Безмолвная

лесной зеленью. На этом разноцветном фоне серебристая нить была почти незаметна. Только из этой точки комнаты свет скользил по поверхности ткани, и Джейн смогла разглядеть волосок, зацепившийся за занавеску.

Она достала пакет для сбора улик из кармана. Боясь даже вздохнуть, она деликатно сняла ниточку с занавески и положила ее в пакет. Держа его на свету, она разглядывала сквозь пластик один-единственный волосок. Затем перевела взгляд на окно, за которым располагалась пожарная лестница.

Оно было здесь. Существо было в этой комнате.

Глава тридцать вторая

Охотник редко осознает, когда охотятся на него самого. Он шагает по лесу с винтовкой в руках, его глаза пристально вглядываются в снег, припорошивший землю, в поисках следов. Он идет по следу или сидит на дереве, ожидая, пока в его поле зрения появится медведь. Ему никогда не приходит в голову, что жертва может наблюдать за ним, дожидаясь момента, пока тот ошибется.

Охотник, который преследует меня сейчас, не испытывает ни малейшего страха. Я кажусь обычной женщиной средних лет, мои волосы испещрены сединой, походка замедлена от усталости и веса сумок, набитых недельным запасом продуктов, которые я несу. Я шагаю по тому же самому маршруту, что и каждый вечер вторника. После шоппинга на китайском рынке на Бич-стрит я поворачиваю направо на Тайлер и держу курс на юг к моему тихому району Тай Дун Виллидж. Я опускаю голову, мои плечи поникли так, чтобы каждый, кто видит меня, подумал бы: Вот идет жертва. Не женщина, которая даст отпор. Не женщина, которую нужно бояться.

Но теперь мой противник знает, что ему следует быть осторожным, так же как и я осторожна с ним. До сих пор мы только делали пробные выпады в сумерках, но еще ни разу не сталкивались, кроме как через его заместителей. Мы два охотника, все еще кружащие вокруг друг друга, и он должен сделать следующий шаг. Только тогда, когда он выйдет на свет, я узнаю его лицо.

Поэтому я шагаю по Тайлер-стрит, как и много раз до этого, размышляя, тот ли это самый вечер. Я никогда еще не чувствовала себя настолько уязвимой, и знаю, что следующий тур вот-вот начнется. Яркие огни улиц Бич и Нилэнд растворяются позади меня. Теперь я двигаюсь сквозь сумерки мимо темных подворотен и неосвещенных переулков, полиэтиленовые пакеты шелестят в такт моей ходьбе. Всего лишь усталая вдова, занимающаяся своим делом. Но я замечаю вокруг себя все, от дымки перед лицом до аромата кинзы и лука, доносящегося из моих сумок. Никто не следит за мной. Ни один наблюдатель. Сегодня я одна, мишень в ожидании первой стрелы.

Когда я подхожу ближе к дому, то вижу тьму вместо освещенного крыльца. Умышленный саботаж или всего лишь перегоревшая лампочка? Мои нервы встревожено гудят и сердце ускоряется, посылая кровь к мышцам, уже напрягшимся для боя. Затем я замечаю припаркованный автомобиль и вижу мужчину, который выходит поприветствовать меня. Мое дыхание вырывается наружу с вздохом как облегчения, так и раздражения.

— Миссис Фэнг? — говорит детектив Фрост. — Мне нужно с вами поговорить.

Я останавливаюсь у переднего крыльца, руки оттягиваются вниз под весом продуктов, и без улыбки смотрю на него.

— Сегодня я устала. И мне больше нечего сказать.

— По крайней мере, позвольте вам с этим помочь, — предлагает он, и прежде чем я успеваю возразить, он выхватывает продуктовые сумки из моих рук и несет их вверх по ступенькам к моему крыльцу. Там он ждет, пока я открою дверь. Он выглядит настолько искренним, что у меня не хватает духа отклонить его предложение.

Я отпираю дверь и впускаю его.

Пока я включаю свет, он относит мешки на кухню и водружает их на столешницу. Он стоит, засунув руки в карманы, и наблюдает, как я складываю острые травы и свежие овощи в холодильник, расставляю в застекленном буфете растительное масло, бумажные полотенца и банки куриного бульона.

— Я бы хотел извиниться, — говорит он. — И объяснить.

— Объяснить? — спрашиваю я, и это звучит, будто мне и вправду безразлично то, что он сказал.

— Насчет меча и того, зачем мы его забрали. В расследовании убийства мы должны изучить любые возможные варианты. Отследить каждую ниточку. Оружие, которое мы искали — это очень старинный меч, и я знал, что вы одним таким владеете.

Я закрываю дверцу буфета и поворачиваюсь к нему.

— Теперь вы, должно быть, осознали, что допустили ошибку.

Он кивнул.

— Меч будет вам возвращен.

— А когда отпустят Беллу?

— С этим намного сложнее. Мы все еще изучаем ее прошлое. Поэтому я надеюсь, вы поможете нам, потому что знаете ее.

Я качаю головой.

— Когда мы разговаривали в прошлый раз, детектив, я была в роли подозреваемой, а мою семейную реликвию конфисковали.

— Я этого не хотел.

— Но, прежде всего вы полицейский.

— А вы ожидали, чтобы я был кем?

— Я не знаю. Другом.

Это заставляет его замолчать. Фрост стоит под резким светом кухонных ламп, который делает его старше, чем он есть. Тем не менее, он молод, достаточно молод, чтобы годиться мне в сыновья. Я не хочу думать о том, сколько возраста эти нелестные люминесцентные лампы прибавляют моему лицу.

— Я бы хотел быть вашим другом, Ирис, — говорит он, — если бы только…

— Если бы я не была подозреваемой.

— Я вас таковой не считаю.

— Тогда вы не делаете свою работу. Я могу оказаться убийцей, которого вы ищете. Вы можете вообразить это, детектив? То, как пожилая женщина, размахивая мечом, прыгает по крышам домов и разрубает противников? — я смеюсь ему в лицо, и он покрывается краской, словно я ударила его. — Возможно, вам стоит обыскать мой дом. Здесь может найтись еще один меч, хорошенько припрятанный. Оружие, о существовании которого вы не подозревали.

— Ирис, пожалуйста.

— Может быть, вернувшись, вы отчитаетесь перед своими коллегами, что подозреваемая стала враждебно настроена. Что ее больше не удается очаровать, и она не собирается выкладывать какую-либо информацию.

— Я здесь не за этим! В тот вечер, когда мы ужинали, я не пытался вас допросить.

— А что вы пытались сделать?

— Понять вас, вот и все. Кто вы, о чем вы думаете.

— Почему?

— Потому что вы и я… потому что… — Он тяжело вздохнул. — Я почувствовал, что нам обоим нужен друг, вот и все. Я знаю, что мне он нужен.

С минуту я внимательно рассматриваю его. Он не смотрит на меня, его взгляд блуждает вокруг, словно он не может заставить себя посмотреть мне в глаза. Не потому что он лжет, а потому что уязвим. Он, может быть, и полицейский, но его волнует мое мнение о нем. Сейчас я ничего не могу ему предложить, ни поддержки, ни дружбы, ни даже прикосновения к его руке.

— Вам нужен друг вашего возраста, детектив Фрост, — спокойно говорю я. — А не кто-то вроде меня.

— Я даже не замечаю вашего возраста.