Когда публика наконец насытилась и начались танцы, Рихард сбросил с себя маскарадное одеяние и принял участие в общем веселье. Он пригласил первую же даму — ею оказалась Хильда, секретарь Отта, — и закружился с нею в вальсе. Одетая в черное бархатное платье, раскрасневшаяся и возбужденная, Хильда была на верху блаженства. Их встречи всегда были такими короткими, и каждый миг теперь приносил ей невыразимое удовольствие. Но Рихард танцевал почти машинально. Его внимание было занято совсем другим. В этой роящейся толпе нужно было поскорее отыскать генштабовского офицера. Рихард вальсировал круг за кругом, внимательно обводя взглядом присутствующих. В дальнем конце зала, положив ноги на бархат стоявшего напротив кресла, блаженно храпел военно-морской атташе Венеккер. Пуговицы его сюртука были расстегнуты. Какие-то молодые люди тянули посольских стенографисток к выходу. Но приезжего офицера нигде не было. Куда-то запропастился и Отт.
Музыка кончилась. Рихард раскланялся с раскрасневшейся Хильдой и хотел было отправиться на поиски Отта, когда его вдруг окликнул майор Кречмер.
— Неужели вам не надоел весь этот бедлам, Зорге? — спросил майор с обычной для него бесцеремонностью. — Кстати, вы для чего-то нужны его превосходительству. Вот вам благовидный предлог, чтобы смыться.
Рихард удивленно приподнял бровь:
— Вы, кажется, хватили лишнего, майор. У меня нет ни малейшего желания покидать эту волнующую встречу лучших представителей нашей великой нации…
Кречмер оторопел и скрылся в толпе. Рихард еще раз оглядел зал. Человека, которого он искал глазами, по-прежнему не было.
'Значит, он у Отта', — решил он и пошел к послу.
* * *
— А вот и доктор Зорге! Знакомьтесь!
Поджарый человек с тонким профилем, впалыми щеками привстал со стула:
— Полковник Шильдкнехт.
— Рихард Зорге, корреспондент 'Франкфуртер цайтунг'.
— Скажите, дорогой Рихард, нет ли у вас каких-либо срочных дел в России? — заговорил Отт после этого обмена приветствиями.
— Мне кажется, что господин посол всегда осведомлен о целях своих подчиненных, — ответил Рихард, скрывая крайнее недоумение.
— Я рассчитываю на это, — самодовольно улыбнулся Отт. — Но вот господин полковник настоятельно рекомендует мне освободить вас от всего на свете и отправить в гости к русским. Он считает, что такой бесценный наблюдатель, как вы, мог бы с большой пользой провести там несколько недель и собрать за это время интересующий вермахт материал. Как вам нравится такое предложение?..
— Россия — загадочная страна, а загадки всегда будоражат воображение, — ответил Рихард. — Но боюсь, что ведомство господина полковника серьезно заблуждается, останавливая свой выбор на мне. Моя стихия — Восток. К тому же я совершенно не готов к выполнению особых поручений.
— Я ценю вашу скромность, доктор Зорге, — вмешался в разговор Шильдкнехт, — но вы явно преувеличиваете трудности. Все гораздо проще. Вот вам пример. Стоило мне один раз проехаться по Транссибирской магистрали, и я получил полное представление о ее пропускной способности. Разъезды, стрелки, станционные сооружения для опытного глаза — это настоящий свод сведений. Теперь мы знаем об этой артерии русских абсолютно все.
— Поздравляю вас, полковник. Надеюсь, что Рыцарский крест вам обеспечен, — сказал Рихард. — Беда только в том, что я не создан для такой работы. Будь я на вашем месте, я наверняка проспал бы половину разъездов, не говоря уже о стрелках. Ведь ничто так не убаюкивает, как стук колес…
Громче всех рассмеялся Отт. Ему понравилась шутка Рихарда.
— Я уже говорил вам, полковник, что доктор Зорге слишком нужен здесь, в Токио. А уж если вам так хочется воспользоваться его услугами, то я не буду возражать, если он проинформирует вас обо всем, что касается здешних дел. Смею вас заверить, господин полковник, что вы получите самые точные и исчерпывающие сведения.
Полковник Шильдкнехт, казалось, только того и ждал. Один за другим посыпались вопросы. Рихард обстоятельно отвечал на них. За долгие годы работы в Токио он уже привык к такого рода доверительным беседам. Знал он и другое: в Берлине внимательнее всего прислушивались к таким сообщениям, которые там хотелось услышать. Чаще всего такого рода сведения расходились с истиной, но об этом там никто не догадывался. Зорге прекрасно знал, что именно хотели услышать в Берлине, и поэтому многие из германской разведки в Токио считали его 'незаменимым человеком'. Он для них служил не просто источником информации — он считался 'безоговорочным авторитетом', знания, опыт и осведомленность которого всех восхищали. И вот в Берлин летели секретные донесения и доклады со стереотипными фразами: 'Зорге сказал…'., 'По мнению господина Зорге…'., 'По данным господина Зорге…'.
Постоянное соперничество и подозрительность, царившие среди приближенных к Гитлеру нацистских главарей, привели к тому, что многие из них старались иметь своих шпионов как внутри Германии, так и за ее пределами. Министр иностранных дел Германии фон Риббентроп, боясь подвохов со стороны Гиммлера, Бормана и прочих 'коллег', создал собственную разведку. Для этого он превратил в осведомителей почти весь персонал своего министерства. В этом помогало ему доверенное лицо — старый дипломат, убежденный нацист Герман Хеньке. Хеньке подбирал надежных людей, когда инструктировал их. Фамилия посла Отта в его обширном досье стояла на одном из первых мест. Из Токио приходила такая информация, которая часто вызывала неподдельное воодушевление у Риббентропа. Иногда посол называл источник своей осведомленности: '…заслуживающий полного доверия доктор Зорге'. Опираясь на информацию 'от Зорге', министр удивлял фюрера своей прекрасной осведомленностью в дальневосточных делах.
Но сбором внешнеполитической информации занимались, по меньшей мере, еще три ведомства рейха. Одно из них, так называемую Организацию зарубежных немцев — АО, возглавлял гаулейтер Боле. Он обслуживал Мартина Бормана и лично фюрера. И вот, отыскивая надежные источники информации в Токио, агенты Боле натыкались все на того же 'надежного человека' — Рихарда Зорге.
К знаменитому немецкому журналисту приходили и сотрудники гиммлеровского шпионского центра — люди гестапо. Гестапо в Токио руководил полковник Мейзингер. В посольстве он занимал официальный дипломатический пост — атташе полиции.
Йозеф Мейзингер — один из подручных шефа управления безопасности Гейдриха, правая рука гестаповца Мюллера. Приехал он в Токио всего лишь несколько месяцев назад, известный уже всем как палач Варшавы. Его сторонились даже единомышленники. Сам он в открытую бахвалился своей жестокостью, повторяя слова Геринга: 'Я не имею совести, моя совесть Адольф Гитлер'.
Здесь, в Токио, он установил тесные связи с кемпэйтай и Министерством внутренних дел Японии. Он из кожи лез, чтобы оказаться на дружеской ноге с влиятельным и столь осведомленным корреспондентом 'Франкфуртер цайтунг'. Он всецело доверял Зорге. Рихард искусно играл свою роль. Держался с ним по- приятельски, называл не иначе как 'ангелочком'. Шефа полиции интересовали сведения о крупных политических деятелях Японии, их слабостях, пороках, подробностях интимной жизни. Зорге давал разные и даже весьма нелестные характеристики многим японским милитаристам, на которых собирались делать ставку в Берлине.
Вполне естественно, что информация, поступавшая по всем этим каналам в Германию, бросала тень на дружеские узы между Токио и Берлином. Партнеры по агрессии относились друг к другу все более подозрительно. Да и само окружение Гитлера расходилось в оценках политики и намерений Японии. Между руководителями нацистских ведомств то и дело вспыхивали раздоры и распри из-за ошибок и просчетов в дальневосточной стратегии.
А 'надежный человек' — Рихард Зорге — старался каждый контакт с людьми военной, дипломатической, партийной или гестаповской разведки использовать для того, чтобы и получить от них какие-либо новые данные о планах нацистов, и сеять сомнения и подозрительность в их среде.
Он не изменил себе и на этот раз. Подробно отвечая на все вопросы, интересовавшие полковника Шильдкнехта, он незаметно для него взимал с него дань за свои услуги.
Полковник был профессиональным разведчиком, а потому не отличался словоохотливостью. Говорил
