Две вещи совершенно равны; они вместе равны и неравны; равны уже потому, что они суть две вещи или вообще две, что каждая из них есть одна вещь, есть одно так же, как и другое, и что поэтому каждая есть то же самое, что и другая; неравны же они по предположению. Тем самым дано определение, что оба момента, равенство и неравенство, различны в одном и том же, или что разделяющее их различение есть вместе с тем одно и то же отношение. Тем самым они перешли в противоположность.
Правда, что вместе с тем обоих предикатов ставится одно вне другого через постольку; две вещи постольку равны, постольку же неравны, или с одной стороны и в одном отношении равны, с другой же стороны и в другом отношении неравны. Тем самым единство равенства и неравенства удаляется из вещи, и то, что было бы ее собственною рефлексиею равенства и неравенства в себе, сохраняется, как внешняя для вещи рефлексия. Но вследствие того последняя в одной и той же деятельности различает две стороны равенства и неравенства и тем самым содержит обе в одной деятельности, дает проявляться и рефлектирует одну в другой. Обычная нежность к вещам, заботящаяся лишь о том, чтобы они не противоречили себе, как в этих, так и в других случаях забывает, что таким путем противоречие не разрешается, а переносится лишь в другое место, в субъективную или внешнюю рефлексию вообще, и что последняя действительно содержит оба момента, которые вследствие такого удаления и перемещения высказываются просто, как положенное, как снятые и отнесенные один к другому в одном единстве.
В противоположности завершается определенная рефлексия, различение. Противоположность есть единство тожества и различия; ее моменты различны в одном тожестве; в этом смысле они противоположны.{29}
Тожество и различение суть моменты различения, содержимые внутри его; они суть рефлектированные моменты его единства. Равенство же и неравенство суть ставшая внешнею рефлексия; их тожество с собою есть не только безразличие каждого из них к различенному от него, но и к бытию в себе и для себя, как таковому; тожество с собою в противоположность рефлектированному в себя, следовательно нерефлектированная в себя непосредственность. Положение сторон внешней рефлексии есть поэтому бытие, также как их неположение есть небытие.
При ближайшем рассмотрении моментов противоположности они оказываются рефлектированным в себя положением или определением вообще. Положение есть равенство и неравенство; оба они, рефлектированные в себя, образуют определения противоположности. Их рефлексия в себя состоит в том, что каждое в нем самом есть единство равенства и неравенства. Равенство есть только в рефлексии, которая сравнивает посредством неравенства, следовательно опосредывает через нее другой безразличный момент; равным образом неравенство есть лишь в том же рефлектирующем отношении, в котором есть равенство. Каждый из этих моментов есть, стало быть, в своей определенности целое. Он есть целое, поскольку он содержит в себе также и другой момент; но так как это его другое есть безразлично сущее, то каждый момент содержит в себе отношение к своему небытию и есть лишь рефлексия в себя или целое, относящееся существенно к своему небытию.
Это рефлектированное в себя равенство с собою, содержащее внутри его самого отношение к неравенству, есть положительное; неравенство же, содержащее внутри его самого отношение к своему небытию, к равенству, есть отрицательное. Или оба суть положение; поскольку же различаемая определенность принята, как различенное определенное отношение положения к себе, то противоположность, с одной стороны, есть положение, рефлектированное в свое равенство с собою; с другой стороны, оно же рефлектировано в свое неравенство с собою: положительное и отрицательное. Положительное есть положение, рефлектированное в равенство с собою; но так как рефлектированное есть положение, т.е. отрицание, как отрицание, то эта рефлексия в себя имеет своим определением отношение к другому. Отрицательное есть положение, рефлектированное в неравенство; но так как положение есть самое неравенство, то эта рефлексия есть тем самым тожество неравенства с самим собою и абсолютное отношение к себе. Таким образом, обоим свойственны – положению, рефлектированному в равенство с собою, – неравенство, а положению, рефлектированному в неравенство с собою, – равенство.
Положительное и отрицательное суть, таким образом, ставшие самостоятельными стороны противоположности. Они самостоятельны, поскольку они суть рефлексия целого в себя, и они принадлежат противоположности, поскольку целое, рефлектированное в себя, есть определенность. Вследствие своей самостоятельности они образуют определенную в себе противоположность. {30}Каждое из них есть оно само и свое другое, и потому каждое имеет свою определенность не в чем-либо другом, а в себе самом. Каждое относится к самому себе, лишь относясь к своему другому. Это отношение имеет две стороны; каждое есть отношение к своему небытию, как снятие внутрь себя этого инобытия; таким образом, его небытие есть лишь момент внутри его. Но, с другой стороны, положение стало здесь бытием, безразличным состоянием; содержащееся в каждом его другое есть поэтому также небытие того, в чем оно должно содержаться, лишь как момент. Каждое есть поэтому лишь постольку, поскольку есть его небытие, и притом в тожественном отношении.
Определения, образующие положительное и отрицательное, состоят, следовательно, в том, что положительное и отрицательное суть, во-первых, абсолютные моменты противоположности; их наличность есть нераздельно некоторая рефлексия; это опосредование, в котором каждое обусловлено небытием своего другого, следовательно, своим другим или своим собственным небытием. Таким образом, они суть вообще противоположные; или иначе каждое есть лишь противоположное другому, первое еще не есть положительное, а второе еще не есть отрицательное, но оба они суть отрицательные, одно относительно другого. Каждое вообще есть, следовательно, во-первых, поскольку есть другое; оно есть то, что оно есть через другое, через свое собственное небытие; оно есть лишь положенное; во-вторых, оно есть, поскольку другого нет; оно есть то, что оно есть, через небытие другого; оно есть рефлексия в себя. Но оба суть одно и то же опосредование противоположности вообще, в коем они вообще суть лишь положенное.
Но далее это простое положение вообще рефлектировано в себя; положительное и отрицательное по этому моменту внешней рефлексии безразличны к тому первоначальному тожеству, в котором они суть лишь моменты; или, иначе, поскольку эта первая рефлексия есть собственная рефлексия положительного и отрицательного в само себя, и каждое их положение есть в них самих, то каждое из них безразлично к этой своей рефлексии в свое небытие, к своему собственному положению. Таким образом, обе стороны только различны, и поскольку их определенность – быть положительным и отрицательным – образует их положение, одного в противоположность другому, то каждая из этих сторон определена так не в ней самой, а есть лишь определенность вообще; поэтому хотя каждой стороне присуща одна из определенностей – положительного или отрицательного, но они могут быть переставляемы, и каждая сторона имеет такое свойство, что она может быть одинаково принимаема как за положительную, так и за отрицательную.
