Женщина фюрера, или Как Ева Браун погубила Третий рейх

— Наконец-то появилась Итальянская империя. Это фашистская империя, так как она отмечена знаком воли и могущества Рима.

Королю Италии Виктору Эммануилу был присвоен титул императора Эфиопии.

Вот с этими людьми и их окружением и встречался фюрер Германии во время официального визита на «сапожок» Средиземноморья. Придворный этикет и сами представители Савойской династии, номинально правившие страной, вызывали у фюрера лишь скуку и раздражение. Еще он очень забавно выразился об итальянских женщинах, вернее, о представительницах знати.

«Во время парада в Риме, —

вспоминал Гитлер, —

передний ряд был занят старыми козами, высохшими и покрытыми глазурью, в платьях с возмутительно низким вырезом, да еще к тому же с распятиями, висящими между их увядшими грудями. Генералы находились во втором ряду. Для чего надо было демонстрировать эту деградацию человеческой расы? С другой стороны, во дворце в Венеции все кишело красивыми девушками… Трудность дуче в том, что он сделал себя неким пленником этого общества и потому до некоторой степени предал своих людей. На его месте я бы приглашал некоторых симпатичных девушек из Кампаньи на свои приемы — там все буквально кишит ими. Мне не пришлось бы соревноваться с королем на его собственной площадке, я бы был побежден заранее».

Риторический вопрос: разве может говорить подобное женоненавистник?! Так что не зря Ева всегда держалась на высоте: ежедневно встречалась с парикмахером и по несколько раз на день меняла эффектные наряды.

О, она счастлива была видеть триумф своего фюрера!

(«мой фюрер»,

— почтительно-ласково обращалась Ева к избраннику). И он сам разделял ее восторг от пребывания в

Италии.

«Когда я был вместе с Муссолини, толпа кричала: «Дуче! Дуче!», когда я был с королем, она кричала: «Фюрер! Фюрер!» Во Флоренции со мной был только дуче, и я читал в глазах населения уважение и жгучую любовь, которую они отдают ему».

Возможно, — рассуждал Гитлер, — Муссолини следовало бы еще с год повременить со своей революцией, чтобы полностью смогли проявить чудовищный норов

красные,

первым делом бы истребившие аристократию; и вот тогда дуче стал бы главой республики, несомненным авторитетом, и «абсцесс был бы удален».

Привязанность к коллеге можно проследить даже по такой значимой малости: 7 августа 1943 года за подписью фельдмаршала Кессельринга и по велению фюрера итальянский дуче получил очередной подарок ко дню рождения, о чем и записал в своих мемуарах: «Единственной приятной неожиданностью был подарок от фюрера — прекрасное полное собрание сочинений Ницше в двадцати четырех томах с дарственной надписью. Настоящее чудо немецкого книгопечатания». А ведь в то время, — следует напомнить, — Бе-нито Муссолини был пленником острова Ла-Маддалена, и находился почти в полной изоляции.

По возвращении из Италии, где Адольфа Гитлера восхитил кабинет Муссолини в гигантском зале Маррамондо в Венецианском дворце, фюрер тотчас приказал, чтоб в строящемся здании новой рейхсканцелярии его кабинет имел такие же размеры.

Утверждают, что за время памятного визита 1938 г. Ева практически не общалась с Адольфом, но вместе с небольшой группой из фрау Дрезен, ее сына Фрица, доктора Мо-релла и личного врача фюрера Брандта неотступно следовала за сопровождающими фюрера официальными лицами. Свои искренние, восторженные отзывы о поездке Ева включала в письма родителям; в одном из посланий можно было прочесть: «Итальянцы от нас без ума, они непрерывно ухаживали за мной и называли только «очаровательной блондинкой»».

Существует версия, согласно которой Еву Браун, находившуюся в номере римского отеля «Экзельсиор», неожиданно посетил высокопоставленный сотрудник итальянской службы безопасности. Вскоре должна была состояться поездка в Неаполь, чтобы присутствовать на грандиозном параде итальянского флота в Неаполитанском заливе. Посетитель предупредил, что у тайной полиции имеются сведения о покушении на кого-либо из лиц, сопровождающих тщательно охраняемого немецкого политика, якобы это в планах неких антиправительственных сил или просто террористов, выступающих против налаживания германо-итальянских отношений. Об этом факте впоследствии упоминал участник поездки Фриц Дрезен, — сын владелицы «Рейнского отеля» в Годесберге, одной из матрон, оказывавшей на заре становления фюрера неоценимую помощь и поддержку.

В ответ на призывы сотрудника службы безопасности не покидать Рим, Ева пожала плечами и твердо заявила, что не намерена отказываться от поездки в Неаполь, даже если и в самом деле является объектом возможного покушения. Она — безрассудная? — нет, любящая и преданная, желающая всегда быть рядом.

И когда во время флотского праздника действительно произошел небольшой (случайный?) инцидент, — тогда напирающей толпой прижало к ограждению фрау Брандт, — Гитлер, узнав о происшествии, немедленно послал к возлюбленной личного врача. И только лишь узнав, что с его Евой ничего не случилось, он успокоился.

Глава 29 ЕВРОПУ ЖДЕТ «НОВЫЙ ПОРЯДОК»

Серьезным разочарованием от поездки в Италию для Гитлера стало то, что Бенито Муссолини не поддержал его стремления «разобраться» с Чехословакией, которая начала спешными темпами вооружаться. На съезде нацистской партии в Нюрнберге 12 сентября 1938-го Гитлер выступил с речью, сделав оскорбительные выпады в сторону Чехословакии и ее президента Эдуарда Бенеша.

— Я — национал-социалист и, являясь таковым, имею привычку давать отпор, как только чувствую себя объектом нападения!

И эти слова могут стать ключом к пониманию: почему в 1941 году войска Третьего рейха перешли границу давнего союзника — СССР. Горячечность сгубила Адольфа Гитлера и его «тысячелетний рейх».

К зиме 1938 г. он был уже в Праге. Расчленив страну и захватив Судетскую область, фюрер в который уж раз воочию видел, что встречаем ликующим населением как освободитель! Триумфатором первого нациста Европы сделали Франция и Великобритания, в буквальном смысле предавшие интересы чехов. Судьба страны решилась на Мюнхенской встрече ведущих политиков, на которой присутствовал Невил Чемберлен и другие.

Рождество 1938 года Адольф проводит со своими боевыми товарищами и верными партийцами в мюнхенской пивной

Lowenbraukeller.

Ева празднует в кругу родственников в своем доме на Вассербургерштрассе. Они не вместе, но — рядом, всегда в сердце друг друга; Ева хорошо знает:

тот, кого она зовет «мой фюрер», не так давно впервые составил завещание, где ее имя стоит первым среди всех других, и где среди женщин названы лишь сестры!

Он всегда будет с ней предупредителен, стараясь оградить от того, что может излишне волновать ее. Например, зная, как она ревнива, Гитлер во время строительства новой