имел много возможностей узнать важных членов этой Ассоциации лично, должен быть поражен безответственностью, с которой Ассоциация, имеющая так мало реальных активных сил, может сделать так много вреда. Ибо, когда я вижу, различные ведущие фигуры в моем воображении, и думаю об одной из них, в частности, у которого была служба в Мюнхенской полицейской администрации, то я сердился при мысли о том, что люди, которые никогда бы не принести свою кровь и шкуру на рынок, бывают поводом к развитию, которое в своем последнем следствии должно закончиться кровавым конфликтом.
Правильно и то, что понимание этого во всем Южном Тироле может существовать при наличии реальных кукловодов этой агитации против Италии, поскольку этим элементам Южный Тироль, как таковой, безразличен, так же, как и Немецкая Нация в целом. В самом деле это всего лишь вопрос подходящего средства для путаницы и активизации общественного мнения, особенно в Германии, против Италии. Вот то, что заботит этих господ. Следовательно, существует определенное основание для оправдания Итальянского возражения, что, независимо от того, какое обращение с Немцами в Южном Тироле может быть, эти люди всегда найдут что-нибудь подходящее для своей агитации, потому что они хотят именно этого. Но именно по той причине, что в Германии сегодня, точно так, как в Италии, определенные элементы имеют интерес в предотвращении взаимопонимания между обоими Нациями всеми средствами, было бы обязанностью мудрости отобрать эти средства у них, насколько это возможно, даже несмотря на опасность того, что они будут пытаться дальше. Противоположное имело бы смысл только тогда, когда бы не было совсем никого в Германии, кто имел бы мужество говорить за понимание в оппозиции к этой агитации. Это, однако, не так. Напротив, чем более современная Италия сама по себе старается предотвращать неразумные инциденты, тем легче станет для друзей Италии в Германии подвергать ненависти подстрекателей, чтобы разоблачить лицемерие их причин, а также положить конец их деятельности по отравлению Народа. Но если в Италии действительно верят, что они не могут пойти на компромисс каким-то образом, с учетом всех криков и требований иностранных организаций, без этого похожий скорее на капитуляцию, и возможно дальнейшее увеличение высокомерия этих элементов, то пути можно изыскать. В самом деле такая услужливость может быть принципиально приписана тем, кто не только не участвует в этой агитации, но, наоборот, одобряют понимание между Италией и Германией, а сами ведут острейшую борьбу против отравителей общественного мнения в Германии.
Цель иностранной политики Национал-Социалистического Движения не имеет ничего общего ни с экономической или буржуазной политикой границ. Наша Народная территориальная цель, в будущем, дать Немецкому Народу развитие, которое никогда не должно привести его в конфликт с Италией. Мы также никогда не принесем в жертву кровь нашего Народа в целях обеспечения небольших исправлений границ, но только за территории, с тем чтобы выиграть дальнейшее расширение и средства к существованию для нашего Народа. Эта цель ведет нас на восток. Восточное побережье Балтийского моря для Германии, что Средиземное Море для Италии. Смертным врагом для дальнейшего развития Германии, или даже для простого сохранения единства нашего Рейха, является Франция, точно так, как и для Италии. Национал- Социалистическое Движение никогда не впадет в поверхностные пресные крики ура! Оно не будет бряцать мечом. Его лидеры, почти без исключения, узнали о войне, какова она в реальности и воистину. Таким образом, оно никогда не прольет кровь для любых других целей кроме тех, которые являются полезными для всего будущего развития нашего Народа. Оно также отказывается провоцировать войну с Италией, ради исправления границы, которая вызывает смех в связи с Немецкой раздробленностью в Европе. Напротив, оно хочет положить конец на будущее всем этим несчастным Тевтонским маршам на юг, и хочет, чтобы защита наших интересов состоялась в направлении, которое делает ликвидацию недостаточности территории возможным для нашего Народа. Выводя Германию из периода ее настоящего порабощения и рабства, мы также боремся в первую очередь за ее восстановление и, следовательно, за Немецкую честь.
Если современная Италия считает, что изменения в различной мере в Южном Тироле будет рассматриваться как капитуляция перед иностранным вмешательством, не приводящие в конце концов к желаемому пониманию, то пусть проведет этот сдвиг исключительно ради тех, кто в Германии сами за договоренность с Итальянцами - тем самым открыто оправдывая их, - и которые не только отвергают отождествляется с агитаторами против этого, но, по сути, ведут острейшую борьбу против этих элементов течение многих лет и которые признают суверенные права Итальянского Государства как существующие, и само собой разумеющиеся.
Это так же безразлично для Германии, держит ли она Италию в качестве друга, поскольку и для Италии. Просто как Фашизм дал Итальянскому Народу новые ценности, равно как и ценность Немецкого Народа не должна быть оценена в будущем на основе его мгновенного выражения жизни, но в соответствии с силами, которые он так часто показал в своей прошлой истории и которые, возможно, он может снова показать завтра.
Таким образом, как дружба Италии стоит жертв со стороны Германии, Немецкая дружба стоит столько же для Италии. Это было бы счастьем для обоих Народов, если эти силы в обеих странах, которые являются носителями этого знания, могли прийти к взаимопониманию.
Таким образом, насколько агитация против Италии в Германии несет ответственность за несчастную вражду, так же, вина лежит на стороне Италии, если, в связи с тем, что идет борьба в самой Германии против этой агитации, она сама, насколько это возможно, не борется посредством своих рук.
Если мудрость Фашистского режима однажды сможет добиться, чтобы 65 миллионов Немцев станут друзьями Италии, это будет стоить больше, чем если она воспитает 200000 плохих Итальянцев.
Аналогичным образом необоснованной была Итальянская позиция, запрещающая союз Австрии с Германией. Тот факт, что Франция в основном придерживается этого запрета, волей-неволей должен был заставить Рим принять противоположную позицию. В самой Франции сделали этот шаг не в целях использования Италии, но гораздо больше в надежде на возможность нанести ущерб ей таким образом. Существуют в основном две причины, которые побуждают Францию протащить запрет на объединение: первая, потому, что она хочет, чтобы предотвратить усиление Германии, и вторая, потому что она убеждена, что когда-нибудь она сможет в Австрийском Государстве приобрести члена Европейского Французского союза. Так что Риму не следует обманывать себя, что Французское влияние в Вене является значительно более решающим, чем даже Немецкое, не говоря уже об Итальянском. Французская попытка передачи Лиги Наций в Вену, если это возможно, связана только с намерением укрепить космополитический характер этого города как такового, и для приведения его в контакт со страной, чей характера и культура находит более сильный отклик в современной Венской атмосфере, чем даже Немецкий Рейх.
Насколько серьезно относятся к тенденции к союзу в Австрийских провинциях, как таковых, настолько же мало являются они серьезными в Вене. Напротив, если в Вене действительно работают с идеей союза, то всегда только для того, чтобы освободиться от некоторых финансовых затруднений, так как Франция всегда готова протянуть руку помощи Государству-должнику. Постепенно, однако, сама эта идея союза будет высыхать в той пропорции, как внутренняя консолидация Австрийской федерации произойдет и Вена восстановит свое полное доминирующее положение. Помимо этого, политическое развитие в Вене принимает более анти-Итальянский и особенно анти-Фашистский характер, тогда как Австрийский Марксизм во все времена не скрывал своих сильных симпатий к Франции.
Таким образом, факт, что во время, когда к счастью союз был предотвращен, и частично с Итальянской помощью, когда-нибудь приведет к вставке недостающего звена между Прагой и Югославией в системе Французского альянса.
Для Италии, однако, предупреждение Австрийского союза с Германией было неправильным, даже по психологическим основаниям. Чем меньше фрагментарного Австрийского Государства останется, тем более ограниченными, естественно, также являются его иностранные политические цели. Целей внешней политики, задуманных с размахом, не могли бы ожидать от Государственной структуры, которая имеет едва.......... квадратных километров территории, и едва.......... миллионов населения. Если Немецкая Австрия была присоединена к Германии в 1919-1920 году, тенденции ее политической мысли постепенно были бы определены политическими целями большой Германии, которые, по крайней мере возможны, то есть для нации почти 70 миллионов. Для предотвращения такой возможности в то время удалили внешнеполитическое мышление от большей цели, и ограничили его небольшой старой Австрийской идеей реконструкции. Только таким образом стало возможно, что вопрос Южного Тироля мог бы вообще возрасти
