РАСОВЫЕ ОСНОВАНИЯ ПРОМЫШЛЕННОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

государствообразующего этноса осуществляли поддержку Национальной революции, завершавшей и отрицавшей буржуазную революцию. С этой революции и начиналось творческое выстраивание нового, национального государства, управляемого общественной властью, и развитие национального общества с полным господством промышленных производственных отношений. Одновременно разворачивалась беспощадная революционная борьба за решительное сокращение численности тех слоёв населения, которые доказали свои необщественные интересы. А в следующую за Национальной революцией эпоху Национальной Реформации происходило постепенное отмирание представителей старых, народных общественных отношений, а так же старых идеологических, производственных и управленческих отношений, и окончательно утверждались новые, национальные общественные отношения, то есть национальные идеологические, производственные и управленческие отношения.

Уже накануне протестантской Реформации напряжённая борьба за производственные отношения, необходимые для городского промышленного производства, потребовала предельной рационализации народного общественного сознания. А рационализм постепенно подводил западных европейцев к выводам, что Дух промышленного производства и промышленное предпринимательство имеют расовое происхождение. Рационализм и этика городской социальной организации труда, которые породили промышленные производственные отношения, со времени французского Просвещения стали восприниматься главным образом, как производные от материального дохристианского духа Севера, духа некоей расовой, берущей начало в античной Европе, Традиции Воли и Созидания, подталкивающей к героическому прорыву в неизведанное и тайное. А со второй половины XIX века мыслителями буржуазно- капиталистических государств и государств, которые приближались к собственным буржуазным революциям, главным образом во Франции и в Германии, был поднят вопрос об осознании европейскими народами и нациями своего расового происхождения, своей североевропейской и нордической духовной сущности. Ими предлагалось посредством метафизического пробуждения этой сущности выстраивать новые, капиталистические общественные отношения. Американская Национальная Реформация в последней трети девятнадцатого столетия и до Первой мировой войны проходила под воздействием именно таких воззрений, и американская нация создавалась с упором на духовный англосаксонский национализм и белый расизм. Изумительный успех промышленного и общественного развития в США подтверждал правильность такой политики, и она стала образцом для подражания в ХХ столетии для националистических движений в европейских индустриальных государствах, переживавших буржуазные революции.

 В Российской империи вопросы о расовом самосознании, подготавливавшие политические цели для русской буржуазной революции, поднимались, главным образом, передовой мыслью обеих столиц и нескольких крупных городов. Но расизм не смог распространиться и укорениться в крестьянской стране, в которой господствовало христианское общечеловеческое умозрение. Городские индустриально- производственные отношения в России ещё не развились до представлений о необходимости новых, национальных общественных отношений. Они могли развиваться и развивались, как полуколониальное продолжение английского и французского капитализма, на основании народной трудовой этики и морали, перенесённой в крупные города средой наёмного пролетариата. Первоначальное накопление собственного капитала происходило, в основном, за счёт бурного развития коммерческих необщественных интересов, которые отчуждали капитализм от русского народного умозрения.

До тысяча девятьсот восемнадцатого года на фронтоне гостиницы “Метрополь” в Москве бросалась в глаза надпись: “Опять старая история. Когда выстроишь дом, начинаешь замечать, что научился кое-чему.” Фридрих Ницше”. С началом капиталистических рыночных преобразований идеи Ницше проникали в среду образованных слоёв жителей обеих столиц Российской империи, будоражили умы столичных горожан и открывали новые горизонты их мировосприятию. Но увлечение именно идеями Ницше само по себе говорило о сути капиталистических отношений в самодержавной России. Ибо Ницше творил во времена, когда происходило накопление первоначального капитала в Прусской феодально-бюрократической империи. Он был идеологом того этапа городской духовной революции, когда для приобретения начального капитала, приобретения любой ценой, надо выпестовать, вскормить в себе мировоззрение и волю презирающего всякое проявление слабости Сверхчеловека, никак не связанного моралью, идеологией народных общественных отношений. Но, страстно отрицая христианские идеологические отношения, лежащие в основании народных общественных отношений, он не поднялся до представлений о национальных идеологических, а потому и общественных отношениях. И городская русская мысль начала ХХ века тоже не смогла подняться до уровня преодоления разрозненных идей Ницше упорядоченными теориями выстраивания национального капиталистического общества. В этом была причина полной идейной растерянности всех буржуазных и мелкобуржуазных социалистических партий после Февральской буржуазной революции 1917 года.

Настроения в нескольких крупных городах России подготовили перерастание капиталистических преобразований в буржуазную революцию в феврале 1917 года, но они не готовились к перерастанию буржуазной революции в последующую Национальную революцию и Национальную Реформацию. Для восприятия идей Национальной Реформации, расовых в своей сущности, Россия должна была пройти через эпоху всеохватного раскрестьянивания, через эпоху предварительной Реформации православного миросозерцания. И эта эпоха неизбежно должна была стать эпохой предельного социал-дарвинизма, то есть естественного и политического отбора тех, кто способен был вырваться из традиций православного миросозерцания и воспринять радикальную городскую Реформацию христианского умозрения, пригодную для самостоятельного русского пути развития индустриальных производственных отношений.

С начала ХХ века Россия неотвратимо входила в эпоху всеохватного социал-дарвинизма в судьбе государствообразующего этноса, долженствующего преобразовать мировоззрение и существо общественного бытия русского народа, чтобы перевести страну от господства крестьянско- земледельческого способа производства к господству интересов индустриально-городского производства. А П.Столыпин лишь частично отразил данную политическую тенденцию в государственной политике. Как реакция на эту исторически неизбежную и прогрессивную политику, проводимую небольшой группой представителей правящего класса вопреки коренным интересам этого класса, возникали всяческие идеологии, партии, политические движения, которые с позиции ужаснувшегося, встревоженного такой политикой традиционного народного мировосприятия выступили против “столыпинской реакции” на события 1905 года. Получилось так, что в стране не оказалось социальной среды, которая поддержала бы создание экономически и политически властного класса городских собственников промышленного производства, а затем обеспечила бы условия для перерастания буржуазной революции в русскую Национальную революцию. Идейный и политический провал всех буржуазных и мелкобуржуазных партий был столь очевидным, их поддержка в стране была такой незначительной, что по истечении всего восьми месяцев после Февральской буржуазной революции 1917 года в России произошла большевистская контрреволюция. С этого времени у власти утвердился коммунистический режим пролетарской диктатуры.

Именно большевики, сами того не сознавая, стали прямыми политическими наследниками П.Столыпина. Политика Столыпина была изначально обречена на поражение, потому что не имела идеологической опоры, не могла опереться на идеологию революционной Реформации православия. Тогда как Ленин разработал такую идеологию, но на основаниях требовавшего диктатуры пролетариата марксизма, и создал партию, готовую осуществлять её любой ценой и любыми средствами. Ленинская коммунистическая партия за семь десятилетий совершила тяжелейшую работу по разрушению народно- земледельческих производственных отношений и созиданию независимых от внешних капиталистических интересов индустриальных производственных отношений. Проведя государствообразующий этнос через эпоху управляемого социал-дарвинизма, она, вопреки своим намерениям, подготовила прошедших естественный и политический отбор русских горожан к буржуазной революции и к последующему революционному переходу к национальным общественно-производственным отношениям, которые будут выстраиваться в условиях нового витка социал-дарвинизма.

Отражением приближения Национальной революции является происходящий сейчас быстрый рост расового самосознания среди самой биологически здоровой части русской городской молодёжи. А нынешнее господство режима диктатуры коммерческого космополитизма, позволившее выявиться всем