такое душевное ликование, какое невозможно передать словами. Как в Библии – от радости не помнишь своих мук.
Петя. Под покровом Тихвинской
Мне было 34 года. Это была моя пятая и очень тяжелая беременность. Было плохо с ногами – сильнейший варикоз, болели вены, болело сердце. Я выходила из дома только в храм и в парк рядом, посидеть на лавочке.
Врачи уговаривали лечь на сохранение, сделать все анализы, подлечиться.Я пришла к духовному отцу:
– Мне говорят ложиться на сохранение. Батюшка закрыл глаза рукой, застонал, промолвил «ой» и ушел в алтарь, ничего больше не добавив.
Ну нет, так нет. Значит, не лягу.
Но на сроке 38–39 недель начались схватки-предвестники. И прямо из консультации меня отправили в Снегиревку. Мне тогда очень это польстило, и я согласилась ехать. Роддом имени Снегирева – единственное место в Питере, где могут всерьез заняться варикозом. Попасть туда невозможно. А мне – пожалуйста, везут прямо сразу!
Тогда впервые начал обретаться опыт послушания духовному отцу. Потому что все последующее ясно показало – раз нет тебе благословения ложиться в больницу, то и не надо. И если тебя вдруг повезли туда, куда всем хочется, но никому не попасть, – это вовсе не значит, что путь указал перст Божий, а духовник ошибся. Ничего подобного. Просто Господь к нам, как к малым детям, снисходит:
– Хочешь анализ на вены? На, получай анализ на вены.Я лежала в Снегиревке в полное свое удовольствие. Читала Псалтирь и духовные книги. А уж акафистов тогда столько поначитала, сколько никогда ни до ни после. О, какой напряженной молитвенной жизнью я тогда жила! Как я была уверена в своей молитвенности и духовности! Почему такая ирония? Потому что все это были лишь слова. Мой тогдашний опыт не был опытом молитвы – но опытом славословия. Впрочем, что могла, то и делала. Как могла, так и молилась. Зато теперь знаю точно, сама убедилась – ни одно обращение к Богу не останется втуне.
В те дни в Петербург привезли Тихвинскую икону Божией Матери. Мы с мужем договорились, что когда он повезет к ней семью, они заедут за мной и возьмут меня с собой прямо из роддома.
Он пошел за благословением к о. Кириллу и пришел ко мне удивленный:
– Лена, батюшка не благословил тебя идти к Тихвинской.
– Что же делать?
– Решай сама.
– Я не могу не пойти.Второй раз за эти дни я нарушила благословение духовного отца. Мы сели в машину и с детьми поехали в Александро-Невскую лавру. И снова все произошло по-моему. Паломников там было – тьма. Но служители взяли меня под белы руки и прямо из машины подвели сквозь расступившийся народ к иконе. И первый, кого я увидела там, лицом к лицу, был о. Кирилл – который час назад передал через Сережу, что не надо мне сюда ехать…
Через два дня икону перенесли в Казанский собор. И туда я тоже пошла.
…Она была темная, поверху украшена беленькими цветочками. Она смотрела на меня. Она была тут Сама, конечно же, тут. Я просила Ее – пусть на мне будет воля Божия.
В шесть утра начались роды.Психологического комфорта в роддоме не бывает никогда, но в тот раз было вовсе как-то нехорошо. Был очень страшный доктор, он кричал рожающей женщине:
– Зачем только такие размножаются?
В родзале я снова не могла молиться, лишь читала и читала богородичную молитву.
А в это время бабушка с детками молились за меня в Казанском соборе, у Тихвинской иконы.
У врачей настала пересменка. Пришла заведующая. Осмотрела меня. Я помню ее железную руку. Она подняла ее – перчатка была вся в крови.
– Господи, откуда кровь?
И у нее тоже лицо стало озадаченным. На секунду. Впрочем, она тут же нашлась:
– Укол окситоцина через 20 минут. Ушла поскорее.
А я думаю: ну, приехали! Снова как с Ваней! И знаю ведь, что этот окситоцин делать нельзя. И начинается паника. Пытаюсь принять положение, которое – я знаю с курсов и по прежним родам – облегчает боль. Но тот страшный доктор кричит на меня:
– Хочешь убить ребенка? Лежи!
Я знаю, что ребенку правильная поза только на пользу, – но ничего не могу сделать. И тут является медсестра со шприцем.Я была одна в этом мире и в этом страдании. Я уже не молилась.
Прошу сестру:
– Пожалуйста, не надо укола! А она:
– Доктор назначил. Почему же не надо?
Тут подходит страшный доктор, делает осмотр и заявляет:
– Ну, милочка, тебе еще слишком далеко до родов.Вот с этого-то мига я наконец-то снова смогла молиться. На каждую схватку читала «Богородице Дево». Упование осталось только на Нее. Смерть-то вот она, тут, за руку меня держит.
В какой-то момент просто завопила:
– Матерь Божия, помоги!
И Она сразу пришла. Я ясно увидела в углу родзала икону – Тихвинскую Богородицу. Это была именно она, та, около которой я стояла накануне: темненькая, с беленькими цветочками поверху.
Она появилась в ответ на мой вопль.
Я услышала от Нее:
– Все будет хорошо.
И поняла, что муки мои кончились.В этот момент вновь вошла заведующая со свитой. От них отделился и подошел ко мне доктор-грузин с прекрасными руками. Тихонько раздвинул шейку матки:
– У тебя слабость родовой деятельности. Ничего страшного. Еще пара схваток – и на кресло.
И все. Появился Петя.Тот, первый врач не мог ошибиться. Что произошло? Как? За эти несколько минут, что прошли между двумя осмотрами. Петя просто ухнул вниз.
Потом новорожденному против моего несогласия сделали прививки от гепатита В и БЦЖ. И несколько месяцев он болел как никто из моих детей.
Не нужно нам было тогда ехать в Снегиревку. И к Тихвинской ходить – не нужно.
Все происходило так сложно именно потому, что – против благословения. Это стало совершенно очевидно почти сразу же. Как и то, что Господь и Богородица, несмотря на мое самоволие, спасли нас с Петей.Домашние роды. Серафима
Нужно сказать, что когда перед рождением Паши я советовалась с о. Кириллом, какой бы мне роддом выбрать, он вдруг спросил:
– А дома не хочешь?
Я широко открыла рот:
– Батюшка, у нас нет таких денег. не знаю. не готова я.
Он тогда ответил:
– Ну не надо тогда. Как хочешь.Но на этот раз мы решили рожать дома.
За три дня до рождения Серафимы я подошла к батюшке за благословением. И он сказал:
– Все Божия Матерь устроит.
Сима родилась под иконой «Воспитание». Я молилась ей почти год, прочитала перед ней о своих детях много-много акафистов. И когда подошел срок, поняла, что ребеночек родится в Ее день, 18 марта. Так и случилось.При первых схватках я читала акафист Ей. Это был Ее день, и весь этот день, в ее праздник, все 24 часа я рожала Симу. Все было нестрашно, не так, как всегда.
В этот день вся семья причастилась. О нас молился о. Кирилл, молился весь храм. Они знали, что я рожаю.
И еще много- много людей молились за нас. И акушерка была наша, родная.Вечером я легла спать. И все замерло.
Проснулась от того, что начались уже схватки к родам.
Я все время с Симой разговаривала:
– Ну что, ребеночек, ну что, маленький-хорошенький, будем рождаться?
И такая была радость – что вот сейчас будет ребеночек, и мы все его встретим.
У меня все время с лица не сходила улыбка. Я не боялась. Я первый раз вообще ничего не боялась. Даже не знаю, была ли вообще боль.
Я была дома, и это главное. Сережа уложил детей и встал читать акафисты. Так все время и простоял.
Акушерка меня подбадривала:
– Немного уже осталось.
А я по глазам видела: врет. Долго еще, просто она меня поддержать хочет. И это тоже было радостно.Потом пришла Матерь Божия. Я им говорю:
– Смотрите, вот Она. Как же вы не видите? Сейчас все будет хорошо.
И опять повторилось, как с Петей: лишь только Она появилась – ребеночек сразу пошел.
Тут акушерка на меня прикрикнула – что-то я делала не так. Бабушка была на кухне, она не видела, что происходит, – испугалась, подумала почему-то: «Ребенок сейчас умрет, и Лена умрет», – и от всего сердца взмолилась к Богоматери.
И тут же все услышали крик младенца.Акушерка говорит:
– Смотри, кто родился!
– Кто?
– Девочка.
Девочка?! То есть как – девочка??!! Я была поражена. Я потребовала:
– Дайте очки!Как и обещал о. Кирилл, Божия Матерь все устроила. Это был первый случай, когда меня даже не шили, несмотря на множество прежних швов, я не порвалась.
Я легла в свою постель, рядом положили Серафиму. И началась другая история.
Говорить о родах отдельно от жизни семьи невозможно. Существует вся – в целом – жизнь родителей, их отношения, семейный уклад, зачатие детей, подготовка к родам. Как мы живем, так и рожаем.
С Ваней я крестилась.
С Борей причастилась.
С Колей воцерковилась.
С Пашей обрела духовного отца.
С Петей поняла смысл послушания.
В рождении Симы вся наша семья соединилась в одно нераздельное целое.Молитвы первого дня
В требнике Патриарха Иосифа от 1651 года есть чинопоследование, которое служилось во время рождения ребенка, когда приглашали священника молитвенно помочь роженице. Оно состоит из восьми молитв: на освящение места (дома), где проходят роды, молитвы о женщине, о ребенке, о повитухе.
И сегодня, как столетия назад, Церковь участвует в рождении нового человека. Иногда у постели родильницы, даже в роддоме, иногда в ее отсутствие, в храме, по просьбе и в присутствии мужа, новоявленных бабушек и дедушек, других близких, читается специальная молитва. В ней просят, чтобы Господь укрепил силы матери и
