Агенты бродили из комнаты в комнату. Ни пылинки, ни крошки от еды, ни разбросанной одежды. Этот парень много лет назад мог бы давать уроки домоведения Дэвиду и его брату.
– В холодильнике только пиво и йогурт, – поведал Ченни.
– Автоответчик пуст, – откликнулся Дэвид, затем нахмурился. – Можешь поверить, что за два дня не поступило ни единого сообщения?
– Может, Брайан позвонил и проверил. Эти продвинутые телефоны такое позволяют.
– Возможно.
Они по второму разу обошли квартиру. Очень аккуратно и абсолютно безлико. Проблемный парень, решил Дэвид, потому что ни один нормальный мужик не отдраивает свое жилище до такой степени.
Смотритель заверил, что сегодня не видел никакой блондинки, входящей в здание, но признался, что питает слабость к дневному телевизионному «мылу». А вот Брайана заметил. Не то чтобы он следит за жильцами-мужчинами, буркнул служащий, пожимая плечами, поддергивая брюки и поглаживая пивной живот. Некоторые из них определенно переметнулись на другую сторону поля, «ну, вы меня понимаете», а ему совсем ни к чему, чтобы такие типы имели на него виды.
Ченни с Дэвидом поплелись вниз. Только дошли до своей тачки, как позади остановилась машина.
– Специальные агенты Риггс, Ченни.
Оба синхронно обернулись, Ченни потянулся за оружием. Брайан Стоукс выбрался из-за затененной дверцы автомобиля. Он выглядел так, будто не спал сутки.
– Опусти пистолет, Ченни, – сухо скомандовал Дэвид. – Сомневаюсь, что мистер Стоукс решится устроить настолько горячий обмен мнениями.
– Я просто хочу поговорить, – встрял Брайан.
– Вы знаете, где ваша сестра?
– Только что получил сообщение, – кивнул Брайан. – Такова моя роль в семье.
– А какова ваша роль в исчезновении Меган двадцать пять лет назад?
Брайан посмотрел на Риггса с любопытством.
– Вы думаете, что в похищении Меган виноват я, – сказал он и улыбнулся. – Естественно. Но это ничто в сравнении с тем, в чем я сам виню себя.
– Брайан…
– Следуйте за мной, господа агенты. Хочу вам кое-что показать и рассказать. Эх, надо было это сделать давным-давно.
* * *
Они зашагали за Стоуксом, проходя квартал за кварталом. Аккуратные кирпичные дома выстроились как игрушечные солдатики. Миновав несколько улиц, Брайан свернул в переулок, где красовались старые, но все еще величественные и дорогие особняки. Ключом открыл последний в ряду. Желтые нарциссы в вазоне весело качнулись, когда они проходили через массивные деревянные двери, но никто из мужчин цветов не заметил.
– Мой… друг здесь живет, – сообщил Брайан, поднимаясь по лестнице.
– Имеете в виду – любовник.
– Можно сказать и так. Теоретически никто не знает имя человека, с которым я встречаюсь, или как часто я ночую у него дома.
– Теоретически?
– Во вторник утром я получил пакет. Посыльный доставил на мое имя, сюда, по этому адресу.
Риггс с Ченни обменялись взглядами.
– И вы до сих пор это скрывали? – спросил Дэвид.
– Мне нужно было время подумать.
– А заявление о без вести пропавшем?
– Это я попросил Нейта подать заявление. Чтобы сбить его со следа.
– Кого его?
– Не знаю, агент. Надеюсь, вы меня просветите.
Они дошли до третьего этажа. Брайан открыл входную дверь, провел напарников внутрь и сразу исчез на кухне. Роскошный паркетный пол, стены из красного кирпича, груды мягких подушек и пушистые шерстяные ковры – в общем, все то, чего не хватало в стерильном жилище Брайана Стоукса.
– Где Нейт? – спросил Дэвид.
Один вопрос решен. Это определенно настоящий дом Брайана, а та квартира лишь для видимости.
– На работе. Он тоже врач.
– А Мелани? Когда вы ее последний раз видели?
Брайан появился из кухни с картонной коробкой и бросил на Дэвида раздраженный взгляд,
– Я уже говорил, что давно ее не видел.
– Однако в курсе, что она застрелила Уильяма Шеффилда.
– Полчаса назад проверил автоответчик. Было два сообщения. Первое от Мелани. Она говорила так спокойно, что я едва не счел это шуткой. Сказала, что Уильям пытался ее убить, но она случайно в него выстрелила. Хотела меня известить, что с ней все в порядке. Потом упомянула ваше имя и что вы копаете под отца, вероятно, по серьезным причинам. Затем заявила… – заколебался Брайан, – заявила, что точно знает – Рассел Ли Холмс не убивал Меган. А потом… – у Брайана дрогнул голос, и он откашлялся, – потом сказала, что очень меня любит. И поблагодарила за последние двадцать лет жизни.
Брайан уставился на коробку в руках, подбородок окаменел, на щеке задергалась жилка. И тут Дэвида осенило. Проблема Брайана вовсе не в неуверенности в себе. Этот парень ненавидел себя. Искренне, глубоко ненавидел. И считал себя ответственным за все плохое, что случилось в семье, в том числе за трагическую судьбу сестры.
– А второе сообщение?
– От крестного. Третье за день. Помимо прочего он рассказал о выстреле в Уильяма. А еще, что кое- что знает и что нам необходимо серьезно поговорить. Кажется, он тоже получил подарок. Думаю, все они получили.
– Кто все?
– Мама, папа, Джейми, Мелани и я. Все, кто был вовлечен в ту давнюю историю, хотя некоторые из нас помнят больше других. Позвольте показать.
Он поднял крышку картонной коробки. Там на белой папиросной бумаге лежал почерневший сморщенный коровий язык.
– И записка. «Ты получишь по заслугам». Догадываюсь, что имеется в виду. Я уже потерял сестру, понимаете? Не хочу потерять еще и отца.
Дэвид сел и достал блокнот и авторучку.
– Давайте начнем с самого начала, просто до смерти хочу услышать внятные ответы, а вы в состоянии многое прояснить. Где вы были в тот день, когда похитили Меган? Вы и ваша мать.
Брайан сделал глубокий вдох, а затем, глядя на высохший коровий язык, приступил к исповеди.
– Я не был милым ребенком, ясно? Сейчас-то мне, наверное, поставили бы диагноз синдром
