У нас есть мы

бродить под дождем. Хорошо, когда твоих слез не видно.

Листья облетают.

Осень. Всё умирает.

Зачем мне зонтик?

Нет-нет. Пусть так. Освежает.

Врача?

Это не простуда, ага, и не грипп… у меня, знаете ли, аппендицит мозга… воспаление мозжечка… (Пьет коньяк.)

Алло? Ты слушаешь?

Дорогая!.. Молчишь…

Я сомневаюсь в том, что ты есть. Иногда я думаю, что ты – моё отражение в зеркале. (Ставит перед глазами свою ладонь и вглядывается, словно это зеркало.)

Не делай мне больно, прошу тебя… Лезвия слов так больно ранят мое сердце… Я возвращаюсь в запредельное царство, где не действуют обыденные законы и представления о пространстве и времени – в Дат, в город мертвых.

Я здорова.

Нет-нет… не голодна…

Что ела? Не помню…

Неважно…

Ты помнишь, у Вознесенского есть такая вещь «О»? Про апельсиновый пол. Горящий пол из апельсинов и оранжевых свечей. Терпкий запах.

С-ума-с-шест-ви-е…

(Берет в руки свечу и долго вглядывается в нее. Капает горячий воск себе на руку. Потом вздыхает и ставит свечу на пол.)

Алло?! Ты здесь?

Зачем я тебе?

Я Снегурочка и скоро рас-таю…

Я не уверена, что моё тело создано из плоти и крови.

Обман.

Ви-ди-мость.

Стоит из него выйти, и оп-па – ты уже в космосе.

В мерцании светил.

Как ты думаешь: говорят, что все поэты и писатели ненормальные – это правда?

Маяковский, Есенин, Гоголь, Достоевский, Толстой… ага, и Гаршин.

Красный цветок.

Тсс!..

Я думаю, он не был сумасшедшим! ОН был гением!

Просто другие этого не видели.

Они же все слепы. У них бельма.

Хи-хи. Хи-хи-хи.

Цветы-убийцы. Люди тоже цветы-убийцы. Ага. Только они хорошо маскируются. Могли бы быть честнее…

Ага. Тебе там смешно? Скажи мне: я не в себе? Конечно. Я в тебе. Насовсем. Кружится голова. Я теряю ориентацию. В пространстве. Ориентацию пола и потолка. Ориентацию пола.

М-м-м… Я не люблю ни мужчин, ни женщин… Для меня надо придумать новую ориентацию – на тебя.

Как я сюда попала? Помогите мне выбраться с этой планеты. Ау-у-у! (Жалобно.) У меня есть семья, работа, друзья. Это все в прошлом. Я жила, как певчая птица.

Но тут пришла ты…

Мне нравятся красивые люди, легкие… С тобой тяжело, больно… Зачем ты пришла за мной? Му-у-у- чаешь…

Я хочу обратно – в неоновый свет рекламы. Туда, где счастливые семьи со счастливыми детьми, туда, где Прада, Дольче Габбана… Гла-мурр!

Ты перестроила каждый мой атом, заменила своим. Матрица.

Шелк оранжевых простынь… на постели мое тело, наши тела. Они гармоничны. Когда я тебя обнимаю, мне кажется, что по-другому просто не может быть. Ни единого зазора, трещинки…

Кто тебя подослал?

Я стала злая. Во мне больше нет милосердия, сострадания… со-чувствия. Я со-вокупность тебя.

Вышел месяц из тумана,
Вынул ножик из кармана:
Буду резать, буду бить —
Все равно тебе водить.

Ты водишь меня на поводке. Как собачку. Гав-гав. Служи! Служу… госпожа моя…

Тебе нравится то, что ты со мной делаешь. А я, я даже боюсь позвонить тебе и уже практически не жду твоего звонка.

Я послушная. Ты знаешь, чего мне это стоит? Ты думаешь, что для меня это только игра. Я так хорошо умею играть. Ты тоже любишь со мной играть. В куклы.

Я скрипка, не имеющая смычка. В одной руке дека, в другой – вырванные струны… Жалобно так… больно… Она больше не споет… она замолчала навеки… Снесите хлам на помойку…

Давайте поиграем в сказки? Давайте сочинять истории? Это так забавно. Люди – марионетки, ими так интересно бывает манипулировать… ну и что, что у них сердце? Девочка, дурочка – одни и те же слова для многих мелькающих в памяти лиц тех, кого ты люби-ла…ла-ла-ла… новая песенка… заезженная пластинка… боль в печени… цирроз печени и сердца от сладкого и острого… Спазм в горле… уходи… я не хочу, чтобы ты видела, как я собираю в ладонь свои слезы… я же упрямая… я буду молчать… это просто мне соринка попала в глаз… знаешь, я хлюпаю носом, потому что у меня аллергия… и стараюсь забыть, для скольких ты жонглировала словами, искала им на небе звезды, дарила кольца… целовала, изнемогая от желания… признавалась в любви… вокруг золотой сумасшедший листопад, горьковато-медовая осень с привкусом пожухлым, умирающим… отравленным смертью… Скажи, с нами будет как всег-да – да? Я с испугом жду ответного эха и умираю оттого, что всё равно хочу быть с тобой… Я же шла к тебе по другим планетам, знаешь? Я же переворачивала миры, разбирала их по камушку, разбрасывая паз-з-злы-злые, я же смогла, но тут смог – ла-ла-ла… в этом городе людей с пустыми глазами и стертыми лицами… найти тебя…

Как пусто кругом… это мертвый город… я опять пришла не туда? Здесь никого нет, только серые камни, хранящие эманации чьей-то энергетики: любви, боли, смерти… я впечатаюсь туда барельефом и застыну до нового возрождения… только ты меня больше не буди, ладно? Спа-а-ать… баю-бай, милая…

Сворачивается в клубок на полу, гладит себя по голове, потом засыпает. С телефоном в руке. На сцене появляется муж Аси. Он долго смотрит на свою жену, потом берет ее на руки и относит в постель, накрывает одеялом и целует в лоб, после чего отходит к окну. В это время звонит телефон. Включается автоответчик: «Здравствуйте! Вы позвонили Олегу и Асе. К сожалению, мы сейчас не можем ответить на ваш звонок. Оставьте, пожалуйста, сообщение после сигнала. Мы вам перезвоним. Спасибо». Раздается голос Яны, слыша который Олег напрягается, буквально вытягивается в струну.

* * *

Яна. Ась, возьми трубку! Эй, ты куда пропала? Я соску-у- чилась, малыш! Давай куда-нибудь, сходим, посидим? Слушай, я тут на один фильм хочу сходить. Пойдешь со мной? Короче, перезвони.

Акт 2

Тематическое кафе. Вечер. Вокруг несколько парочек: девушка с девушкой, парень с парнем… Ася сидит вдвоем с другом Андреем. У нее усталый, опустошенный вид. Руки дрожат. Она медленно обводит пальцем бокал с пивом по окружью, круг за кругом, снова и снова. Потом начинает крутить на пальце свое обручальное кольцо. Звучит фоном какая-то музыка, пока тихо, с появлением девушек она все громче, напористее, нахальнее, грубее.

* * *

Ася. В нее все влюбляются. Она давала читать мне письма, которые ей писали другие. Это, конечно, некрасиво, но я не могла отказаться. Она цинична невероятно, но даже когда тебе плохо так, что дальше просто некуда, ты будешь смеяться, а когда хорошо – захлебываться