Красной площади народ в законности царевича Димитрия. Кн. Шуйский заявил собравшемуся народу, что царевич был спасен от убийц, а вместо него был убит и похоронен попов сын. Толпа ворвалась в Кремль. 3 июня из Москвы в Тулу были отправлены с повинной к Димитрию бояре Воротынский и Андрей Телятевский, бежавшие в Москву при измене Басманова. В Тулу приехало посольство и от Донских казаков. Димитрий донских казаков позвал первыми «к руке», раньше бояр. В Москву отправились князья Василий Голицын и Массальский, да дьяк Сутулов с задачей покончить с Годуновыми. Посланные начали с патриарха Иова, ревностного приверженца Годунова. Его с бесчестием вывели из Собора во время самой службы, и как простого монаха отправили в Старицкий монастырь в заточение. Семен Годунов, двоюродный брат Бориса, был задушен в Переяславле, родных разослали в заточение.
Покончив с патриархом и Годуновыми, Голицын, Масальский с Молчановым и Шелефединовым и тремя стрельцами вошли в старый дом Бориса, в котором находились его жена, сын Федор и дочь Ксении, и покончили с сыном и матерью, дочь была оставлена в живых.
ВЪЕЗД ДИМИТРИЯ В МОСКВУ И ЕГО ПРАВЛЕНИЕ (июнь 1605 год)
Во время пребывания Димитрия в Туле, к нему присоединились отряды донских и гребенских казаков и 200 стрельцов. (Иловайский «Смутное Время»), Когда в Туле были получены сведении о перевороте в Москве, Димитрий разослал грамоты по всем городам с извещением, что Москва признала его законным наследником, и с требованием, чтобы все города и весь народ следовали этому примеру. (Соловьев, т. 8, стр. 770). Пока же Димитрий оставался в Туле, которая превратилась в столичный город. Сюда съезжалась знать Москвы и других: городов России, все спешили заявить свою преданность Димитрию. Димитрий принимал приезжих. Среди прибывавших явился и атаман донских казаков Смага Чесменский, который был допущен на прием с явным предпочтением перед другими.
20 июня 1605 года Димитрий торжественно въезжал в Москву при звоне колоколов всех церквей, при бесчисленном множестве собравшегося народа. Народ становился на колени и кричал: «Дай Бог тебе, государь здоровья: ты наше солнышко праведное». Димитрий отвечал: «Встаньте и молитесь за меня Богу». По пути следовании в Москву впереди всех шли поляки, потом стрельцы и боярские дружины, потом ехал царь и за ним шли казаки. В Москве Димитри был встречен духовенством с иконами и хоругвями, досле приветствий вся процессии двинулась в Успенскнй собор, где он приложился к иконам и оттуда отправился в Кремлевский дворец.
Первым делом по прибытии в Москву Димитри принял меры о возвращении матери, инокини Марфы, ив заточении, и 18 июля состоялся торжественный ее въезд в Москву, Она, после опроса ее Годуновым и заявления ее, что сын ее жив, была заключена в Троицко-Сергиевскую Лавру под строгий надзор. При ее возвращении из Троицы в Москву Димитрий выехал навстречу в Тайнинское. Царицу везли в карете, Димитрий подъехал верхом. Карета остановилась, он соскочил с лошади и бросился к карете. Инокиня Марфа полуоткрыла занавес кареты и Димитрий бросился в ее объятии, оба зарыдали и оставались в таком положении около четверти часа. Затем карета двинулась в сторону Москвы, а Димитрий слез с лошади и пошел пешком за каретой.
Народ ликовал под звон колоколов; тысячи голосов поздравляли царицу, что неисповедимыми путями Господа она через много лет страдании материнско-то обрела своего единственного сына. Никто теперь не сомневался, что на московском престоле настоящий сын царя Ивана. Инокиня Марфа была помещена в Вознесенском монастыре и окружена исключительными заботами. Димитрий бывал у нее каждый день и оставался по несколько часов.
Возвращены были из ссылки сосланные Годуновым дядя Нагой, бояре Романовы, Ксении Ивановна, жена боярина Федора Романова, которая была соединена со своим сыном Михаилом и поселена в Ипатьевском монастыре, построенном предком Бориса Годунова. Возвратились также Шуйские и кн. Василий дал клятву за всю семью в верности Димитрию. Димитрий Василии Шуйского приблизил к себе. Даже Иван Годунов был помилован и назначен воеводой в Сибирь. (Костомаров. «Смутное Время», стр. 245). 30 июля 1605 года в Успенском соборе было совершено венчание Димитрия на царство. После венчании Димитрий пошел в Архангельский собор поклониться гробам отцов и праотцев, а оттуда в Благовещенский. Народ, затаив дыхание, следил за каждым шагом царя и проливал слезы радостного умиления. Из всех царских венчаний, ни одно еще не было достойно такой долгой памяти, как по странной судьбе, венчавшегося царя Димитрия.
Таким образом закончилась восьмимесячная борьба Годунова и поднявшегося против него до сих пор неизвестного претендента на царский московский стол, Димитрия. Годунов потерпел поражение не в силу недостатка войск или проигранных сражений, все материальные возможности были на стороне Годунова, а исключительно из-за психологического состояния народных масс.
ПРАВЛЕНИЕ ДИМИТРИЯ И ЕГО СУДЬБА
Начавшееся царствование Димитрия в дворцовых порядках, отношении к окружающим вносило многое, не отвечавшее сложившимся обычаям при московском дворе. Во-первых, он ходил свободно по улицам, без сопровождения придворных, свободно разговаривал с народом, каждый мог обратиться к нему с просьбой; он принимал жалобы и письма, заходил в мастерские, где осматривал пушки, сам пробовал их качество и метко стрелял. Не спал по обычаю московских царей, после обеда, и время отдыха употреблял на проверку казны и других дел. Проявлял даже на народных празднествах боя с медведями удаль, и выходил на бой с медведем сам, и поражал их.
Простота эта нравилась народу, зарождалось чувство привязанности к нему. Но, с другой стороны, при строгих московских нравах, ревниво охранявших установившиеся веками обычаи, освященные церковью, — все это могло казаться странным и отступлением от старых обычаев, и для народа оскорбительным. Бояр он обличал в невежестве и советовал чаще ездить за границу, наблюдать и учиться и пополнять свою отсталось, заимствуя навыки западных народов. Был вспыльчив и его палка нередко ходила по спинам притворных. Все это давало для его врагов основание начать возбуждение против него в народе толки, что царь не держится русских обычаев, он еретик и, заняв престол, является опасным для целости России в веры православной. Однако распространения этих слухов было недостаточно, чтобы поднять народ против Димитрия, как это удалось против Бориса Годунова. Во внешней полипике Димитрий был связан более сложной обстановкой. Движение его против Годунова начиналось в Польше, и среда которая оказывала ему помощь, имела свои цели и стремилась извлечь из него соответствующие выгоды. Во-первых, король Сигизмунд надеялся при помощи Димитрия занять шведский престол, получить от него северные русские земли, т. е. Киевщину и Новгород-Северский с Черниговщиной, вечный мир с Польшей, разрешение иезуитам строить в России церкви, свободу действий католическому духовенству. В личных контактах Сигизмунд называл Димитрия не царем, а «господином». В общем, при начинавшейся Смуте, Димитрий являлся для Сигизмунда средством достижения политических целей. Римская Курия также надеялась с помощью Димитрия подчинить Московию римскому папе. В какой степени Димитрий давал надежды на осуществление этих целей, находясь на территории Польши, — трудно определить, но, заняв московский трон, в официальной переписке отвечал: «Земли Северские он не даст, заплатил деньгами; мир с Польшей желателен; церквей католикам строить не позволит; для присоединения Швеции к польской короне буду помогать деньгами».
Но Димитрия сильно связывала с Польшей и католичеством его предстоящая женитьба на дочери Мнишек, католичке Марине. В Москве, с первых дней воцарения в ней Димитрия, появилось много поляков. Они шумно гуляли по улицам, оскорбляли народ, не считаясь совершенно с прохожими, и даже позволяли врываться в дома. В скором времени ожидался въезд в Москву Марины и ее многочисленного штата сопровождающих родственников, знати и военных. Поведение поляков отражалось в сильной степени и на отношении народа к Димитрию, что служило главным средством возбуждения народного против него недовольства. И действительно, уже при коронации Димитрия, а также и потом, при посещении им церквей
