- Ну что же. Воля ваша. Подумайте. Окончательное решение всегда за вами. Если все же решите занять еще один коттедж, позвоните мне. Я пришлю солдат, чтобы помогли перенести багаж.
Считая, по-видимому, что миссия хозяев на этом исчерпана, Дуглас, щелкнув каблуками, поклонился и, подтолкнув замявшегося в нерешительности Ричи к выходу, исчез вместе с ним в вечерних сумерках.
Возня с размещением по комнатам заняла довольно много времени, и ужин в отличие от обычных дней прошел впопыхах. Только за полночь, когда все, наконец, устроились в своих комнатах, а Тесса улизнула к любовнику, к Лиз заглянула мать. Уютно угнездившаяся в постели и ожидавшая неторопливо раздевавшуюся девушку, полуголая Речел накинула пеньюар и безмолвно удалилась к себе. Поболтать, как обычно по вечерам с подругой не удалось, а остаться на всю ночь тем более.
Мать внимательным взглядом проводила девушку. Она не задала вопрос, повод для которого был очевиден. Заложившая слишком многое в характере сестер она не считала нужным выяснять такие мелочи, как отношения между дочерьми и их подругами. Ее интересовало другое. Лиз прекрасно понимала свою мать, но почему-то захотелось оправдать подругу.
- Речел мучат ночные кошмары. А со мной ей спокойней.
Попытке дочери оправдаться не придали значения, и сразу перешли к делу. Вопросы матери заставили вспомнить недавние события и задуматься надо всем, что произошло в эти дни, над тем, что было год назад. Но начала мать с очевидного:
- Где Тесс?
- Я думала, что для тебя это не секрет? Она уже неделю спит с Ричи.
- Этот мальчик-моряк так похож на пилота привезшего нас сюда, что я решила сначала, что он просто переоделся. Первый раз вижу близнецов более похожих, чем вы с Тесс. Странное совпадение.
- Есть разница и настолько большая, что спутать их не возможно. Дело не только в характере. Они так не любят друг друга, что Ричи разрисовал себя на всю жизнь, лишь бы их не путали. Впрочем, он моряк, а они любят татуировки.
- И все же странно. А ну да ладно. О близнецах потом. Что за человек этот Дуглас Макдедли? Что ты думаешь о происходящем? Вообще, что ты можешь сказать о месте, где мы оказались? - Хотя у матери был повод радоваться хорошему состоянию друга, она показалась Лиз встревоженной куда больше, чем когда самолет принес ее к умирающему Георгу.
- Ма! Что тебя тревожит? Все, что связано с островом может вызвать только чувство благодарности. Здесь куча самолетов, а в гавани военные корабли. Это какая-то секретная база и попали на нее мы только потому, что они спасли не только и не столько нас, сколько своих людей - Дуглас здесь, по-видимому, какая-то шишка. По крайней мере, главнее его мы пока здесь никого не видели.
Мать задумчиво слушала, стоя у двери на балкон, откуда, через открытый витраж террасы ветер принес запах начинавшегося дождя. Лиз видела ее сомнения и начала подробный рассказ о кошмаре той ночи. О внимательном участии и заботе островитян. О братьях-близнецах. Рассказ всколыхнул, казалось, спрятавшуюся куда-то тревогу о себе, о сестре, о подруге и очевидно совсем не успокоил мать.
- Георг тоже подчеркивает внимание врачей, но его беспокоит то, что он почти ничего не помнит с момента после нападения пиратов. У него уже был инфаркт, но тогда все было иначе. Он помнил почти все, а теперь память к нему вернулась только за сутки перед нашим прибытием из Афин. Все остальное, какой-то смутный бред, связанный с госпиталем.
- Мама, но он почти здоров! Георг же погибал на наших глазах, и эти медики сделали все, чтобы его спасти. Они уже во многом помогли и нам. Их психиатр возился с нами больше недели. Нас всех троих вылечили от гонореи. Но это не самое страшное. В Греции повальный сифилис. Они приняли меры и уверяют, что мы совершенно здоровы, но сами признают, что с абсолютной уверенностью это можно будет утверждать недели через три.
Врачи обещают вылечить, если опасения подтвердятся. Хуже другое, у Речел уже просрочены сроки, и я с Тесс со страхом жду наступления своих. Мы перед теми событиями приняли обычные в таких случаях меры, но что делать, если окажется, что мы беременны?
Чем больше рассказывала девушка о бедах, обрушившихся на них, тем большая тревога проступала на лице их матери. Хотя Лиз кольнуло не прикрытое пренебрежение матери к ее известию о возможном ребенке.
- Беременны? Что же еще? Делать аборт. Если бы не эта неприятная операция сестер и братьев у тебя было бы больше. Дело даже не в том, от кого ребенок. Дело в том, что его не должно быть вообще, пока у вас не появятся фамилии мужей. Да и тогда, ни черным ни желтым ребенок быть не может. Вы можете всерьез делать свое дело только при безупречной репутации там в Англии. Это пошло и противно, но больше людей в свете станут нашими помощниками, если выполнение этой аксиомы будет безупречным, - и, отметая страхи Лиз, больше внимания уделила другому. - Ты сказала, что Речел мучили кошмары? Можно подробнее?
- Больше недели назад... Собственно за пару ночей до дня вашего приезда и позднее ее несколько ночей подряд мучил один и тот же сон.
Ей снилось, что она просыпается в своей постели в каком-то подземелье, освещенном светом факелов, где видела полуразложившийся труп. Труп под ее взглядом оживал, и в окружении козлоногих чудовищ шел к ее постели. Речел теряла сознание от ужаса, а когда приходила в себя, то оказывалась прикованной к столбу посреди невероятных размеров пещеры или древнего храма. Рядом на грубом каменном алтаре обнаженные женщины сходились со странными созданиями – у мужчин были звериные головы. Из них больше всего запомнился один, с головой быка, он выбирал ее для обряда. Тогда к ней подходил тот же мертвец, который начинал ее защищать от других. И уже, когда сознание от смрада разложившейся плоти и ужаса ее почти оставляло, лицо мертвеца превращалось в лицо живого Рона. Утром, совершенно измученная, она просыпалась в своей комнате.
Сон повторялся несколько дней подряд, независимо от того, когда она ложилась и что делала перед сном. Она пыталась напиться. Пыталась ложиться раньше или позднее. Включала свет и пыталась не спать, но в результате все повторялось каждый раз.
- Сколько, ты сказала, это продолжалось?
- Около недели, до и после вашего приезда.
- Бедная девочка. Да, слава богу, что такое не со мной..! - мать на мгновение задумалась. – Впрочем, все это слишком похоже на наши «композиции». Надо рассказать Георгу. Спокойной ночи.
Дверь за ней захлопнулась, а на Лиз нахлынули воспоминания. Вспомнила Рона и ту роковую ночь на яхте. Вероломство Инго и наполненные слезами глаза Дика. Настроение было испорчено окончательно.
После обеда ей напомнили еще об одной жертве их забав. Не чистая совесть, возможная беременность и страх перед ужасной болезнью настроение не исправляли, и на прогулку по парку Лиз не пошла, а задумавшись, дожидалась гулявших в полумраке гостиной. Яркий свет раздражал, и она ограничилась отсветами шкалы радиолы и прихотливой игрой бликов подсветки, в содержимом бутылок и изысканном хрустале открытого бара. От нечего делать рука бесцельно крутила настройку мощного приемника в поисках модных мелодий. Очередной негритянский ритм неожиданно оборвался и истеричный голос диктора родосской радиостанции нарушил ее хрупкий покой. Пошлое подражание манере американских радиокомментаторов злило и не вязалось с музыкой греческого языка. Но рука,
