посреди кабинета. Встал и Зорге. Отт представил каждого. Японские генералы пожали им руки.
Доихара задержался перед журналистом:
— Мы с вами давненько знакомы, не так ли?
— Совершенно верно, — ответил Рихард. — С событий в Маньчжоу-Го.
— Если не ошибаюсь, еще до этого я видел вас в Шанхае?
— Возможно. Но тогда я не имел чести знать вас, генерал.
— Надеюсь, мы еще не раз увидимся и в будущем.
Обычный обмен холодными банальными любезностями. Но что-то не понравилось Рихарду. Не в тоне, каким говорил Доихара, а в выражении его колючих немигающих глаз.
Посол пригласил всех к столу. После того как были опорожнены первые бокалы и завершен обмен тостами в честь императора, фюрера, гостей и хозяев, он приказал Кречмеру приступить к делу.
— Наш военный атташе только что приехал из ставки фюрера. Он лично ознакомился с планом наступления на русскую столицу. Прошу!
Кречмер, вооружившись указкой, подошел к карте:
— Господа! Второе, решающее наступление на Москву имеет кодовое название 'Тайфун'. Это название, которое дал сам фюрер, полностью выражает дух операции: стремительность, мощь, неотвратимость.
Военный атташе в общих словах изложил суть операции, показал по карте направление ударов, объяснил, как будет проходить фронтальное наступление на русскую столицу, как обойдут ее с севера и юга танковые и моторизованные соединения.
— Такой стальной таран не применялся раньше ни в одной операции ни в Европе, ни в России, — закончил он. — Позволю себе добавить, господа, что операция развертывается успешно. Русские войска фактически уничтожены, осталось лишь несколько потрепанных дивизий. Наши действия поддерживаются с воздуха тысячью самолетов, у русских же осталось всего пятьдесят самолетов и десяток танков. Как видите, дни войны сочтены.
Кречмер вернулся к столу.
Японские генералы выслушали его доклад молча. За их официальными улыбками трудно было разгадать, что они думали в действительности. Но уже само их молчание говорило Рихарду о многом. Раньше бы они поторопились высказать свое мнение. Пауза затягивалась.
— Притихли!.. — прошептал на ухо Рихарду Мейзингер. — Зачем мы нянчимся с этими косоглазыми, когда Восточный поход почти завершен?
— Если есть вопросы, прошу, господа!
Военный министр Тодзио еще шире улыбнулся:
— Нам хотелось бы, глубокоуважаемый господин посол, услышать о сроках завершения операции. Хотя бы о приблизительных сроках.
— Могу сообщить вам абсолютно точную дату, — твердо ответил генерал. Седьмое ноября.
— Нас очень обрадовали ваши слова, господин посол.
Снова наступила долгая пауза.
— Молчат… — прошептал Мейзингер. — Утерли мы им нос.
Отт, однако не выдержал и раскрыл карты:
— Уважаемые гости, наш разговор — сугубо конфиденциальный. Однако и рейхсминистр фон Риббентроп, и сам фюрер хотели бы, хотя бы в общих чертах, знать о ближайших планах дружественной нам Японии в свете успехов нашей кампании на Восточном фронте.
И опять улыбнулся Тодзио:
— Мы восхищаемся подвигами наших арийских братьев на поле брани. И мы полны надежд, что и наша нация, нация Ямато, будет готова к решительным действиям в нужный момент.
— Когда же этот 'нужный' момент наступит?..
Рихард видел, что Отт с трудом сдерживает ярость.
— Сразу после того, как доблестная германская армия возьмет Москву. Тодзио помедлил. — В крайнем случае, когда она возьмет Свердловск. Это будет, конечно, после седьмого ноября?
Опять в кабинете повисла тишина.
— Больше вы ничего не желаете передать фюреру? — ледяным голосом спросил генерал.
— Передайте, что мы всей душой с нашими арийскими братьями. Разрешите поднять тост за ваши успехи на поле брани.
На этом прием был завершен. Выходя вслед за гостями, Отт бросил:
— Доктор Зорге, прошу задержаться.
Рихард сел и в изнеможении откинулся на спинку кресла. Отт вернулся в комнату, резко захлопнув дверь:
— Что скажешь?
— Обстановка уже яснее, — ответил Рихард.
— По-моему, как раз наоборот. Этот хитрец Тодзио, а особенно молчаливые мумии Сугиямо и Доихара поняли, похоже, почему мы их теперь торопим с вступлением в войну.
— Действительно — почему? — Рихард кивнул в сторону стены, на которой висела карта. — Ведь все идет так победоносно.
— На карте — да, — хмуро проговорил генерал. — Все хорошо на словах и если верить Кречмеру. Я не хотел тебя огорчать, но теперь скажу. Под величайшим секретом. Наши войска встречают под Москвой чудовищное сопротивление. Каждый километр стоит нам целых дивизий! Темпы нашего наступления замедлились. И это — на третий день 'Тайфуна'. — Отт перегнул указку — она сломалась.
Тут он успокоился:
— Слава Богу, у русских действительно почти не осталось резервов. Ни живой силы, ни вооружения. Но ты понимаешь, что произойдет, если они перебросят под Москву дивизии Особой Дальневосточной армии? Мы этого не должны допустить. Ну почему самураи стали вилять?
— Провал блицкрига и первого наступления на Москву сделал их осторожней. Да и зима не за горами.
— Но их министр иностранных дел в этом самом кабинете два месяца назад…
Зорге мягко прервал Отта:
— Вы сами говорили, что самураи блестяще усвоили принципы дипломатии фюрера. Как сказал Гитлер? 'В политике я не признаю никаких законов. Политика — это такая игра…'.
— Хватит! Ты лучше скажи, что нам теперь делать?
— Советую проинформировать Берлин об истинном положении.
— Нет! Решительно — нет!
— Воля ваша, мой генерал. Вы сами просили совета. В Берлине все равно узнают. От кого-нибудь из других. От Мейзингера, например, или Кречмера… И тогда фюрер подумает, что вы… — Он не договорил.
Генерал наклонил голову:
— Это будет еще хуже — ты прав. Но что именно сообщить?
— Разрешите, я набросаю текст? — Рихард взял лист бумаги и начал писать. — Примерно так: 'Ведение Японией войны против Дальневосточной армии нельзя ожидать ранее весны сорок второго года'.
— Добавим: 'Дальневосточной армии, очень сильной в боевом отношении', — мрачно уточнил Отт. — Фиаско. Крах! Эта радиограмма означает, что наша с тобой деятельность потерпела полный провал.
— Во всяком случае, генерал, мы не сидели сложа руки.
Посол вызвал шифровальщика и приказал немедленно отправить радиограмму в Берлин.
Казалось бы, ответ получен. И все же… Все же Зорге не мог принять окончательное решение: нападет Япония на Дальний Восток или нет?.. Не хватало какого-то последнего звена.
На 4 октября у Рихарда были намечены еще две встречи. Одна из них — с Ходзуми Одзаки.
Советник премьер-министра подтвердил:
— Кабинет окончательно решил не выступать против Советского Союза в нынешнем году.
Ходзуми, как обычно, говорил тихо и спокойно, однако глаза его радостно блестели. Рихард с трудом
