сдохнуть. Сергей из последних сил двигался за Седьмым в надежде отдохнуть. Но, похоже, мертвяку было абсолютно насрать на его страдания.
Ничего-ничего… Как только Седьмой приведет его к Кивиру или к Человеку-мотыльку, так сразу он избавится от вонючего ходячего куска плоти.
Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о холоде, Первый еще раз прокрутил в голове то, как попал на дерево.
Он плелся в тумане, особо не рассчитывая отыскать Анжелу. Смирившись, что его конец близок, он прокручивал в голове картинки из прошлого. Память услужливо подсовывала образы из мира, который тогда еще не успел слететь с катушек. Подумать только: у него, Тропова, были жена и дочка. Жена и дочка. Зря он их бросил. Может, сейчас бы не оказался в тумане — забытый и грязный.
Под ногами хрустели ветки и шуршали листья. Изредка в тумане появлялись складчатые комки лучей. Однако Сергей не спешил идти на их свет. Он отлично знал, что могло прятаться во мгле. Часы сменялись часами, а Тропов продолжал брести, не разбирая дороги.
Нестерпимо хотелось курить и пить. Последняя бутылка с водой закончилась, еще когда он и Анжела ломились через бурьяны.
Кожа в тусклом свете приобрела тот же тусклый цвет, что и одежда, и казалась такой же дряблой и обвисшей.
Тропов не останавливался потому, что знал: стоит лишь сесть, как оставшиеся крохи сил уйдут из тела, словно последние листья на ноябрьском ветру. Появится страх. Ведь в тумане прятались самые разнообразные уродливые твари…
Сергей не помнил, как угодил в дыру. Он продолжал брести — усталый и измученный, когда мир завертелся в бешеной круговерти. Ноги потеряли опору. Мгновение — и он лишился сознания, ударившись обо что-то головой.
Очнулся Тропов на дереве.
Господи! Как же он тогда испугался. Голый, измазанный то ли в своей крови, то ли в чужой, он выглядывал с ветви и не верил собственным глазам. Полулюди-полусвиньи, люди, как две капли воды похожие на него, куски плоти, кружащие вокруг дерева. В тот момент он подумал, что окончательно сошел с ума. Все эти уродцы просто не могли существовать.
До сих пор мурашки по телу бегают при воспоминании.
Еще Сергея поразил холод. Ветер был столь сильным, что пронизывал до костей. Однако больше всего стоило опасаться лоскутов кожи, которые висели в воздухе, пренебрегая всеми законами физики. Как только летающая плоть попадала на тело, то голову сжимали холодные тиски боли. Ледяной шторм, стискивающий череп изнутри. В одно мгновение пропадали все чувства, мысли, желания…
Вспоминая, Сергей поежился. Он бы так и сдох на дереве, если бы не голос воскового мальчика, раздавшийся в голове. «
Сергей помнил, как схватился за пахнущую дерьмом «веревку», затем сделал все, что потребовал Кивир, и начал подниматься. А потом… Потом он встретил Седьмого, увязался за ним, попал в рану огромного лица, тянущегося над деревом, и…
И теперь он ползет по ветвям в практически полной темноте. Голый, голодный, грязный, замученный холодом…
Пахнуло сильным запахом горящего дерева.
— Чувствуешь? — спросил Сергей.
Оживший мешок с костями прекратил подниматься по ветвям.
— Смотри, — сказал Тропов и пальцем указал наверх.
В нескольких метрах от них что-то сверкало, и с каждой секундой сверкание становилось все ярче. Разгорался пожар. Голубое пламя лизало ствол дерева и пожирало костяные отростки, превращая их в угли.
Путь наверх оказался перекрыт.
— Что будем делать? — спросил Седьмой.
— Не знаю.
Сергей настолько устал, что ему было наплевать на пламя. Лишь бы поскорее отдохнуть.
— Я вижу что-то еще, — сказал Седьмой.
— Где?
— Наверху! Огонь мешает разглядеть лучше. К стволам вроде прибито что-то.
Сергей напряг глаза, но ничего не смог увидеть, кроме пламени.
— Там ни хера нет, — сказал Сергей.
— Да вот же! Смотри лучше.
Уголек со свистом вырвался из голубого огня и упал на плечо Тропова. Мужчина зашипел от боли. Ему на кожу словно вылили кислоту или коснулись раскаленным железом. Сергей подавил в себе вопль, коснулся плеча рукой и увидел, что оно в крови.
— Давай спустимся ниже, — сказал он. — Я устал. Еще чуть-чуть и я рухну без сил.
— Но наверху нас ждет Кивир!
— Как ты собираешься пройти через огонь?
— Я не чувствую боли, — ответил Седьмой. — Я попробую проползти через пламя…
— Херня! А если один из костяных отростков сломается? А если до того, как ты доползешь до Кивира, от тебя останутся лишь кости?
— Я…
— Господи, давай спустимся пониже, передохнем и обдумаем план!
Сергей поймал себя на мысли, что скинет мертвяка с дерева, если тот попытается пройти через огонь.
— Хорошо, — сказал Седьмой.
Губы Тропова слегка раздвинулись, приоткрыв крепко сжатые зубы.
Спустившись на костяной отросток, который бы смог выдержать двоих человек, Первый и Седьмой смотрели на бушующее пламя и думали, что делать дальше. Лезть наверх подобно смерти. Невыносимо мучительной смерти. Поджариваться, словно цыпленок в гриле, Сергей не собирался. Однако и спускаться вниз, обратно в красную пустыню, было глупо. Наверняка полулюди-полусвиньи нашли рану в Огромном Лице и уже карабкались по темному туннелю.
Сергей тяжело вздохнул. Он и мертвяк угодили в капкан. Двигаться было некуда.
— Похоже, я наконец-то отбегался, — сказал Седьмой.
Только сейчас Тропов обратил внимание, что лицо у мертвяка было приклеенным. Когда Седьмой говорил, его губы лишь слабо шевелились.
Чертовщина какая-то.
— Можно попробовать найти толстяка, — сказал Сергей.
— Где? На дереве? Ты в своем уме? От жирдяя остались, наверное, уже одни кишки. Не думаю, что хряки пожалели проводника.
— Проводника? — спросил Тропов.
— Да. Толстяк должен был вывести меня к Кивиру.
— Забавно.
Сергей улыбнулся и прислонился спиной к стволу дерева. Между лопаток пробежался холод.
— Что забавного? — спросил Седьмой.
— У меня тоже был проводник. Зомби. Я потерял его в тумане.
— В каком тумане?
— Неважно.
Внезапно Сергей ощутил беспомощность. Словно его вновь заперли в доме с ожившими мертвецами. Ловушка, казалось, захлопнулась, и они оказались в ней.
— По крайней мере, — начал Тропов, — мы можем выбрать…
Он не хотел договаривать. Просто сорвалось с языка. Это было последнее, о чем он желал бы говорить.
