Освещение резко изменилось с багрового на зеленовато-голубое, и облегчением показалась струя ледяного воздуха, которая, однако, опять принесла все усиливающийся запах тления. От страха и холода Речел начало трясти, и она сделала попытку приподняться, натягивая на себя одеяло.
Только теперь она увидела пять фигур странных существ, проступивших из мрака. Козлоногие, заросшие шерстью, рогатые чудовища – толи черти из преисподней, толи сатиры из греческих сказок сопровождали мертвеца приближавшегося к ней. Клочья истлевшей кожи обнажили местами череп, голые кости шевелились вместо пальцев рук, протягивавшихся к ней. Даже там где плоть еще сохранилась, она была покрыта отвратительным налетом тления. Труп внушил бы еще больший ужас, если бы не остатки вполне европейского костюма, в который он был одет и который закрывал большую часть разложившегося тела.
Мертвец приближался. От ужаса голос пропал, крик застрял в горле, и Речел попыталась с головой спрятаться под одеяло. Грубые руки сорвали с неё одеяло, схватили за плечи, за волосы и повернули лицом к мертвецу.
Живые, холодные глаза на кошмарном лице внимательно всматривались в неё. Наконец губы скривились в презрительной гримасе:
- Она! – Сердце, казалось, остановилось, и Речел поняла, что настоящий ужас еще впереди.
Теперь козлоногие не церемонились совсем. Девушку схватили за руки и за ноги и стремительно поволокли в разгоравшуюся багровым темноту. Только когда её поставили на ноги, она поняла, что приближается конец этого кошмара.
Высокий зал капища - почти круглой пещеры был освещен светом смоляных факелов и огромных жаровен. В центре возвышался грубый камень алтаря. Вдоль дальней стены на каменных скамьях сидели обнаженные мужские фигуры с головами сказочных чудовищ. Справа высился целый ряд бронзовых столбов к кольцам, которых за руки были прикованы тела полуобнаженных женщин. Лиц женщин Речел не разглядела потому, что на головы их были надеты мешки. Женщины время от времени подавали признаки жизни, но не издавали ни звука. Слева около жаровен толпились козлоногие. Было жарко, смрадно и страшно.
Речел надели на голову мешок и приковали к столбам. Неожиданно оказалось, что мешок не мешал видеть происходящее. А то что действие начинается она поняла потому, что как только ее козлоногие смешались с толпой, напротив, в центре сидящих поднялась фигура с головой птицы и слегка приподняв тяжелый посох, ударила им в пол.
Удар отозвался гулом колокольной меди. В ответ с сидений поднялись остальные. «Птица» опять ударил в гонг и указал посохом на человека с головой крокодила. Все сели. Лишь «Крокодил» остался стоять, сжимая в руке довольно большой черный жезл. Только когда жезл указал на одну из прикованных женщин, Речел поняла, на что он похож. В руке он держал стилизованную копию мужского детородного органа.
Козлоногие бросились к столбам. С женщины сорвали остатки одежды оставив только пресловутый мешок. Жертва пыталась сопротивляться, но на это, никто не обращал внимания. Её приковали к камню. Речел со своего места не могла видеть подробностей того, что происходило, но суть намеренно грубого соития была понятна, тем более, что в нем определенную роль играл все тот же жезл. Женщина извивалась от боли, но не кричала. Впрочем, она не кричала и тогда, когда «крокодил» сделал свое дело и сел на свое место. Козлоногие вцепились в нее, бросили на пол у жаровен и впечатали ей в плечо раскаленное тавро, наполнив зал запахом горелой плоти.
Уже неподвижное тело уволокли куда-то во мрак, и бронзовый гул известил, что посох опять определил участников обряда. Все повторилось не однократно и Речел, уже сломленная ужасом ждала своей очереди.
Наконец жезл быкоголового чудовища указал на нее. Руки козлоногих раскрыли бронзовые браслеты и вцепились в нее, чтобы тащить на алтарь. Голос вернулся, и Речел закричала. На мгновение ей показалось, что её крик остановил мучителей, но остановило их другое. Перед ними возник все тот же мертвец.
- Прочь от нее! Она моя. – Козлоногие сгинули во мрак, а сквозь тонкую ткань ночной сорочки Речел почувствовала ледяной холод его рук. Сознание уже туманилось, но в память врезались такие знакомые глаза и холод мертвых губ поцеловавших ее.
Очнулась она опять в своей постели. Луч солнца пробивался сквозь листья зелени увившей террасу. Вокруг царил мир и покой нарушаемый лишь щебетанием птиц. В доме было тихо. Тесс улетела в Афины встречать мать, а Лиз еще явно не проснулась.
Речел боялась опять заснуть, боялась повторения ночного кошмара, боялась комнаты, где ее настиг пережитый ужас. Девушка выскочила из постели и бросилась в будуар, как будто спасительная дверь в комнату и кресло могли огородить ее оттого, что ей случилось пережить этой ночью.
Немного успокоившись и убедившись, что кошмар растаял вместе с темнотой, она постаралась восстановить в памяти произошедшее. Все запомнилось так ярко, так живо, что казалось случившимся наяву. Тело, казалось, помнило грубые руки, но, ни синяков, ни царапин не было. И опять вспомнились глаза её ужасного спасителя. Только тогда мысль, которую она малодушно гнала от себя, переросла в уверенность.
- Рон?.. Рон!.. Но это же невозможно! - ей казалось, что она сходит с ума и понимала, что не сможет рассказать кому - либо о произошедшем.
На следующую ночь все повторилось. Речел старалась не спать, как можно дольше. Она зажгла весь свет в спальне. Включила радиолу. Пыталась читать, но все равно провалилась в сон. Проснулась она опять в уже знакомом подземелье от прикосновения грубых лап. Теперь ее стащили с кровать сразу, как только она открыла глаза. Все остальное повторилось почти как в прошлый раз. Только теперь женщинам позволили кричать от боли, а козлоногие стали рычать и выть, причиняя боль.
Она с ужасом ждала своей очереди и теперь уже с надеждой глазами искала своего вчерашнего спасителя. Очередь «Быка» приближалась и она почувствовала облегчение, когда в сумраке проявилась фигура покойника. И когда «Бык» поднялся со своего места, хватаясь за последнюю надежду, Речел крикнула.
- Рон, помоги!
Мертвец смерил ее внимательным взглядом и вышел к алтарю. Подняв перед собой руки, твердо сказал «звероголовым»:
- Моя! – Знакомый, ставший спокойным и уверенным голос, гулко раскатился под сводами пещеры.
«Козлоногие» уже освободили девушку от оков и она, не раздумывая, бросилась к нему.
Теперь она уже сама смотрела в его лицо и с удивлением видела, что лицо изменилось. Исчезли клочья кожи, свисавшие с черепа, а сам череп покрылся пергаментом, пусть тронутой тлением, но все же кожи. Костяшки пальцев уже были не такими ледяными, а главное она уже не сомневалась, что перед ней ее брошенный любовник и она сама, повинуясь не осознанному порыву, прильнула к холодному пергаменту этих губ.
Рон отстранился и с тихой благодарностью прошептал.
- Не я спасаю тебя. Это ты спасаешь нас.
Очнулась от сна Речел также как и прошлым утром. Опять пережитая угроза ужаснула, но и появилась слабая надежда на помощь давнего любовника.
Возвращение Тесс с матерью и детьми, казалось, прервало цепь кошмарных сновидений. Дик опять был рядом, был внимателен и ласков с возлюбленной, был нежно покорен в своих ожиданиях, но Речел уже ясно понимала, что, ни о каких любовных отношениях с лейтенантом не могло идти и речи. И все же она не могла забыть о той помощи, которую ей оказал этот молодой человек. Человек, который теперь был близок ей как никто другой. Человек, дружба с которым была ей дорога.
Беда была в том, что она понимала, что этой дружбе должен был прейти конец, как только она сообщит ему о разрыве любовных отношений. Дик такого разрыва не заслужил, а у нее не было другого выхода и она малодушно оттягивало, то, что и так становилась понятно юноше. Его возлюбленная неожиданно охладела к нему и не только близость, но даже попытку вполне невинного поцелуя решительно
