трудиться.
— Спасибо, доброго вам дня.
— Вам того же.
— До свидания, — вставила Кэтрин, стараясь сохранять серьезное выражение лица.
Они отправились к отелю и разошлись по номерам, чтобы переодеться. Пятнадцать минут спустя Дилани стучал в дверь Кэтрин. Она надела коричнево-желтую юбку и зеленый пуловер. Он явился к ней в джинсах и консервативной белой рубашке от Ральфа Лорена с закатанными рукавами. Они отправились в ресторан.
— Теперь ты похож на преподавателя колледжа, — заметила она, когда они уселись за столик. — Как твой бок?
— Пощипывает слегка, но жить буду. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?
Кэтрин покачала головой и посмотрела в окно на море. Она медлила с ответом. Рассеянно подняла руку, убрала прядь волос с глаз и только потом повернулась к Дилани.
— Нормально.
— Правда? — спросил он тихо.
Кэтрин кивнула.
— Джон, я понимаю, что такое случается, однако знание ничего не улучшает. Я раздумывала над этим и хочу тебе сказать, что мне здесь нравится, только…
— Ты решила прервать путешествие и вернуться домой. Так я и знал.
— Ты злишься на меня?
Дилани покачал головой:
— Нет… мысль сама по себе неплохая. Мне тоже хорошо с тобой, однако над нами нависла черная туча. Мало того что убит наш сосед по столику, мы сами чуть не сгорели на корабле, а потом едва не утонули. И вот теперь появляется некий фантом и пытается убить тебя. Вот уж действительно: «Отправься в круиз… и не пожалеешь», как говорят мои друзья. Поговорю с Кансини. Может, он устроит так, что мы сможем дать показания следственной комиссии по телефону. Если он даст добро, я поменяю билет и мы сможем лететь вместе.
— Джон, тебе не обязательно так поступать.
— Почему же? Прежде всего я не могу отпустить тебя одну. И потом, я как-то уже привык к тебе.
— Честно?
Их взгляды встретились, выражение лиц стало серьезным.
— Да, Кэт.
Кэтрин взяла его руку.
— Спасибо, что спас мне жизнь.
Дилани улыбнулся, и его лицо сразу изменилось. Исчезло обычное беззаботное выражение. Теперь на нее смотрел нежный, любящий мужчина. Кэтрин почувствовала, как увлажняются ее глаза, и отвернулась.
— Кроме того, твои дети уже, наверное, соскучились по маме, — заключил Дилани, меняя тему.
Кэтрин задумалась на минуту, затем покачала головой:
— Не знаю. Старшие сейчас в колледже. У них своя жизнь. Зак недавно стал пользоваться одеколоном перед школой. Думаю, мой младшенький начал догадываться о существовании другого пола.
— Сколько ему лет?
— Шестнадцать.
— Он живет у отца, не так ли?
— Правильно.
— Вы ладите?
Кэтрин пожала плечами:
— Лучше, чем раньше. Потребовалось тринадцать лет, но результаты налицо. Откровенно говоря, чем меньше я его вижу, тем лучше.
— Прости. Не хотел открывать банку с червями. Я и сам не сразу привык к разрыву с женой. Месяца четыре места себе не находил. Со мной преподает один мужик по имени Ник Беркли. Он работает на полставки и занимается семейными проблемами, вроде тебя. Ник часто повторяет, что развод подобен удару молотком по голове.
Кэтрин невольно улыбнулась:
— Никогда такого раньше не слышала. Мы неплохо жили вместе… по крайней мере мне так казалось до тех пор, пока я не застала его в постели с женщиной.
— Боже… и что ты сказала?
— Да ничего. Сожгла эту кровать и через два дня подала документы на развод. Он много раззвонил и жаждал примирения, только я уже купила новую кровать и все такое.
Теперь пришла очередь хихикать Джону.
— Не получилась у нас семейная жизнь, да?
— Что ж… мы не смогли взять от жизни то, чего хотели.
— То есть?
— Ну, он хотел свободных отношений… а я желала его смерти.
От последнего заявления у Дилани кампари попало не в то горло, и он закашлялся. Кэтрин похлопала его по спине.
— Кстати, я туп в таких делах. Отношения между мужчинами и женщинами мне малопонятны.
— Ты далеко не глуп, Джон, — разуверила его Кэтрин.
За едой они говорили о том, как жили в реальном мире.
Несмотря на все пережитое за последние несколько дней, они впервые разговаривали на таком уровне. Обсуждалось все — от детей и морали до отношения к абортам и религиозным предпочтениям. Перекрестные допросы велись чрезвычайно умело. Кэтрин с радостью узнала о том, что мать Джона еще жива и он видится с ней не реже чем раз в неделю.
В свою очередь, Кэтрин сообщила Дилани, что у нее две сестры и брат. Она являлась приверженной демократкой, он — закоренелым республиканцем. Разумеется, между ними существовали и другие различия, однако в итоге, в свете растущей их привязанности друг к другу, они представлялись незначительными. Несколько раз Кэтрин начинала рассказывать ему о своих приступах паники и о том, какое влияние они оказывают на ее жизнь, однако не могла решиться развить эту тему.
Прошло два часа, прежде чем они осмотрелись и увидели, что терраса пуста. На одном уровне ниже находился бассейн, где могли плавать и загорать гости отеля. Кэтрин не прочь была присоединиться к ним. О, если бы она могла остановить время.
Кэтрин вдруг осознала, что Дилани умолк и смотрит на нее.
Она подалась к нему и поцеловала его.
— За что мне такое счастье?
— За то, что ты мой рыцарь в сверкающих доспехах.
— Да, так оно и есть… я сэр Джон Смущенный.
Кэтрин промолчала. Она очень серьезно смотрела на него. Он моментально понял, что значит этот взгляд.
— Прости, — произнес он едва слышно. — На меня порой находит. Нет другой женщины, ради которой я готов убить дракона, Кэт. Можешь на меня положиться.
Кэтрин начала что-то говорить, однако не закончила фразу. Некоторое время назад она решила, что публичное выражение эмоций больше подходит подросткам. Таким образом, когда Джон встал, обошел стол и поцеловал ее в губы, она восприняла это не очень хорошо. И покраснела, услышав кашель за спиной.
— Простите меня, — извинился Кансини, стоящий в дверях.
— Мы обменивались мнениями по поводу нашего дела, — объяснил Дилани, садясь на стул и жестом приглашая присесть констебля.
Кэтрин поправила волосы и успокоилась.
Заговорил Кансини:
