Род взял чугунок и присвистнул при виде длинной рваной трещины в стенке.
— Как вы сумели так разбить его?
— Меньшой мой уронил, — нетерпеливо бросила хозяйка. — Можешь починить его?
— Да, — медленно произнес Род. — Но это обойдется вам в полпенни.
Лицо женщины расцвело улыбкой.
— У меня есть, и дело стоит таких денег. Благослови тебя бог, малый!
Это обращение звучало немного странно, поскольку слово «малый» было полупрезрительным, но Род бодро достал молоток и немного древесного угля, развел небольшой костер и занялся имитацией трудовой деятельности. Магнус и Грегори пригнулись по обо стороны от него, будто посмотреть.
— Это делается вот так, Грегори, — тихо принялся наставлять его старший брат Магнус. — Пусть твой разум мысленно следит за моим. Металл создан из таких мелких крупинок, что их не видно...
— Из молекул, — снабдил их информацией Род.
— Да. Теперь я заставлю молекулы так быстро двигаться, что они сольются друг с другом. Их нужно привести в движение так стремительно, чтобы жар не распространялся по металлу до папиных рук, пока он прижимает друг к другу разбитые края, а то можно обжечь его.
— Да, нежелательно, — пробормотал Род.
Грегори внимательно следил.
Он все еще не мог поверить, когда увидел, как металл стал вдоль всей трещины вишнево-красным, потом светлея через оранжевый и желтый цвета, почти побелел. Металл потек.
— А теперь быстро охлади его! — прошипел Магнус, на лбу у него выступили крупные капли пота.
— Пока жар не добрался до папиных рук!
Пылание растаяло быстрей, чем возникло, так как Грегори тоже смотрел на него, сведя брови; эта часть задачи была достаточно простой и для трехлетнего.
Простой! Когда телекинезом полагалось владеть только ведьмам, а не чародеям — и даже наилучшие из них могли передвигать только предметы, а не молекулы.
Но вот же, чугунок, круглый и целый! Род вздохнул, и начал слегка постукивать молотком, далеко от места, где проходила трещина — просто для вида.
— Спасибо, Магнус. Ты очень помог.
— Пустяки, папа. — Старший сын вытер лоб.
— Папа, — подал голос Грегори. — Ты ведь знаешь, что эльфы водятся с нами...
— Да, — усмехнулся Род. — Приятно знать, что вы не одиноки.
— Верно. И все же я подумал не спросить ли у них про известия от их собратьев на севере.
— О? — Младший сын произвел на него впечатление, хотя Род попытался не показывать этого. Всего три года, а додумался до того, что проглядели и Туан, и Род. — И что же они сказали?
— Хозяйки больше не предупреждают Крошечный Народец прежде, чем выкинуть наземь мусор. — Глаза Грегори на его маленьком личике казались непомерно большими. — Они больше не выставляют эльфам крынки молока у своих дверей. В каждом доме теперь прибито над дверью холодное железо, либо в виде подковы, либо иной формы, и очаги по вечерам не подметают.
Род почувствовал холодок и взглянул на ближайшее дерево, но листья на нем не шевелились.
— Ну, полагаю, теперь никакая домохозяйка не найдет в своем башмаке шестипенсовика. Что же предпринимают в связи с этим эльфы?
— Ничего. Там наложены какие-то чары на пашни, отталкивающие всю магию эльфов. Они в гневе отвернулись и перебрались в леса.
Род, молча, постучал еще несколько раз по чугунку.
— Эти смятения на севере и впрямь столь незначительны, как ты нам говорил, папа? — спросил наконец Грегори.
Род подумал, что для трехлетнего возраста, малыш обладал чертовски богатым лексиконом. Он положил молоток и посмотрел мальчику прямо в глаза.
— Пока нет никаких настоящих доказательств, что они представляют собой что-то значительное.
— Но признаки... — нерешительно заикнулся было Магнус.
— Не доказательства, — ответил Род. — Не твердые доказательства — но я насторожился, вот потому мы и путешествуем переодетыми, чтобы иметь возможность собирать любые слухи, не позволяя людям узнать, что мы Верховный Чародей и Компания.
— Ты не хочешь дать знать о нашем присутствии из опасения, что злые люди спрячутся, пока мы здесь? — спросил Магнус.
— Нет, потому что не хочу попасть в засаду. Нельзя сказать, будто я ожидаю ее, просто не хочу рисковать. — Он в последний раз стукнул по чугунку и поднял любуясь им. — Вы, мальчики, хорошо поработали.
— Мы всегда будем делать для тебя, как можно лучше, — отозвался Магнус. — Папа... а если ты обретешь те доказательства, о коих говоришь... Что тогда?
— Зависит от обстоятельств, — пожал плечами Род. — Если не обнаружиться ничего крупного, то мы наведем порядок и поедем дальше до северного побережья покупаться и порыбачить пару недель. Вы никогда не пробовали плавать в океане, мальчики. Позвольте мне вам сказать, это совсем не похоже на купание в маленьком озере неподалеку от нашего дома.
— Надеюсь, мы это выясним, — пискнул Грегори.
— Папа... а что, если доказательства будут свидетельствовать о крупных неладах?
— Тогда вы, мальчики, тут же заберете мать и сестру и прямиком домой, — не замедлил с ответом Род.
— А ты?..
— А я Верховный Чародей, не так ли? — усмехнулся им Род. — Мне дан высокий титул. Я обязан быть достоин его.
Грегори и Магнус со значением посмотрели друг на друга.
— Умоляю тебя, милорд, успокойся, — Гвен встревоженно поглядывала на него, разводя костер. — Лесничий не виноват, что нам нельзя охотиться.
— Но как он приволок Магнуса, словно тот какой-то преступник! — Род обхватил ладонью дрожащий кулак. — Знал бы он, как близко подошел к гибели! Хорошо, что Магнус не забыл, кого изображает.
— Меня тревожило не самообладание мальчика, — содрогнулась Гвен. — Милорд, если бы ты видел собственное лицо...
— Знаю, знаю, — оборвал ее отворачиваясь Род. — Поэтому не удивительно, что он потянулся к ножу. Но не дай бог если бы он прикоснулся к нему...
— Он умер бы, — просто сказала Гвен, — а к утру нас схватили бы ратники.
— О, нет, не схватили бы, — мрачно произнес Род. — Они б не посмели тронуть Верховного Чародея!
— И вся страна узнала бы, что мы едем на север. — Она вздохнула. — Я рада, что ты подавил свой гнев.
— Нет, не подавил, и ты отлично это знаешь! Если б ты не вмешалась и не перехватила нить разговора, рассыпаясь в похвалах и благодарностях лесничему, словно водопад...
Гвен пожала плечами.
— Он вполне заслужил их. Менее добрый человек избил бы мальчика, и потащил бы его в тюрьму к своему рыцарю.
Род с возмущением уставился на нее.
— О, да, милорд, — кивнула Гвен. — И закон это дозволяет. Даже больше! Этого доброго лесничего застигшего нашего сына, могли бы осудить за проявленную им снисходительность, узнай об этом его лорд.
Род содрогнулся.
— Тогда я рад, что дал ему уйти. Но, боже мой! Мальчик не пытался свалить какого-нибудь оленя! Он охотился всего-навсего на зайца!
— Все равно, Лесной Закон назвал бы это разбоем, — напомнила ему Гвен. — Каждый заяц и гусь, даже каждая мышь и воробей принадлежат хозяину поместья.
