Вскрытие покажет

Я вернулась в медсанчасть и, как просил Губанов, занялась рукой Руденчика. Капитан, как обычно, предпочитал не смотреть на меня. Его взгляд блуждал по помещению, а губы были плотно сжаты – и с чего это Людмиле пришло в голову, что он неровно ко мне дышит?

– Постарайтесь держать руку в покое хотя бы дней пять, – сказала я, закончив перевязку. – К счастью, кость не задета, но вот вам обезболивающее – на всякий случай.

– Спасибо, – буркнул Руденчик, но в голосе его особой благодарности не слышалось. А не зря его, видимо, жена бросила! С другой стороны, честно признаюсь, на заставе маловато по-настоящему приятных людей – разве что Людмила и медсестрички. Жду не дождусь, когда смогу отсюда уехать!

* * *

Участвовавшим в захвате нарушителей дали сутки на то, чтобы прийти в себя. Все это время Денис провалялся в койке, просыпаясь лишь время от времени, чтобы съесть принесенную Синицей еду. Он не разговаривал с тетей Агнией, боясь, что сболтнет лишнего о том, что произошло во время стычки с китайцами. Там не все прошло гладко. Вернее, вовсе не гладко, если быть точным: Дениса едва не подстрелили, и тете Агнии не следовало об этом знать. Если бы не Строев, вовремя оттолкнувший его с линии огня, то на волокуше привезли бы именно Дениса, причем ногами вперед и прикрытого ветошью, как двух китайцев-нарушителей! Меньшее, что Денис мог сделать для сержанта, так это перетянуть ему бедренную артерию, чтобы тот не потерял фатальное количество крови. Заниматься этим под огнем противника оказалось не так уж и просто, но он, слава богу, справился, и теперь, по словам Синицы, Строев находится в удовлетворительном состоянии.

– Зато поваляется теперь! – с завистью бормотал паренек, передавая приятелю тарелку с пюре. Они, в нарушение всех казарменных правил, сидели на койке Дениса и поглощали обед. А что – Строев, как бы это сказать, вышел из строя, Руденчик тоже не в форме, поэтому прищучить их некому!

Кстати, капитану тоже надо сказать спасибо: вовремя появился с ребятами, а не то крышка бы им, всем троим! У китайцев оказалось на удивление много патронов, и вырваться из-под огня с раненым Строевым они ни за что не сумели бы без посторонней помощи. Зато, как только капитан подоспел, Денис, освобожденный от заботы о сержанте, смог захватить одного из нарушителей. Он едва не убил мужика, такую злость испытывал в тот момент – к счастью, Синица оказался рядом и не позволил приятелю размозжить китайцу голову прикладом. Денис пребывал в таком возбуждении, что не обратил внимания на слова Синицы о том, что до их появления на островке китайцы, кажется, сбросили в воду что-то тяжелое. Зато теперь это всплыло у него в памяти, и он спросил:

– Слушай, а что ты там, на острове, бормотал про какой-то груз?

– Да я, понимаешь, вспомнил, как Руденчик со Строевым следы читали, – пожал плечами Синица. – Они тогда решили, что двое из бандитов несли что-то тяжелое.

– Ну да, – кивнул Денис, припоминая. – Следы те были глубже других.

– Вот именно. А когда они поняли, что дело швах, скинули это в воду.

– И что это, по-твоему, было? – поинтересовался Денис.

– Так я же не видел! – развел руками Синица. – Туман… Но слух у меня, как у собаки, можешь не сомневаться: они точно что-то в воду сбросили!

– Тогда надо рассказать Изюбрю.

– Вот уж нет! – замахал руками на него Синица, вытаращив от ужаса глаза. – Чем реже я его вижу, тем легче мне дышится!

Денис задумался. Синице частенько что-то мерещится, и нельзя слепо доверять всем его фантазиям, и все же… Китайцы ехали на машине, и только потом, когда не смогли двигаться по дороге, рванули прямиком через лес, преследуемые отрядом пограничников. То, что везли, не бросили – иначе отряд обнаружил бы это на месте, где они оставили машину. И куда это делось потом, когда их взяли? Надо будет поразмыслить на досуге, но сегодня голова у Дениса не варила.

– Снова спать будешь? – с тоской в глазах спросил Синица. Он-то уж точно не собирался на боковую: в отсутствие капитана и сержанта настроение у него резко улучшилось, и парень предвкушал глоток свободы перед тем, как Изюбрь со Строевым с новыми силами за них возьмутся.

– Ага, – кивнул Денис. – Разбудишь, если что?

– Надеюсь, ничего… – пробормотал Синица, вставая с койки. – Пойду отолью.

Но Денису не удалось снова уснуть. Едва он прикрыл глаза, как Синица снова ворвался в казарму с криком:

– Скорей! Леха Брагин!!

Вскочив, Денис вытаращил глаза:

– Че ты орешь как резаный?!

– Так там Леха… в туалете…

– А ты думал, он туда никогда не ходит?

– Так он… это… помер, кажись!

– Помер?!

Оба кинулись в туалет. Прислонившись виском к краю одной из выстроившихся в ряд раковин, сидел Алексей Брагин, парень из Москвы, с которым Синица и Денис предпочитали не иметь никаких дел. Денис, как и все в кинологическом подразделении, знал, что Леха – не какой-нибудь «скобарь» с окраины столицы, а сынок состоятельных родителей – как он загремел в армию, оставалось загадкой! Обычно такие не служат, потому что папа с мамой знают все входы и выходы в военкомате и, используя либо деньги, либо связи, отмазывают детишек от призыва. Тем не менее Брагин попал в армию, причем не в ближний от Москвы край. И вот теперь его бледный вид говорил Денису, что Синица, скорее всего, прав. Присев, он хотел пощупать пульс на шее, и только теперь заметил перетянутый резиновым жгутом хилый бицепс солдата. Присвистнув, он пошарил рукой за спиной Брагина и выудил закатившийся под раковину тонкий шприц.

– Ну, я же знал! – хлопнул себя по бокам Синица при виде неопровержимой улики.

– Он жив еще, – сказал Денис, приподнимая веко солдата. Зрачок был сужен до размеров кошачьего. – Живо в медсанчасть – скажи Агнии Кирилловне, что у нас передоз!

Синицу как ветром сдуло. Денис же сунул шприц в карман и, поднапрягшись, приподнял Брагина. Тот издал какой-то звук, выпустив из правого уголка рта тонкую струйку слюны. Брезгливо поморщившись, Денис взвалил парня на спину и толкнул дверь в коридор.

* * *

– Как вы такое допустили?! – брызгал слюной Акиньшин. – На моей заставе?!

Я украдкой поймала скучающий взгляд Изюбря, который вместе со мной и Губановым был вызван на ковер пред ясные очи начальника заставы. Полное лицо Акиньшина к этому моменту приобрело бордовый цвет, и я опасалась, как бы его не хватил удар: возраст и гипертония могут взять свое! Мне стало очевидно, что для Руденчика услышанное не представляло никакой тайны.

– В вашем, между прочим, подразделении, капитан! – продолжал верещать полковник. – Безобидные ребята, любители собачек, м…ть твою, ничего не скажешь!

– Так точно, товарищ полковник, – спокойно подтвердил Изюбрь.

– Так точно ему! – передразнил тот. – У нас проверка грядет, шерстить будут всех и вся, а вы… Пораспустились, понимаешь!

Губанов выглядел напряженным, но пока не проронил ни слова. Однако Акиньшин только разминался.

– А вы, Игорь Сергеевич, чего помалкиваете?! – накинулся он на начальника медсанчасти. – Ни за что не поверю, что этот… Брагов…

– Брагин, – пискнула я.

– Неважно! – рявкнул полковник. – Не верю я, что никаких сигналов раньше не поступало: он, что, единственный? И, конечно же, это его первая доза! Агния Кирилловна?

– Н-не думаю, Илья Зосимович, – ответила я, избегая смотреть в налитые кровью глаза полковника. – Осмотр показал, что Брагин – заядлый наркоман.

– И как, интересно, он попал в армию? – уперев руки в бока, поинтересовался полковник. – Куда смотрел военкомат?!

Его тяжелый взгляд остановился на Руденчике.

– Не могу знать, товарищ полковник! – скучным голосом ответил Изюбрь. – Не я Брагина служить