зевота, на других рвота.
– Изыдите, бесы! – кропит всех вокруг инквизитор.
– Не выйдем! – рычат ему люди и рвут на себе волосы.
– Изыдите, бесы! – взывает к ним инквизитор.
– Не выйдем! – воют они и трясутся, как в лихорадке.
– Изыдите, бесы! – наставляет он на них свой огромный нагрудный крест.
В ответ раздаётся такой визг, словно режут свиней. Проносящийся мимо Зелёный Змий выпускает из своей пасти косматую сивую голову и показывает инквизитору метровый язык.
– Не старайся, не выйдут! – издевательски ухмыляется он. – Пока они пьют, бесы не выйдут!
Инквизитор хлещет в него кропилом. Бензин попадает в тлеющий поблизости костёр. Вспыхивает в нём пламя, мигом вспыхивает и борода у косматого, а также одежда у многих беснующихся рядом. Тряся обеими головами и вопя от ужаса, амфисбена ускользает, но одержимые ею люди всё ещё продолжают визжать, корчиться и кататься по земле.
– Терпите! Терпите! – взывает к ним инквизитор. – Бесов надо спалить, иначе они вновь войдут в вас.
25. Майя и морок
Майя и Жива идут по траверзу – глубокому рву, прорытого перпендикулярно главному валу – специально для отхода защитников крепости вглубь территории. Откуда-то издалека доносится волчий вой.
– У-у-у-у, – протяжно кто-то воет.
– Откуда здесь волки? – спрашивает Майя.
– Это не волки, – отвечает Жива.
– А кто?
– Не знаю.
– А ты больше ничего не слышишь? – шёпотом спрашивает Майя.
– Чего? – недоумевает Жива.
– Что за нами кто-то идёт?
Пока она это говорит, далеко за её спиной действительно мелькает на мгновенье чья-то тень. Жива оглядывается и прислушивается: тихо.
– Вроде нет никого.
Они идут дальше, но через пару шагов Майя вновь останавливается.
– Нет, сзади явно кто-то идёт.
Она медленно поворачивает голову, но чья-то тень в чёрном плаще успевает пересечь ров и скрыться незамеченной в проходе между двумя валами. Пожав плечами, Майя догоняет Живу, ушедшую на пару шагов вперёд.
Некоторое время, они идут молча, чутко прислушиваясь. Неожиданно Майя резко оборачивается и видит позади на дорожке двух чёрных кошек. Они важно шествуют за ними, величаво подняв хвосты.
– Откуда они здесь? – удивляется Майя.
– Здесь полно чёрных кошек, – объясняет Жива.
Сёстры идут дальше, но Майя продолжает настороженно посматривать по сторонам.
– Всё равно, мне кажется, там кто-то есть, – шепчет она и всматривается в кусты на гребне левого вала, – или там, – оглядывает она правый вал, – такое чувство, будто кто-то подсматривает за нами.
За ними и в самом деле с левого вала-гласиса из-за кустов подглядывает чернобородый мужчина, одетый в длинный чёрный плащ. Но молодые ведьмы его не видят.
– Тебе не кажется. Я всегда, когда бываю здесь, чувствую здесь его присутствие.
– Чьё присутствие?
– Морока.
– Морока? Что ещё за Морока?
– Духа Лысой горы, – отвечает Жива.
– А у Лысой горы есть дух?
– Конечно. Гора ведь, она живая, у неё есть своя душа. Есть свой дух. Он-то и следит за всеми, кто заходит на гору. Морок – это то, что выходит из земли. Иначе говоря, Мрак. Но показывается он только своим избранникам. Тем, кто ему понравится, кто ему по душе.
– А ты хоть раз его видела?
– Да.
Неожиданно впереди возникает преграда. Глубокий ров, по которому идут Майя и Жива, преграждает насыпь. Поднявшись на неё, они видят, что по насыпи проходит каменистая дорога – главная внутренняя дорога крепости, также зажатая с двух сторон высокими валами.
– Это перекрёстная лощина, – объясняет сестре Жива.
– Что-то мне здесь не хорошо, – морщит Майя носик.
Она чувствует, что со дна траверза, который продолжается дальше за насыпью, поднимается какая-то негативная неприятная энергия, которая отбивает всякую охоту спускаться вниз.
– В этом месте всегда так, – подтверждает Жива.
В отличие от Майи, у неё появляется так называемое чувство 'стискивающегося шлема', словно кто-то костяными пальцами немилосердно сдавливает ей виски.
– Однажды я даже упала здесь в обморок.
– В обморок? – испуганно переспрашивает Майя.
– Ну да, потеряла сознание. Хочешь, покажу, где?
Майя кивает головой и спускается вслед за Живой в траверз. Пройдя с десяток метров, они оказываются у куста можжевельника на краю обрыва, за которым в обе стороны простирается главный окружной ров.
– Вот здесь у меня вдруг подкосились ноги, а дальше я ничего не помню. Когда же я пришла в себя, то обнаружила, что лежу на земле. И вижу этого самого Морока. И чувствую, будто в меня входит из земли какая-то сила.
В то время, как Жива всё это рассказывает, Майя видит за её спиной в сплетении ветвей, листьев и веточек сквозное очертание лица человека. Ясно видны глубокие пустые глаза, стиснутые губы, впалые щёки.
– Жива, – испуганно шепчет она.
– Что? – обычным голосом отвечает Жива.
– А как он выглядит?
– Ну, у него, – объясняет Жива, – такое сквозное лицо…
– Такое же, как… за твоей спиной? – шепчет Майя.
Жива оборачивается и видит это самое сквозное лицо. Оно не двигается и тем страшнее. Сквозящие глаза влекут к себе, затягивают в себя, они словно гипнотизируют.
– Это он? – спрашивает Майя.
– Да, – отвечает Жива.
Майя чувствует, что у неё из под ног уходит земля и подкашиваются ноги. Она падает на спину. Жива слышит падение тела за своей спиной и бросается к Майе.
– Майя, ты чё! Да что же это! Майя! Вставай! Я что сказала!
Майя смотрит на неё, но как будто не видит. Полностью застывший взгляд, как будто она в прострации.
Жива тормошит её, приводя в чувство, но безрезультатно.
– Я как знала! Я как знала, что тебя не стоило приводить сюда.
26. Майя может всё!
Сквозное лицо Морока нависает над Майей. Она не может оторвать взгляда от его бездонных глаз. И, как ни пытается, она не может закрыть свои глаза, хотя сверху слепит солнце. Его всевидящее око.
– Облако! – беззвучно умоляет она. – Облако! – мысленно просит она. – Хочу облако! – приказывает она.
