становится на четвереньки, даже и в таком состоянии не перекрещивая рук и ног.
Андрея трясет. Его живот ходит ходуном, постепенно распространяя дрожь и вибрацию на все тело. Подрагивают плотные ляжки, туго обтянутые джинсами, подрагивают кисти рук, быстро и лихорадочно вздымается грудная клетка. Из-под прикрытых век текут слезы. Кима и Андрея «почистить» сложно. Грязь льется из их тел большими пульсирующими толчками, но, сколько ни откачивай, она всё остается черной. Я понимаю, что после первого сеанса улучшения не наступит. Никакой больной не может поправиться после одной дозы лекарства – неважно, антибиотик ли это или средство для улучшения мозгового кровообращения.
У Сергея рак почки. Почку ему удалили, но пока неизвестно, разрослись ли метастазы дальше, или процесс удалось купировать. Я вижу, что все окончится благополучно. Однако надо поработать. Обязательно. С Андреем и Кимом – ситуация практически патовая. Один ВИЧ-инфицирован, другой плотно сидит на наркотиках. Им бы пойти к моему Мастеру, он гораздо сильнее меня. Но я вижу, что обоим это не надо, – они здесь не из необходимости и осознанного желания изменить свою жизнь, а только по причине праздного любопытства. Ну что ж – у каждого свой путь. Советовать измениться – бесполезная трата времени. Можно только показать дорогу, а решение человек принимает сам. Закрываю тяжелую железную крышку «колодца», которая захлопывается с глухим металлическим лязгом, накачиваю каждому из пациентов ауру, закрываю и благодарю частоты.
После сорокаминутного сеанса я выключаю музыку и зажигаю свет, а потом тихим и спокойным голосом произношу:
– Можете открыть глаза и присесть.
Они медленно и заторможенно нашаривают расположение дивана, щурясь от яркого света, и без сил валятся в его объятия.
– Как себя чувствуете? Сначала ты, Сергей.
– Ммм… как обычно, ничего нового. Я чувствовал, как мое тело охватывает некий кокон, своеобразное сияние, на расстоянии пяти миллиметров от тела. Потом в мозгу стали сменяться с невероятной быстротой различные картинки из прошлой жизни. И еще я видел своего друга, Макса. Он протягивал мне руку и звал за собой. Но я отказался. – Сергей переводит дыхание и смущенно улыбается.
– Макс, который умер три года назад?
– Да.
– Молодец, что отказался. Тебе еще туда рано. Теперь ты, Ким, – подбадривающее киваю я ему.
– Не знаю. Мне было очень плохо. Тошнило. Пот лил градом. Кружилась голова. Я еще никогда не ощущал себя так хреново. Потом тоже, как у Сергея, картинки из прошлого в голове, быстро-быстро…
– Вынуждена тебя огорчить, Ким. В тебе столько накопилось «грязи», что «слить» ее за один сеанс не представляется возможным. Я бы вообще предложила походить к моему Мастеру, поскольку моих способностей на твое лечение может не хватить. Как и на твое, Андрей.
– Почему? – Ким напряженно ждет ответа.
– Ответь себе на этот вопрос сам. Ты медленно и верно убиваешь себя. Притом что ты по натуре неплохой человек, ты наносишь вред себе и окружающим, особенно близким людям. Что с тобой?
– Я… э… зависим… я принимаю наркотики, но я не думал, что это может быть связано…
– С чем? С твоей аурой? Энергетикой?
– Ну да.
– Тебе надо кое-что почитать: «Четыре соглашения» Дона Мигеля Руиса, любые книги Риклы, Кастанеды, Лууле Виилма… Кстати, не думай, что если для расширения сознания Карлос принимал мескалин, то это путь к постижению тайн и раскрытию сознания. В твоем случае это просто путь к смерти, скорой и весьма неприятной. Андрей, что ты видел?
– Мне тоже было плохо. Кажется, что пот пропитал всю мою одежду вплоть до верхней одежды. К тому же во мне нарастала странная вибрация, трясшая меня изнутри, зарождавшаяся чуть выше пупка и расползавшаяся по всему телу… жесткая, страшная, она заполняла меня до краев. В самом начале перед глазами появился круглый птичий глаз с красным ободком вокруг радужки, но черный в середине. Он так пристально наблюдал за мной… Неуютность и страх от этого видения до сих пор вселяют в меня ужас. Потом те же картинки прошлого, как запущенная на ускоренную перемотку кинолента…
– Хочешь спросить о чем-нибудь или понимаешь все сам?
– Лучше расскажи ты.
– Хорошо. У тебя тоже плохо со здоровьем, и сама я не справлюсь, как и с Кимом. Так что решай. Впрочем, ты говорил, будто не хочешь лечиться, боишься, что тогда будешь принимать наркотики и дальше. Это твой выбор. Мы можем потом поговорить наедине или оставить все как есть. Насчет глаза. Был кто-то сильный, возможно, маг, который проклял тебя, пожелал зла. Причины ищи сам. Ты раньше не занимался черной магией?
– Нет. Прабабка вроде что-то такое говорила, но я был маленький, когда она померла, ничего не запомнил.
– Прабабка… уже хорошо, есть от чего отталкиваться. Навредить она уже тебе не сможет, да и куда больше… Ох, Андрей, решай сам. С тобой все непросто. Вопросы еще есть? Тогда на сегодня все, господа, сеанс окончен. Жду вас в следующую среду в половине девятого.
Я устало закрыла за ними дверь, и хотя после сеанса тщательно помыла руки, попросив воду забрать с собой весь негатив, который могла подцепить, работая с пациентами, опять поплелась в ванную и долго смывала остатки усталости с лица и ладоней, со всего тела. Знаю, что сама выбрала этот путь – это была моя воля, свободная воля сознающего свой Путь человека. Заварив в чайнике зеленый чай, я стала вспоминать, с чего все началось два года назад.
К Петру, магистру космоэнергетики, меня привела Рита, с которой мы познакомились в издательстве. Незаметно сдружившись, стали общаться, и как-то, когда я в очередной раз стала жаловаться ей на то, что моя жизнь перестала меня устраивать, она предложила:
– Не хочешь сходить со мной на сеанс космоэнергетики?
– Что это?
– Наука, не имеющая ничего общего с биоэнергетикой и экстрасенсорикой. В отличие от магов, экстрасенсов, которые лечат либо своей энергией, либо «черными» методами, заговорами, прибегают к помощи потусторонних сил, космоэнергетика работает с космическими частотами, чистой энергией. Мастер или магистр в данном случае просто ключ, открывающий частоты и знающий, когда к какой частоте нужно прибегнуть для лечения. Сходи один раз, посмотри… не понравится – уйдешь.
– Я, конечно, во все это слабо верю, но почему бы и нет…
– О’кей.
Сидя в кресле перед Петром, я чувствовала себя неуверенно под его сканирующим взглядом. Опустив глаза вниз, он отрывисто спрашивал:
– Что с гинекологией? Там затемнение. Щитовидка?
– Там узел, доброкачественный. Делали пункцию, проверяли.
– С мужем как?
– Ммм… так… не очень…
– Раньше занималась? У тебя большой потенциал.
– Скорее баловалась, читала что-то. По молодости и черной магией увлекалась, но ничего особенного, далеко это не зашло.
– У тебя сильный энергетический упадок, аура затемнена. Много грязи. Ладно, встаем на сеанс.
Сначала я ничего не ощущала. Голову заполоняли всякие обыденные мелочи и проблемки. Я пыталась гнать их прочь, сосредоточиться на музыке, представляла себе поля, луга, горы, озера. Стало немного лучше, мысли отходили на второй план. Потом я почувствовала, что за моей спиной стоит кто-то, большая черная тень, и я точно знала, что это не Петр. Страх вползал в меня липкой лентой, змеился вверх по позвоночнику, касался меня холодными пальцами, зудел, заставляя поднывать низ живота. Так продолжалось целую вечность. Потом перед глазами появился свет и расцвел белоснежный лотос, прямо на вершине золотой сияющей пирамиды, под основанием которой сверкали и перекрещивались голубовато-желтые электрические разряды. Стало легко и спокойно. Когда сеанс закончился, Петр объяснил мне, что мрачная тень – это маг, учивший меня в юности черной магии. Он
