Тайм хмыкнул, достал из кармана пачку сигарет и непринужденно закурил. А я удивился, насколько за прошедшие годы с последней встречи он изменился, и если раньше его легко было принять за ровесника, то сейчас разница в возрасте стала сильно видна.
Я понизил голос:
— Поможешь отсюда выбраться?
— Зачем? Тебя и так скоро отпустят. Здоров, вменяем — пора домой.
— Не очень многообещающе звучит, — заметил с сомнением, но Тайм никак не прокомментировал.
Помолчали. Я вздохнул и спросил:
— Что это за место?
— Хочешь поиграть в вопрос-ответ?
— Нет. Мне нужны только ответы.
Тайм посмотрел на меня, придав лицу строгое выражение несговорчивого и нелюдимого преподавателя, выносящего приговор на очередную пересдачу самого важного в жизни молодого студента предмета. А глаза смеются... вот паршивец!
— Клиника Вейры.
— Психиатрическая? — осторожно уточнил.
Тайм рассмеялся:
— Ты себя заочно уже в психи успел записать? Нет, обычная реабилитационная клиника. Для своих, как нетрудно догадаться.
— А кто эти 'свои'?
Тайм задумчиво пожевал сигарету и заговорил:
— Мог бы и сам давно понять... Вейра — служба безопасности. Не маленькая конторка, а огромная организация. Стоящая на страже. Всего.
— Ага, охраняют Черную Звезду от посягательств разных психов.
Тайм загадочно улыбнулся и... промолчал. И это известный балабол и спорщик?
Похоже, я чего-то не понимаю. Витает в воздухе, так и просится, но в оформившуюся мысль не спешит превратиться.
— Что все это означает?
— Умение видеть, — невозмутимо отозвался Тайм.
— Видеть?
— Да. Видеть, оценивать, понимать...
— Ага, — посмотрел на молоденькую березку, робко раскинувшую тоненькие ветви, — вижу дерево, оцениваю — дерево, понимаю 'дерево'.
Тайм рассмеялся:
— Не все так буквально. Это скорее как в твоей любимой игре — ты получаешь уровень, появляются новый способности, которые можно изучить.
— Ага, значит у меня первый уровень. А у тебя какой?
— Уже не первый, — задумчиво ответил Тайм, — а второй. У меня третий.
— Гордон, это все глупости!
— Почему?
— Как можно людей делить на уровни? Жизнь — не игра! Здесь нет заданий, за выполнение которых получаешь коврижку и новые способности, нет возможности начать заново и переиграть всю ситуацию!
— Мы сами выбираем свой удел... Кто-то все время спокойно ходит на работу, заводит детей, не вылезает из детских стереотипов, и так навсегда остается 'спящим'. А другому не сидится на месте, он пытается все понять, во всем разобраться, или, в самом плохом случае, просто лезет не туда, куда надо! И становится 'пробудившимся'. А дальше уже и не важно, сделавший первый шаг никогда не остановиться на достигнутом.
— Ты на нормальном языке говорить можешь? — почему-то философские бредни, высказанные другом, задели, и я начал закипать.
Тайм вздохнул:
— Что изменилось в тебе за последние две недели?
Я задумался. Даже за такой маленький срок можно очень сильно изменить свою жизнь, взгляды на мир и судьбу. Особенного успеха в этом добиваются самоубийцы, неудачники и просто невезучие люди. Действительно, за пару недель легко перебазироваться из любимой квартирки в еще более уютную погребальную урну в семейной усыпальнице или развеяться по ветру...
— Да ничего не изменилось, — ответил, пожав плечами.
Тайм хмыкнул:
— Ответ в стиле: 'все как всегда'.
— Не совсем, — я нахмурился, — тут происходит вообще непонятно что! Сначала меня выгнали с работы, потом отправили на Черную Звезду, пропала научная экспедиция, потом еще куча неприятностей, и в итоге я сижу в этом саду!
— Отличное место, — Тайм остался спокоен и не обратил внимания на мой разгневанный тон, — поют птички, хорошая погода, столовая тут прекрасная... шикарный отдых.
— Отдых?! Какой к нолю отдых! Где Ли? Где экспедиция? Где 'Воробей'?
— Джейми, разве я похож на шишку из руководства? 'Воробей' в родном доке, все остальные тоже в порядке, а где сейчас — не представляю.
— А Ричард Хоунт? — спросил уже нормальным голосом. Словам Тайма можно верить...
— Насколько мне известно, умер тысяч так двадцать лет назад, если не больше, — хмыкнул Тайм и выкинул окурок в стоящую рядом с лавочкой маленькую урну. Задумчиво достал пачку, вытащил новую сигарету и закурил.
— Как это? Я его убил... и себя заодно... — сказал неуверенно.
— Чудило ты, — беззлобно заметил Гордон, — тебя нашли возле переходного шлюза на входе в Лабиринт без сознания. Какой-то там шок, я не медик, не запомнил название.
— Бред, — злость ушла, захватив с собой уверенность в реальности произошедших событий. Как это Ричард умер тысячи лет назад? А с кем я тогда разговаривал и бродил по станции?
— Действительно, с кем? Хоунт умер!
— На Черной Звезде есть криогенные лаборатории...
— Нет там никаких лабораторий, — перебил меня Гордон, — я тридцать лет уже изучаю Черную Звезду, излазил всю вдоль и поперек. Не спорю, были, но давным-давно разобраны и перенесены. Там только пустые тоннели, ангары с разнообразной техникой, подготовленные на крайний случай убежища. Ну и Ноль, естественно, со всей сопутствующей аппаратурой.
— А с кем я тогда разговаривал... — проговорил убитым тоном.
— Шутники они, — насмешливо ответил Тайм.
— Кто?
— Кенотар, Келлас и Ноль.
— Ты ж сам только что сказал, что Кенотар умер!
— Это как посмотреть, — ехидно заметил Тайм, — физически — умер, а вот духовно...
— Так, хватит меня путать, итак крыша едет, — недовольно перебил любителя сбивать с толку, — говори по-человечески!
Тайм улыбнулся, глубоко затянулся, и, выкинув недокуренную сигарету, скосил на меня ехидно блестящие глаза:
— Слышал про гения Кен-Кела? Это, на самом деле, были два человека. Кенотар и Келлас. Они создали искусственный интеллект без ограничений, так сказать 'ноль' по шкале Келласа, и, на закуску, соорудили кристаллы и для себя. Так появилось еще два ИИ, но уже первого уровня.
— И?
— Черная Звезда — это Ноль. Бывший спутник планеты, давшей жизни человечеству, стал пристанищем интеллекта, равного Богу по возможностям. Поэтому ты мог видеть там много чего необычного... Чему тут удивляться, когда кристалл для ИИ еще, по совместительству, 'вакуумный' реактор, а
