налоги в отельном бизнесе здесь платятся с каждой звезды, и скуповатые французы склонны ограничивать статус даже самых шикарных заведений максимум четырьмя с половиной звездами.
От входа ужасающе тянет хлоркой – там явно проблемы с вентиляцией бассейна.
– Ну, если бы пахло нефтью и газом, публике было б совсем привычно, – замечает приятель и тащит меня в ресторан. В дегустационном меню ценой 78 евро длинные, как романы Дюма, названия блюд снабжены переводом. Например, под «Le poulet de fermier au risotto avec sause Saint-Augur et les truffes noire» значится: «Кура с рисом». Заказ приносят, и я отдаю должное мастерству перевода: это действительно кура с рисом, заводская столовка, и я не сразу понимаю, что подгоревшие шкварки – это убитые поваром трюфели.
Я в изумлении смотрю на приятеля, потому что во Франции такого быть не может, но приятель хохочет:
– Нет, милый. Ты хотел русский Куршевель? Получи! Что здесь изменил кризис, спрашиваешь? Да у нас со времен Пушкина не меняется ни-че-го! Мы все так же ленивы и нелюбопытны, и не желаем учить языки и знать, как живут другие народы, а когда садимся за чужой стол, требуем картошку с салом и куру с рисом. И только не возражай, что не все русские одинаковы! Те, кто научился ценить тонкую кухню – те бочком-бочком, но отсюда съехали. Кто побогаче – в Мерибель, кто победнее – в Менюир. Хочешь, дам адресок – сдается шале со спальней, кухней, гостиной и сауной за 350 евро в неделю прямо на склоне? Втрое дешевле, чем в твоих Сорочанах! А есть еще Межев, Шамони, Валь д’Изер, есть Австрия, Германия, Италия, Испания, – в мире, знаешь, много чего есть, если не сбиваться в кучу и не устраивать изо всего мира маленькую Россию…На следующий день мне уезжать, и со мной вместе уезжает, похоже, весь Куршевель. Вот в Les Airelles горничные накрывают до следующий зимы мебель пленкой, в спа-центре сливают воду из джакузи, а мне передают в подарок пакет с пасхальными шоколадными яйцами: «Мы закрываемся, приезжай в декабре, будут специальные цены». Вот из бутика Lacroix вывозят на склад нераспроданные лыжи: пасхальные каникулы в Европе закончены, магазин будет закрыт. Вот в офисе по туризму просят не забыть упомянуть о новой автоматической магнитной системе, пристегивающей к креслам подъемников детей, и о возможности зарядить деньгами старые пропуска на подъемники через интернет, – но это тоже теперь только в декабре. У инструкторов сегодня последний рабочий день. Куршевель закрывается до следующей зимы, и буквальностью закрытия я слегка ошарашен. Я спрашиваю, что же работает летом.
– Летом Куршевель – это стройка, – следует ответ. – Ну как, приедешь на следующий год? Le saison est fini!
Я мотаю головой и говорю, что буду еще непременно кататься под Петербургом, где в Коробицыно закрывают подъемники лишь в середине мая, – но не говорю, что там два курорта разгородили гору забором, как берлинской стеной, и который год не могут договориться об общем допуске на склоны.
В русский Куршевель мне не вернуться, потому что больше нет русского Куршевеля, а есть четыре французских альпийских станции, на любой вкус и кошелек, с отличными инструкторами, с улыбающимися продавцами, где горы общие на всех, и это такие прекрасные горы, что когда мчишь с вершины вниз, то от перепада давления закладывает уши, а он смены красот захватывает дух. А с другой стороны, вернуться придется, потому что «русский Куршевель» – это ведь не место, а состояние нации.
И не надо никуда ехать, чтобы в этом убедиться – достаточно просто постоять в московской пробке, когда дорогу перекрывают ради кортежа с мигалками.2009 Comment
#Франция #Париж Когда не смотрят в глаза собеседнику
У меня в Петербурге газовые колонка и плита. Колонки в старых домах у многих. Но если бы газ вдруг исчез из-за, предположим, конфликта Газпрома и Ленгаза, я бы, чертыхаясь, перешел на электричество.
Я бы отказался от газа, даже если бы Газпром был на 100 % прав, а компания-транзитер – нет. Потому что мне нужны горячие обед и душ, а не споры.
Примерно так же ощущает себя в газовом конфликте России с Украиной Европа. Надо понимать, что значит для Европы январь 2009-го. Холода настали там, где их не было никогда. Снег выпал в Шампани. В Париже на полтора дня был парализован аэропорт Руасси: не успевали чистить полосы. Париж вообще не рассчитан на морозы: во многих лавочках дверей просто нет, их заменяют роль-ставни. Под окнами квартиры, где я жил, именно так торговали миллезимными бордо. Продавец был закутан в шарф, изо рта валил пар, а на прилавках с 30 % скидкой лежал тысячеевровый «Петрюс».
В парижской квартире не спасали и электробатареи. Мы с женой в холоде смотрели телеканал France 24, где по теме «Можно ли доверять Москве?» сходились корреспондент НТВ Вадим Глускер и девочка с телевидения Польши. Польша замерзала, русский газ туда не доходил, девочка была очень искренна, мне ее было столь же искренне жаль. Жена переводила, и аргументы Глускера выглядели весомо. Россия не виновата, виновата Украина, – безответственный транзитер. Но когда жена замолкала, я переставал верить России, то есть Глускеру: у него бегали глаза, он не смотрел на собеседницу.
Как можно верить человеку с бегающими глазами? Как можно верить стране, которая превратила соседей, от Грузии до Украины, от Польши до Латвии, во врагов? Которая войну в Чечне называла «поддержанием целостности страны», а нападение на Грузию – «принуждением к миру»? Которая в США и в Европе видит противников, а дружит с диктаторами? В которой госчиновники непонятно на чьи деньги жируют в Куршевеле и стреляют с вертолета животных в запрещенный для охоты сезон? Где бизнесменов сажают в тюрьму, чтобы отобрать бизнес, где в суде не найти правды, а ищущих правду журналистов убивают? Где на госканалах не дают слова оппонентам (в чем грандиозный контраст с телевидением французским)? Месье Путин, у вашей страны бегают глаза! Даже если в конфликте с Ющенко вы правы, мы вам не верим. И не будем верить, пока вы либо не изменитесь – либо, как СССР, не развалитесь.
Ужас не в том, что таковой выглядит Россия в глазах Европы. Ужас в том, что Россия плевать на это хотела. Россия уверена, что Европа никуда не денется, влюбится и женится, ибо без газа не проживет. Мне приходилось слышать, что «Газпром» намеренно провоцировал конфликт – чтобы Европа вкладывалась в обходящий Украину газопровод, но оставалась зависимой от газопоставок.
Однако, боюсь, ответ Европы будет иным. И расконсервация советских АЭС в Сербии и Болгарии – только начало. Биотопливо, энергосберегающие технологии, отказ от автомобилей в пользу велосипедов (вон, в Лондоне собираются создать «велохайвеи»), солнечные батареи и что-нибудь еще, над чем в России смеются – это, в итоге, и будет ответом. Вон, хозяин парижской квартиры оставил нам с женой для борьбы с холодами дорогущее одеяло-дюве из лебяжьего пуха. Мы сперва тоже посмеялись, но в первую же ночь оценили: в спальне была холодрыга, а под дюве – тропики.
Спится же в тропиках на морозе удивительно сладко.2009 Comment
