берега, на якорной глубине. Остановиться и перенаправить силу. Пантор не обращал теперь внимания на то, что происходит вокруг. Краем глаза заметил, как Винсент бросил на землю фонарь, кинулся в накатывающую волну, закричал, замахал руками. Пантор слушал себя, чувствовал покалывание во всем теле, что накатывало волнами, словно море, и пытался управлять этими волнами.
Где-то совсем рядом, но очень далеко кричал Винсент.
Где-то чуть дальше, но уже близко бежали люди. Пантор видел уже не просто огни, сейчас из темноты в пятнах света высвечивались фигуры. Знакомых было две. Одна в шляпе. Другая невероятно толстая, громоздкая, в дорожном плаще. Эта вторая бурлила изнутри такими же волнами, какие ощущал сейчас Пантор. Он не видел этого, но знал. Почувствовал, как собака невероятным образом на расстоянии чувствует идущего домой хозяина. Не видит, не слышит звука шагов или запаха — чувствует. По телу прокатилась новая волна. Два мира слились в один. Пантор ощутил и себя и мир по-другому, иначе. Это оказалось невероятно легко. Он просто понял, что был силой всегда. Только между ним и этой силой, составляющей его суть, выстраивалась с первых дней жизни система замков и ключей. Запретов и паролей. Он всегда шел к силе сложными обходными путями, не понимая, что он сам и есть эта сила. И чтобы пользоваться ею, не нужны заклинания или ритуальные предметы. Все это нужно, чтобы обратиться к чужой силе. Для того чтобы управлять собственной, нужна только воля. И осознание своей сути. Осознание пришло. Пантор рассмеялся свободно и счастливо. Эйфория прошлой ночи казалась пустяком рядом с тем чувством, какое он испытал сейчас.
Где-то возле корабля что-то громко шлепнулось в воду, всхлипнули весла.
— Пантор! — заорал рыжий.
— Эй, вы, двое! — гаркнул с другой стороны знакомый голос. — Лучше сдавайтесь по-хорошему!
Мелькнуло что-то невидимое, но ощущаемое. Пистоль, измененный с помощью магии. Замельтешило нечто более серьезное с другой стороны — Здойль собирался с силами.
«А ведь он слаб», — метнулось в голове.
Нет, Здойль силен для Дикого Севера и очень силен для ОТК, но он слаб. И Кшишта, сказавшая, что она такая же, как он, на две головы его сильнее. И Пантор сильнее. Люди подступили ближе, света стало нестерпимо много. Больше, чем требовалось для личного пространства во тьме, к которой Пантор уже привык. Сзади подошел Винсент. Неслышно. Или слух давал сбои.
— Там лодка, — гаркнул в самое ухо.
Пантор дернулся в сторону. Слух однозначно сбоил. Еще не приспособился к новому мировосприятию.
— Пантей, там лодка! — прокричал рыжий отчаянно.
Люди шерифа подступали уже совсем близко. Толстый маг разминал пальцы, выкручивая и выламывая. Фигура в шляпе вскинула руку, останавливая надвигающуюся толпу. В руке шериф держал магически модифицированный пистоль. Дуло смотрело на Пантора.
— Хана нам, Пантей, — чуть слышно сказал сзади Винсент.
— Даржись у меня за спиной, — тихо ответил молодой маг. — Только рядом.
Шериф качнул пистолем.
— Без фокусов.
— Что вам нужно, шериф? Вы отказались с нами пообедать, время ужина уже прошло, время завтрака еще не настало.
Пантор чувствовал, как волны покалываний прокатываются от копчика до загривка. Словно женские коготки. Тут же, будто что-то почувствовав, забеспокоился Здойль.
— Шутник, — фыркнуло из-под шляпы. — Хорошо, я тоже попробую пошутить. Отдай Книгу сам, и я сниму с тебя обвинения в покушении на убийство и ограблении. — Шериф хохотнул и добавил: — И повешу их на твоего рыжего приятеля. Смешно?
— Обхохочешься, — буркнул за спиной Винсент.
— Смешно, — кивнул Пантор.
Ему в самом деле было весело, сила остановила бег, сконцентрировалась и готова была стартовать в другую сторону.
— У меня встречное предложение. Хотите жить? Бегите и скажи своему любителю дешевых фокусов с мухами, чтоб перестал мудрить.
— Ты!.. — взвизгнул Здойль.
Шериф вскинул руку, заставляя толстого мага заткнуться. Пистолет смотрел в грудь Пантора.
— Пантей, у него… — начал Винсент.
— Он… — подал голос Здойль.
Всплеснула вода под веслами…
Напрягся палец шерифа на спусковой скобе…
Испуганно отпрянул один из людей шерифа, видимо единственный сообразивший, что происходит что-то не то…
Пантор развел в стороны руки, открывая ладони и выпуская силу наружу. Гаркнул слово из незнакомого языка, умершего задолго до его рождения, но отчего-то понятного. Время застыло… А потом взорвалось яркой вспышкой белого, как молния, света. Свет ударил в небо. Свет упал куполом, застыл над ним и Винсом. Свет всесметающей волной покатился в стороны. Заорал вспыхнувший как факел шериф. В сторону отлетела полыхающая шляпа. Представитель власти сделал несколько бешеных скачков и рухнул набок. Закричали, загорелись люди шерифа. Вспыхнул, как тряпичная кукла, толстый маг, пытаясь сложить пальцы в какую-то фигуру, помогающую защититься. Волна белого света схлынула, оставив выгоревшее пятно и корчащихся, умирающих людей. Пантор устало опустил руки. Сквозь предсмертные хрипы донесся всплеск воды под веслом.
— П-пантей, — пробормотал сзади рыжий. — Ты где такому выучился? Я тоже так хочу.
Пантор хотел сказать, что этому нельзя научится, оно либо есть, либо нет, но язык не послушался. Он без сил опустился на песок. Тьма расходилась. Небо очистилось. Горизонт светлел. Мрак уступал место сумеркам. Предсказание сбылось. Они дошли до какого-то итога. Вот только мертвые не пришли за живыми.
Выругался Винсент.
Пантор повернулся на голос. К берегу причаливала лодка. В ней сидели двое, один из которых определенно не мог быть жив.
— Пантей, — подскочил рыжий. — Ты чего расселся? Долбани еще раз, а то…
Что будет в противном случае, он так и не узнал. Голос рыжего слился в невнятный гул. В голове загудело, перед глазами поплыло, и молодой маг без сознания шлепнулся на песок.
23
Сноходец явился под утро. Ионее снился ее кабинет, снился ящик с экраном, стоящий на столе, и статуэтка, которая на самом деле сейчас была в спальне возле кровати. Ионея сидела за столом и смотрела на идола, которого здесь не могло быть. Сон. Она обернулась к окнам, ожидая увидеть там первомага, но возле окна никого не было. Тогда правительница снова повернулась к столу и дернулась от неожиданности. Перед ней, как накануне вечером журналист, стоял, уперев кулаки в столешницу, человек в зеленом балахоне. Реальность вокруг задрожала, затуманилась.
— Спать, — требовательно произнес сноходец.
— Что?
— Не вздумайте просыпаться, — сердито пояснил он и отступил на шаг.
Туманная дымка рассеялась. Очертания кабинета, предметов интерьера снова приобрели четкость и материальность. Дыхание выровнялось, сердце больше не стучало. Только теперь Ионея сообразила, насколько напугал ее первомаг.
— Впечатлительная какая, — недовольно фыркнул сноходец.
— Не надо было выпрыгивать, как страшилка из коробочки.
