– И сломаю крепления на всех сердаровых латных перчатках, если только этот старый негодяй выживет! – вдруг неожиданно громко добавила Койра. – А его самого, мерзавца, побью тапком и выставлю спать в другие покои на десять дней! Ну, или на неделю!..
В этот момент раненый Сердар Саиф (не иначе, как испугавшись угроз жены) неожиданно ловко ушёл в сторону с линии атаки, и ало-зелёный рыцарь оказался заложником своего удара, встретившего пустоту вместо стали. Его пронесло вперед, а сверху обрушился тяжелый меч Саифа, отделивший голову в шлеме от туловища.
Никто и опомниться не успел, а Саиф, ничуть не заботясь о приличиях, уже варварски вскрывал забрало, чтобы наконец-то увидеть лицо противника.
– Таурид! – не выговорил, а выплюнул он.
И, громыхая доспехами, тоже упал.
На ристалищное поле потянулись люди уносить и убитого, и раненого.
Койра Саиф, не тратя время на лестницы и ворота, просто шагнула через парапет морионовой стены, – и лёгким облачком приземлилась внизу, около лежащего без сознания мужа, только встречный ветер отнес назад невесомые вуали на её волосах.
Тонкими пальцами она стала взламывать его броню, словно ореховую скорлупу, освобождая Сердара из доспехов. Под её точёными руками ломались пряжки и распадались пластины. Лишь у оберегов-змеек, свернувшихся на узких запястьях, пылали глаза, косвенно указывая, какие мощные потоки магии она берёт, какая сила ей доступна.
После выкрика Саифа: «Таурид!» – у меня стало очень спокойно на душе.
А чего расстраиваться? И так всё ясно.
Орион перехитрил самого себя.
Рыцарь с алым щитом – Скорпионид. Против него Кирон. А Кирон последние месяцы пьёт вместе с Агнеем беспробудно, пытаясь заглушить боль от казни Таку. Рассчитывать в таких условиях на его победу… Нет, можно, конечно, надеяться… На чудо.
Но чудо бывает один раз, и то, что тяжелораненый Саиф убил-таки соперника, как раз это самое чудо и есть.
Так что мне лучше лишний раз протереть мягкой тряпочкой свой стальной приз, чтобы выглядел не очень залапанным, особенно для непорочной девы.
Сердар Саиф думал, что будет держать ситуацию в узде от начала до конца, и всякому, посягнувшему на белый щит, после всех испытаний придётся сразиться ещё и с ним.
Но Скорпион объединился с Тельцом и блестяще всё разыграл. Сердара руками Таурида вывели из строя, в идеале хотели, конечно, убить, – но вышло, как вышло. Дорога Скорпиониду всё равно расчищена.
И противопоставить мы ничегошеньки не сможем…
О чём уж тут говорить, если ни я, ни Кирон, ни Агней, ни Ангоя ничего не сделали после казни, смирились со смертью Таку и с мыслью, что Орион легко пожертвует Орионидами, лишь бы не обострять ситуацию.
Мы не предприняли даже попытки бунта – нас всех очень просто обезвредили: предусмотрительно посадили на голодный магический паёк, заставив озаботиться собственными проблемами.
И мне снова пришлось сидеть, как ни в чём ни бывало, на заседаниях опекунского совета, мило улыбаться людям, которые держали меня, как комнатную собачку на поводке, увеличивая или уменьшая количество магии, получаемой мною через обереги, в зависимости от моего поведения.
Как я могу в чём-то упрекнуть Агнея и Кирона, которые, зверея от собственного бессилия, принялись глушить боль старым, как мир, способом? Но ведь будь они в форме к турниру…
– У тебя такое лицо, словно ты на костёр готовишься взойти, – сказала Ангоя. – Может быть, всё и обойдётся…
– Угу, галантный рыцарь возьмёт в качестве награды только пояс, прельстившись его формой и отделкой, а от меня и Аль-Нилама откажется наотрез, – подтвердила я.
– Копейный поединок ещё не состоялся, что ты себя хоронишь заранее? – возмутилась Ангоя. – И вообще, кто бы здесь ни победил, это ещё не трагедия, чтобы пугать мир таким выражением лица, как у тебя сейчас. Хочешь весь век в девицах на выданье просидеть, одна-одинёшенька в своем замке?
– Не хочу отдавать Аль-Нилам Скорпиониду! – почти крикнула я.
– Они выкрутятся, – сказала равнодушно Ангоя. – Не в первый раз.
И это тоже появилось после казни Таку – «они» вместо «мы».
Ристалищное поле тем временем подготовили к конному поединку. Состояться он должен был, по обоюдному желанию противников, без разделяющего всадников барьера. Потому что с барьером безопасней.
К стене подъехал находящийся в явно приподнятом настроении Кирон и приветствовал меня уже на правах защитника.
– Мне пришла в голову гениальная идея! – объявил он. – Сейчас я разделаюсь с этим нахалом и получу тебя как победитель. Саиф сейчас никакой, а без него никто и слова поперёк не скажет. Ты рада?
– Да как тебе сказать… – отозвалась я. – Безумно! Меня, Аль-Нилам, пояс верности и тот длинный список горячих кавалеров, ключи от пояса которым я сейчас раздам, пока ты копья ломаешь.
– Вручай! – разрешил добрый Кирон. – Всё равно мы замок поменяем. Не волнуйся, дорогая, твоя девственность будет принадлежать только мне.
– Ой, буквально недавно я её где-то немножко потеряла, но если сумеешь найти, – владей, – позволила в ответ я.
– Одари же меня чем-нибудь в знак расположения, дева Аль-Нилама, – с завыванием продекламировал Кирон на всё поле. – Дабы мог я носить знак приязни от тебя!
Хотела одарить его его же списком, но слишком много народа на нас смотрело. Пришлось вести себя в соответствии с традициями и вручить защитнику свою вуаль.
С помощью оруженосца Кирон повязал легкий кусочек полупрозрачного шёлка себе на руку, надел стёганый подшлемник, сверху шлем.
Герольды призвали соперников разойтись.
Скорпионид, укрывающийся под глухими доспехами и безличным щитом, отъехал в один конец поля, Кирон, блистающий пламенеющими грифонами и на накидке, покрывающей броню, и на попоне коня – в другой.
Оруженосцы вложили им по первому копью из трёх. Хорошо хоть турнирному, а не боевому. С наконечником, называемым коронелем, расщеплённым на конце на несколько частей и распределяющим за счёт этого силу удара на большую поверхность.
По сигналу трубы рыцари подались вперед, высматривая противника в прорезях шлема, склонили копья. Понеслись навстречу друг другу. Ни грана магии – только так, как в старые добрые времена в старых добрых мирах. Когда солнце было ярче и трава зеленей.
Непосредственно перед ударом противники выпрямились, уберегая себя от возможных осколков копий, имеющих скверную привычку попадать иногда в смотровые щели.
Кони сблизились, копья нашли цель. Ударили. Такой удар способен уронить всадника вместе с конём.
Оба копья сломались о щиты, но противники усидели в сёдлах. Кони унесли седоков в противоположные концы ристалищного поля.
Стальные перчатки приняли по второму копью. Ветерок играл легкой вуалью на руке рыцаря с пламенеющим грифоном, то захлёстывал её на броню, то заставлял трепетать по ветру. И снова зазвучала труба.
Нацелились друг на друга копья, помчались кони…
Удар.
Рыцарь с алым щитом направил копьё в шлем рыцаря с пламенеющим грифоном и выбил противника из седла.
Трубы возвестили о его победе.
На истоптанном ристалищном поле лежал мой защитник. Поблёкли пламенеющие грифоны, белую вуаль
