быть, я выгляжу идиотом, но я не покрываю беженцев.
— Вы меня не поняли, — мягко проговорил Пантор. — Я не обвиняю вас…
— Еще бы ты меня обвинял, — фыркнуло кресло.
— Я просто ищу человека, и мне советовали обратиться к вам, так как вы знаете…
— Ага, — снова перебил губернатор. — Я знаю. Я справочное бюро. Ко мне все только и ходят с вопросами. А я отвечаю. А в промежутках бегаю к той девочке, что в секретарской, завариваю ей травяной отвар, если попросит. Я же здесь на побегушках.
Пантор окончательно замялся. Внутри боролись растерянность и злость. Шарахнуть бы этим старым говорящим стулом о стену.
— Простите, — пробормотал молодой маг. — Я, должно быть, не вовремя.
— А вы бываете вовремя? Попрошайки вроде тебя всегда не ко времени.
Кровь прилила к голове, в глазах потемнело. Оскорбление было совершенно незаслуженным. Пантор напрягся, лицо его окаменело.
— Извините, — холодно проговорил он. — Меня предупреждали, что у вас часто бывает дурное настроение, но это не повод грубить незнакомому человеку, обратившемуся к вам за помощью.
— Ох, ты ж посмотри на него, — заскрипел старческий голос. — Предупреждали его! Это сиденье у меня мягкое, а характер скверный. Понятно?
— Понятно, — сухо ответил Пантор и направился к двери.
— А ну стоять! — взвизгнул сзади голос.
Молодой маг остановился, обернулся.
— Вернись, — потребовал губернатор. — Я с тобой еще не закончил. Что за наглая молодежь пошла? Доживешь до моего возраста, еще поглядим, какой у тебя характер станет. Как там твоего человека из ОТК зовут?
— Винсент, — сквозь зубы процедил Пантор. — А вам зачем?
— Ты еще и не соображаешь? А как я тебе его искать стану, если толком ничего о нем не знаю? Зачем он вообще тебе понадобился?
Старческий голос тараторил настолько трескуче, требовательно и напористо, что Пантор снова растерялся.
— Он мой друг…
— Брось, я не верю в бескорыстные походы на край света, — проскрипел старик. — Говори зачем.
— Он мой друг, — упрямо повторил Пантор. — И у него одна моя вещь… вернее, не моя, но…
— Вещь? — переспросил губернатор.
— Книга.
Молодой маг замолчал. Старик тоже затих. И тишина казалась невыносимой. О чем он думает? Пантор с теплым чувством вспомнил Мессера. Скелет тоже не имел ни глаз, ни мимики, но он хотя бы был живым. Шевелился. И по жестам, по тому, как он двигался, можно было что-то понять. Кресло не двигалось, не дышало, не имело ничего, что могло бы выразить эмоцию. О нем можно было судить только по меняющемуся тембру голоса, интонациям. Но в скрипучем голосе старика различались лишь оттенки брюзгливого недовольства.
— Книга, — проворчал он наконец. — Тебя кто ко мне прислал?
— Кшишта.
— Кшишта, — эхом повторил скрипучий голос. — Выйди вон. Увидишь там за дверью девочку. Скажешь ей, пусть найдет для тебя Здойля.
— А он кто? — осторожно полюбопытствовал Пантор.
— Здойль? Он по части магии.
— И зачем он мне?
— За шкафом, — снова разозлился губернатор. — Он маг. А в помощниках у него другой маг. Здойль его полгода назад с юга притащил. Во всяком случае, других пришлых, которые бы тебе подошли, у нас давно не появлялось.
— Спасибо, — поблагодарил Пантор.
— Иди куда подальше, — буркнуло кресло. — И еще. Там за дверью один хам вроде тебя, только в шляпе. Скажи ему, пусть зайдет. И дождись его. Он тебя проводит. У нас здесь небезопасно по улицам ходить. Особенно для чужаков и молодых девчонок.
Пантор изобразил вялый поклон и вышел.
14
— Ты знаешь, кого привел?
Голос губернатора звучал ровно, спокойно. От скрипучего старческого брюзжания не осталось и следа. Шериф кивнул и поправил шляпу. Головной убор он при входе не снимал. Знал, что губернатора злит эта привычка, потому и бил по больному месту. Старик хитер и расчетлив. Всегда ведет собственную игру, даже со своими. Потому важно было с порога выбить его из колеи. Растрясти, вывести из равновесия. На эмоциях губернатор не так внимательно следит за словами и может сболтнуть немного больше. Главное — не перебарщивать, тонко чувствовать грань, за которой вместо неосторожно вылетевшего слова старик попросту укажет на дверь. Шериф грань чувствовал и, как подогревать и снижать градус раздражения старого одушевленного стула, знал. Но сегодня это не сработало. На шляпу старик не среагировал.
Губернатор ждал ответа.
— У меня есть по этому поводу кое-какие мысли, — уклончиво отозвался шериф.
— Правильные мысли, раз ты все же довел его до меня, — заметил старик. — Он пришел за Книгой. И что с ним делать дальше, я так понимаю, ты не знаешь.
— Я привел его к вам, господин губернатор, что еще я могу с ним сделать. На все ваша воля.
Шериф вежливо поклонился, пряча ухмылку. Ответственность переложил, дальше пусть решает старик.
— Думаешь, отвертелся? — фыркнуло со стороны кресла. — Он ждет тебя за дверью. Отведешь его к Здойлю. Пусть поговорят. Дальше будешь делать то, что скажет Здойль.
Хитро. А старик-то, выходит, тоже перестраховывается и перекладывает ответственность.
— Вы доверяете Здойлю?
— Я не доверяю никому, кроме своей охраны, — ответил губернатор. — И охране я тоже не очень доверяю. Если то, о чем болтают маги, правда, то отдавать ему Книгу опасно.
— Отдавать Книгу Здойлю не менее опасно. Кто знает, что на уме у этого старого хмыря.
— Ты прав, — согласился старик. — Есть только одно место, где Книга будет в относительной безопасности. В моей библиотеке.
Вот оно как! Шериф криво ухмыльнулся, мотнул головой. Поймал себя на красноречивом жесте, тут же пожалел, но было поздно.
— Не доверяешь мне, шляпа, — ядовито протянул он.
— Не вам, — покачал головой шериф, стараясь изобразить искренность. — Но в вашем кабинете небезопасно даже вам. При всем уважении, господин губернатор, вы не способны защитить хотя бы себя.
— Льстивый негодяй, — в голосе губернатора снова послышалась улыбка. — Попади Книга ко мне, я сумею ее защитить, уж поверь. Знаю, ты считаешь, что старая табуретка выжила из ума и несет всякий вздор. Но если Книга будет у меня, я найду способ вернуть себе живое тело. А уж с ним я никому своего не отдам.
— Хороший план.
Шериф усмехнулся. А старик-то, выходит, заботится не о судьбах мира и даже не о рычагах влияния на этот мир. Все банальнее. Шкурные интересы. Хотя это на словах, на деле может быть иначе. И даже если слово и дело у старого губернатора сейчас не расходятся, еще неизвестно, что случится потом, когда
